Страница 26 из 70
— Охренеть — повторил я, наступая на голову дохлой девки с идеальным загаром и броником поверх белого купальника — Этот упырок сделал мир в мире…
— А Формоз — тоже в мире под названием планета Земля — добавила стоящая по пояс в воде Ссака, держа на плече такой же как у меня автоматический гранатомет — Подмир в мирке что в мире? Нет… не так…
Двинувшись дальше, я перевел взгляд на виднеющуюся впереди плавно изгибающуюся стену, что с каждым моим шагом все сильнее укрупняла мою тень. Беговой манеж никуда не делся — он был тут же, но его задрапировали зеркалами.
— Сраный принц зеркального королевства — усмехнулся я.
— Именно что зеркального, лид — рассмеялась Ссака и двинулась ко мне — Последний пленник был из приближенных к анусу лидера. И он рассказал, что там за стеной лежит зеркальный лабиринт… много зеркала и дохера золота. Но мы же не будем шариться по углам и тупикам, да?
— До того как дойду до долбанного манежа, хочу…
— Можешь не продолжать, командир — прогрохотал Рэк и, отшвырнул мешающий труп, перепрыгнул стойку бара и рванул к зеркалам. Его десяток с ревом кинулся следом. Почти не отставая бежали и боевые суки Ссаки.
Когда экзы бьют в стену — экзы отскакивают.
Но только если стена настоящая. А в этом мирке фальшивым было все. Даже выдуманные стены выдуманного мирка. Ревущий Рэк рассек огромное зеркальное полотно очередью, следом полетели гранаты, пройдя насквозь и рванув по ту сторону. Дырявое зеркало вспучилось, пошло трещинами, из дыр попер дым. В эту мешанину и врезался орк, проделав пролом и исчезнув внутри. Выстрелы, крики, жалобные мольбы и снова трескучие злые очереди, в то время как в расширяющемся проходи один за другим исчезали остальные.
Выйдя из лазурной водицы, я пересек ухоженный пляж, раздавил крохотный каменный садик и отбросил горшок с мандариновым деревцем. Следующие два моих шага вызвали у песка сдавленный стон. Тот, кто спрятался под песочком у горшков, выставив наружу трубку от маски для ныряния, теперь лежал с перебитой спиной и раздавленной головой. Трус, что вырыл сам себе могилу…
Перепрыгнув очередную полную крови лагуну, я упал на спину ползущего куда-то мужика с рельефной фигурой и перебитыми ногами. Не глядя на свежий труп, подхватил с песка интересную штуку — длинноствольный револьвер с белой резной рукоятью. Хромированная сталь, огромная прицельная мушка, свисающая с рукояти позолоченная хрень… Но калибр впечатлял.
— Патроны есть? — запоздало поинтересовался я у трупа.
— Кха-а-а-а… — ответил тот, выпуская последний воздух из раздавленной груди.
Мертвая рука задергалась, скребя по песку в агонии, а может хотела начертить схему как пройти за патронами, но мне было некогда ждать — я торопился к Монкару.
Хотя… Нет. Я торопился не к Монкару. Я спешил закончить все здесь и подняться наверх — к новой информации и новым срочным делам. Нам удалось вырвать пару ядовитых клыков из тела Управляющей и тем самым опять чуток раскрутить маховик здешней нормальности. Посмотрим к чему это приведет… и насколько широкую дорогу это откроет мне к центру Формоза…
Дымящийся лабиринт встретил меня сквозным проломом и битым зеркальным крошевом. А еще перекрученными тлеющими ковровыми дорожками, что раньше бежали по узким проходам. И снова трупы. И с каждым шагом я начинал смеяться все громче, ведь у моих ног лежала хорошо вооруженная элита. Легкие экзоскелеты гражданские и военные, гранатометы, пулеметы, громоздкие длинные игстрелы, гранаты всех типов на залитых кровью разгрузках — все это умная электроника Гадюки вычленяла из хаоса вокруг и подсвечивала. Если бы Монкар бросил все свои силы в атаку в самом начале — до того, как я добрался до Папы Кванта — у него были бы все шансы покончить с нами. Одна решительная атака в лоб двумя третями тяжелых пехотинцев, плюс зайти остатками с флангов, как он уже жиденько пытался… и, быть может, этот пляжный тропический этаж остался бы нетронутым. Вот только здешний диктатор побоялся… и предпочел не бросать лучшие свои силы в бой, а придержать их вокруг себя — в надежде, что если и случится осада, то ненадолго, ведь системная ведьма уже предупреждена…
Отбрасывая со своего пути стальные рамы с крошевом зеркал, я пересек не меньше шести бывших запутанных проходов и… опять вышел на открытое и более чем знакомое пространство.
Еще одно максимально святое место для всех, кто поклонялся гению Эдиты.
Одна из внутренних дорожек бегового манежа осталась нетронутой. Широкая, закольцованная, с чистеньким дорогим покрытием зеленого цвета и синей окантовкой. Профессиональное покрытие из тех, что поглощает не только негативную для ног негативную нагрузку, но и мы херовые мысли о надоевшем супруге… так вроде звучало в той рекламе? Над дорожкой часто висели экраны и обычные плакаты. И на каждом читались такие знакомые старые лозунги…
«Движение рождает здравость и трезвость!».
«Бежишь ты — бежит и твой разум!».
«Преодоление собственных пределов рождает упорство!».
И все это — слова Эдиты.
Она была из тех, кто не мог жить без спорта. И из тех, кто верил, что по-настоящему прорывные умные решения не получить в прокуренных кабинетах или на душных собраниях. Она считала, что в таких условиях мозги не работают. Есть проблема? Выйди на улицу — и шагай до тех пор, пока не получишь ответ. Есть серьезная проблема? Переходи на бег трусцой — и вперед. Ответ придет.
И в ее случае это работало. Сам проект Эдиториума пришел к ней во время утренней пробежки. На двенадцатом километре — где-то тут должна быть такая надпись. И в многочисленных интервью дочь Первого не раз пропагандировала ходьбу и бег как способы отточить разум и породить гениальные мысли.
Ага…
Спорить трудно. Да… вот только и я могу выйти щас на пробежку, сделать пару трехкилометровых кругов, а затем вернуться в офис и заявиться папиным преданным сотрудникам — я придумала подводный град, в котором мы спасем мир! И все дружно захлопали, тая от восторга… А затем подняли жопы и двинули думать над тем, как эту детскую хотелку претворить в реальную жизнь…
Но не отнять того, что уже здесь, в подводном беговом манеже, Эдита провела сотни часов, наматывая круг за кругом и отдавая распоряжения. И многое из того, что родилось в голове, по сути, совсем еще девчонки, имело немалую ценность для Атолла…
Так что хер поймешь…
— Лид!
— Да-да… — отозвался я, ступая на увешанную плакатами легендарную дорожку — Уже иду…