Инженер страны Советов

– Ну с чертёжными принадлежностями тут я тебе помогу. Есть у нас на службе такие. Конфисковали пару лет назад, да так и лежат, пылятся. А вот с двигателем это да, надо на ОСОАВИАХИМ [12] выходить, – Николай взял протянутую ему стопку, вторую пододвинул мне, – Ну, за авиацию!

Я от этой фразы захохотал. Он в этот момент так был похож на генерала из фильма "Особенности национальной охоты",что сдержаться не было сил. На меня уставились две пары недоумённых глаз. Проржавшись я объяснил, что один знакомый генерал любил выдавать такие же ёмкие и короткие тосты и с точно такой же интонацией.

Мои собутыльники лишь пожали плечами и, опрокинув в себя содержимое, смачно захрустели солёными огурчиками.

Взвесив на руке бутыль с остатками содержимого, Фёдор вздохнул и убрал её обратно за печь.

– А скажи-ка, мил человек, как вы там в будущем живёте-поживаете? Как мы поняли, в войне всё же победили?

– Всяко мы там живём-поживаем. Кто-то лучше, кто-то хуже. Кто как у Христа за пазухой, а кто в нищите. Войну мы, а вернее вы, выиграли, но уже мы проиграли мир, – я опустил глаза. А что тут ещё скажешь?

– Погодь! Это как это? – Фёдор подался вперёд.

– А вот так! – я посмотрел на Николая, – ты пистолет положи куда подальше, а потом я буду рассказывать.

– Это ещё зачем? – удивился он.

– Ты сделай как говорю. Потом поймёшь зачем это.

Николай пожал плечами, но свой ТТ из кобуры вытащил и, встав из-за стола, положил на полку.

– Ну, рассказывай, что там у вас в будущем такого страшного.

– СОВЕТСКОГО СОЮЗА БОЛЬШЕ НЕТ!

– ЧТООО?! – Фёдор с Николаем оба вскочили, – Да я тебя, контру..! – Николай схватил меня одной рукой за грудки, а другой зашарил по пустой кобуре. Всё же правильно я заставил его убрать подальше пистолет. Откуда-то сбоку выскочила.

Татьяна и буквально повисла на брате, – Колька! Немедленно прекрати! Сейчас же отпусти Мишу! Ишь, чего удумал!

Я невольно расплылся в улыбке. Мишу. Это из уст Татьяны прозвучало так тепло и по домашнему. А как она храбро бросилась защищать меня от родного брата. В этот момент в себя пришёл Фёдор и бросился между нами, оттесняя красного от бешенства Николая.

– Цыц, Колька! Он то тут при чём?! – ему всё же удалось разжать стальную хватку племянника. Николай как-то даже сдулся и тяжело сел на стул.

– Как же так? Как же так? – бормотал он, глядя в пустоту.

– Подслушивала? – Фёдор строго посмотрел на Татьяну.

– Не хотела, да пришлось, – она даже взгляда не отвела, – вы же громко говорите. Тут не захочешь, так услышишь.

– Всё, что слышала, забудь! – буквально печатая каждое слово сказал Фёдор, – И чтоб ни одна живая душа даже намёком не узнала. Поняла? – Татьяна часто закивала головой, – Ну а ты говори дальше, раз уж начал, – он кивнул мне.

– Таня, может не надо тебе это всё знать? – я искренне посмотрел на девушку, – Пойми, это такие знания, с которыми можно легко очутиться в самом глубоком подвале. Обладать ими опасно для жизни. Они, – я кивнул на Фёдора и Николая, – свой выбор сделали. Я бы не хотел, чтобы с тобой случилось что-либо плохое.

– Я понимаю, какая это ответственность и опасность, – Татьяна расправила плечи, – От меня никто ничего не узнает. Пусть хоть пытают, я никому ничего не скажу.

