Научи любить

– И что с того? Ты отнеслась критически к анализируемому произведению. Грамотно обосновала свою позицию и аргументировала её хорошим литературным языком. Не сделала при этом грамматических и пунктуационных ошибок. Классики – великие люди, но даже они не обязаны нравиться всем.

Милана растерянно переводила взгляд со своей тетрадки на меня и обратно, словно не могла поверить, что я не шучу. Затем тихо сказала:

– Вы первая учительница, которая не считает, что классиков нужно только лишь хвалить.

– Значит, нам с тобой повезло найти друг друга, – я накрыла руку девочки своей и заглянула ей в глаза. – Ты очень талантливая, Милана. Если тебе по душе филологическое направление, то, я уверена, у тебя большое будущее.

– Мне никто и никогда не говорил ничего подобного! – в глазах девушки появились слёзы. – Спасибо вам!

Она развернулась, остановилась в дверях, запрокидывая голову и тщательно моргая – никто не должен видеть королеву заплаканной – и вышла.

Багдасаряна я больше не спрашивала и не вызывала к доске. Он оставался единственным, чьё поведение я опасалась предсказывать. А потому, может и малодушно, но предпочла избавить себя от лишних проблем, хотя бы на первое время. Благо, у нас были письменные работы, по которым он стабильно получал «3» или «2», строка журнала напротив его фамилии не пустовала. А желающих ответить устно у меня и так хватало.

Порой я недоумевала, как Тигран вообще умудрился доучиться до выпускного класса. Его навыки чтения, каллиграфии и грамотности письма находились на уровне начальной школы. Я была уверена, что он не сдаст русский язык даже на «тройку». Определённо, он был самым слабым в классе по моим дисциплинам.

Даже Самвел, вероятно, вынес больше за все годы учёбы и перебивался с тройки на четвёрку. Он частенько глядел на меня томными глазами и в его обращении постоянно проскальзывал неприкрытый флирт. Он и вправду больше не опоздал ни разу, хотя несколько раз в неделю мой урок стоял первым. Со своей стороны я обращалась с ним нарочито холодно и отстранённо, как и должна вести себя взрослая женщина в подобной ситуации. До тех пор, пока всё держалось в рамках приличий, меня это мало трогало.

Неожиданно, но наиболее впечатляющие способности по русскому и литературе показывала главная красотка класса Милана Васнецова. Если отличнику Марку Стрельцову высокие оценки доставались через пот и старательную зубрёжку, то девочке, такое чувство, повезло с природной грамотностью. Она ленилась, не помнила правила, но интуитивно писала верно. Марк Стрельцов в сочинениях излагал правильные и очевидные вещи, но абсолютно предсказуемые. У Миланы было своё видение по каждому вопросу, и она не стеснялась его озвучивать чётко и ясно. Их двоих я мысленно записала в любимчики. Всех остальных можно было смело относить к середнячкам. Звёзд с неба не хватают, но перспективы хорошие.

Я медленно прохаживалась между рядов. В классе было тихо, слышен лишь шелест переворачиваемых страниц и редкое щёлканье колпачков от ручек. Небольшая самостоятельная работа подходила к концу.

Вернулась к столу и перевела взгляд в сторону окна. Мимо школы на бешеной скорости пронеслась машина Грантика, сына участкового, по счастливой случайности никого не сбив. Третьеклассницы прыгали в резиночку. Прошёл дворник с тележкой, полной срезанных листьев от пальм. Солнце стояло высоко. Жарко.

Задумалась и провела рукой под воротом блузки, вдоль ключицы, затем рассеянно посмотрела на класс. Встретилась взглядом с Тиграном. Он смотрел на меня своими тёмными глазами исподлобья, пристально и не отрываясь. И было что-то в его глазах. Какая-то слишком взрослая решимость и неотвратимость. Я тут же отдёрнула руку вниз и посмотрела на второй и третий ряды парт:

– Кто готов, может сдавать работу.

– Я давно готов, Есения Даниловна! – Это Самвел, ничего нового.

– Сдавайте, Оганесян, – даже не взглянула в его сторону, – и можно делать это молча.

– Молчанье – добродетель дураков! – Самвел подошёл и аккуратно положил листок на краешек стола.