Николай едва заметно хмыкнул. Уж он то, может и не знал лично, но точно догадывался, как можно заставить человека говорить. Я вздохнул. Ну что ж, каждый сделал свой выбор. И я рассказал о Победе в 1945 году, о том, как новый руководитель государства, пришедший после Сталина, обвинил предшественника во всех мыслимых и не мыслимых грехах, о последующих взлётах и падениях, о перестройке, разрушившей всю экономику, о 91-ом годе, когда несколько предателей, наплевав на волеизъявление народа, буквально разорвали Союз на части, о снятом с флагштока Кремля Красном Знамени и поднятом триколоре, о "лихих" 90-х, когда фактически правили страной бандиты, о том, что на момент моего ухода все наиболее значимые отрасли и предприятия фактически находились в той или иной степени под контролем кучки олигархов. К концу моего монолога мужчины сидели со сжатыми кулаками, а Татьяна платочком утирала слёзы.

– Твою мать! – Фёдор едва не сплюнул на пол, – И бутылку убрал уже. Танька, подай-ка там, за печкой.

Вкуса крепчайшего самогона, по моему, ни Фёдор, ни Николай не почувствовали. Таким было потрясение от услышанного.

– И что теперь, всё за зря? – Николай до бела сжал кулаки.

– Ну почему за зря? Это история того, другого мира. Всё, о чём я рассказывал ещё не произошло и в наших силах всё изменить. Как поётся в нашем, пролетарском Гимне " Мы наш, мы новый мир построим…". Вот мы и будем его строить, – как можно увереннее сказал я. Хотя, если честно, даже не представляю как повернуть эту махину, под названием История, на другие рельсы. И куда эти рельсы, в случае если получится, приведут нас всех.

– Хороши строители, ничего не скажешь, – усмехнулся Фёдор, – Ну вы двое ещё куда ни шло, я увечный, да девчонка. Много мы такой артелью понастроим.

– Главное начать, а там и увидим.

Такой вот разговор состоялся у нас накануне. Засиделись допоздна. Моим собеседникам было интересно услышать о будущей жизни, о технике. Татьяна спросила, знаю ли я сколько они все проживут.

– Знаю, но не скажу. Тем более что про Фёдора мне ничего не известно. Я даже не знал о его существовании.

– Но почему? Ведь мы бы точно знали, что успеем сделать в жизни, а что нет.

– Ну вот представь себе, что тебе сказали, что ты проживёшь сотню лет. Ты, уверовав в это, теряешь всякую осторожность, лезешь в самое пекло и в итоге вскоре погибаешь. Или наоборот. Тебе сказали, что ты через месяц умрёшь. Ты запираешься дома, никуда не выходишь, ни с кем не общаешься и не совершаешь какой-то поступок, совершить который было тебе предначертано. И где-то кто-то, допустим, гибнет и у него не рождается ребёнок, который должен был совершить великое открытие, спасшее всё человечество. В этом вопросе всё очень сложно, так что пусть всё идёт так, как должно, тем более мир теперь будет меняться.

Поняла ли меня Татьяна? Надеюсь что да. Во всяком случае больше таких вопросов не задавала. А с утра что-то вкусное кашеварит на кухне. Пора и мне прекращать изображать из себя приложение к матрасу и вставать навстречу новому дню и новой жизни.

– Ой, Михаил, доброе утро! – улыбка Татьяны осветила кухню не менее ярко, чем утренний солнечный свет, – А я вот картохи свежей подкопнула и драников решила нажарить. Меня их готовить соседка баба Настя научила. Вкусные получаются.

– Доброе утро, хозяюшка, – я невольно улыбнулся в ответ, – что-то заспался я. Все уже по делам разбежались?

– Колька спозаранок на службу убежал, а дядя Федя в огороде картошку копать начал, пока погода стоит хорошая.

Фёдор нашёлся в огороде, где, опираясь на лопату как на костыль, довольно проворно подкапывал густые кусты картофеля.

– Бог в помощь!

– Ага, помогает. Без дела сидеть не даёт, – Фёдор облокотился на лопату и с прищуром посмотрел в мою сторону, – Отоспался чуток?

– Есть такое дело. Сам не ожидал, что столько просплю. Обычно привык рано вставать, а тут вот, – я развёл руками, как бы извиняясь.

– Ну так оно и понятно. После нар выспаться это первое дело, да ещё в баньке попариться. Ты, Миша, как насчёт баньки то?

– Всегда за. Правда там, – я мотнул неопределённо головой, – в последнее время особо не парился, сердечко пошаливать начало, а вот раньше, что называется, от парилки за уши не оттянешь.