Умные афоризмы из уст троечника – это что-то новое. Я даже повернула голову и приподняла бровь:

– Да что вы говорите, Оганесян?

– Это не я, – театрально потупил глаза, – это Фрэнсис Бэкон, величайший учёный и мыслитель. Ваши уроки вдохновили меня изучать классиков.

Эта затянувшаяся игра в ухаживания ученика за учительницей уже начала мне надоедать. Поэтому я ответила тихо, но серьёзно:

– Ну, раз так, Оганесян, вот вам ещё афоризм Публия Сира для размышления. Иногда лучше разумно молчать, чем глупо говорить.

Прозвенел звонок. Самвел неожиданно покраснел, развернулся и вышел из класса. Может, зря я так? Пожала плечами и решила, что если это избавит меня от его навязчивого внимания, значит, оно того стоило. Все друг за другом потянулись сдавать листы. Это был последний мой урок сегодня, и я осталась в кабинете одна, чтобы сразу проверить работы.

Я не заметила, что в классе был ещё человек, который слышал весь наш разговор с Самвелом.

Спустя несколько минут из окна донеслись чьи-то крики. Я выглянула вниз и ужаснулась: Тигран и Самвел о чём-то громко спорили, подходя всё ближе, и ближе друг к другу. Дело шло к драке. Отодвинула стул и попробовала распахнуть окно, чтобы крикнуть им прекратить, но механизм не поддавался из-за специальных блокираторов, вероятно, чтобы никто не выпал.

Пока разбиралась с окном, Тигран первым толкнул Самвела. Тот, разумеется, не смолчал в ответ. И началась самая настоящая драка. С каким ожесточением они накинулись друг на друга, это надо было видеть! Словно долго ждали подходящего момента, и повод наконец-то представился!

Несколько минут назад это были интеллигентные парни, а сейчас они катались по асфальту, словно дикие звери. Я в ужасе прижала ладонь ко рту, затем вышла из ступора и дрожащими руками выдернула из нижнего ящика стола аптечку. Схватила её подмышку и бросилась прочь из класса прямо на школьный двор.

Когда я прибежала, вокруг уже собралась толпа зрителей из второклашек и третьеклашек. Охранник и физрук растаскивали парней в разные стороны. У Тиграна разбита губа и будет фингал. У Самвела рассечена бровь, и кровь заливает глаз.

– Вы что творите? – переводила взгляд с одного на другого и беспомощно переминалась с ноги на ногу. – Что вы тут устроили? Это школа! Тут маленькие дети, какой пример вы подаёте? Позорище!

– Да что с них взять? Выпускники, а мозгов так и не прибавилось! – Артур Каренович до сих пор не мог отдышаться.

Извлекла из аптечки хладоэлемент, изо всех сил ударила по нему, чтобы активировать охлаждающий гель, молча протянула его Тиграну, избегая встречаться с ним взглядом. От секундного прикосновения к его руке, когда он принимал пакет, по телу словно прошёл разряд. Тряхнула головой и переключилась на второго пострадавшего. Несколько ватных дисков приложила к ране Самвела.

– Пойдёмте в медпункт, – посмотрела на парней по очереди, – пусть медсестра вас осмотрит.

– Я в норме, – Тигран едва скользнул по мне взглядом, а затем уставился ненавидяще на Самвела.

Тот слегка ухмыльнулся, глядя на Тиграна, затем посмотрел на меня и сказал жалостливым голосом:

– А я схожу. Есения Даниловна, проводите? А то что-то голова кружится…

Саша Шуйская робко подошла к Тиграну и попыталась промокнуть ему губу бумажным платочком, но тот грубо отмахнулся и продолжал сверлить глазами Самвела. Ноздри Тиграна начали раздуваться сильнее – плохой признак. Поэтому я поспешно сказала:

– Конечно, пойдём!

И мы вернулись в школу. Пока шли по коридору, я спросила Самвела:

– Из-за чего вы подрались?

– Так, ерунда, Есения Даниловна. Ничего особенного.

– И всё же? Надеюсь услышать вескую причину того, что вы вели себя, словно животные?

Самвел вздохнул и пожал плечами:

– Зависть, Есения Даниловна. Простая человеческая зависть.

– Багдасарян тебе завидует? Но чему именно?