Страница 27 из 70
— Да можешь и постоять, лид — победно проухал орк и я увидел нечто крупное и удивительное суматошное, мчащееся ко мне сквозь расступающуюся дымную пелену.
Еще пара секунд… и к моим ногам упал хреносос в бронежилете поверх дорогого делового костюма.
— У-у-у…
Сделав шаг, я расплющил пальцы его правой руки, буквально сквозь броню Гадюки ощутив, как смялись его кости.
— А-А-А-А-А-А-А!
Нагнувшись, я схватил его за шею и рывком вздернулся, одновременно открывая забрало экза. Заглянув в залитое потом перекошенное и уже совсем не породистое лицо, я широко улыбнулся:
— Как ты?
— А-А-А-У-У-У-У! — жалобно провыл всесильный правитель сектора — Мы можем…
— Не можем — возразил я — Смотри как все будет… пока мои гоблины разносят тут все к херам и грузят самое ценное, мы с тобой неспешно пошагаем обратно. Может к лифтам, а может к лестнице. И все то время пока ты будешь рассказывать мне полезные сведения о Эдите и ее окружении — и только о них! — я не буду тебя трогать. Но если ты начнешь нести херню или вдруг замолчишь — я оторву от тебя кусок плоти. Может два. И буду так делать пока ты опять не начнешь делиться щедрой инфой. Ты понял, долбанный Монкар? — чуть приподняв безвольное тело, я приблизил его лицо к своему и ощутил запах пота и дорого парфюма — Ты понял?
— Всегда можно договориться… — проблеяла тварь.
— Не можно — усмехнулся я и сжал пальцы на его прикрытом рукавом костюма левом бицепсе.
Закрутить и рвануть…
— А-А-А-А-А-А-А!
Вышагнувшая из дыма недомутка в шлеме с красным крестом всадила в задницу Монкара иглу инъектора и пояснила:
— Лейтенант сказала, что он не должен уйти в сучью бессознанку…
— А-А-А-А! Господи! Владыка!
Я дернул еще раз. И еще один кусок его руки кровавым куском упал на легендарную беговую дорожку.
— Я рассказу! Расскажу все! А что потом? А-А-А-А! Прекрати! Прекрати, сука! А-А-А-А-А-А-А, МАТЬ ТВОЮ! МРАЗЬ! Я МОНКАР! А-А-А-А-У-У-У-А-А!…
Потребовалось еще пару щипков, после которых его левая рука превратилась в костяную палку, а медику пришлось наложить жгут и сделать еще один укол. Сжав обнаженную кость, я полюбовался выпученным глазами Монкара и сломал ее. Еще рывок… и левая рука улетела, навеки скрывшись от своего владельца в дыму.
— Я расскажу — пробормотал обколотый низверженный пигмей — Я расскажу все…
— Ага — буднично кивнул я и зашагал к выходу, неся Монкара с собой — Начинай…
Висящий в моей руке правитель торопливо забубнил, глядя при этом только вниз. А там было на что взглянуть — под его заляпанными кровью дорогими туфлями проплывали беговые дорожки, битые зеркала, что отражали его уже умершее лицо, следом потянулись пляжи и лагуны с подогретой морской водой и плавающими в этом бульоне идеальными дохлыми упырками. Мы уходили из его любимого царства, а он говорил, говорил, говорил, ни разу не взглянув на крушащих все вокруг злобных гоблинов-варваров… И он не видел, или не замечал, когда изредка поднимал мутный взгляд, как на него смотрели все без исключения — смотрели те, кто был превращен в мутов и недомутов, кто подыхал в Мутатерре и пресмыкался в Веретене… И они все с удивлением видели не бога и даже не ангела, а обычного жалкого эльфа в дорогих тряпках…
Ощипанное от мяса, обдолбанное наркотой тело Монкара со сломанным хребтом пролетело десяток метров, с силой ударилось о кирпичную стену и рухнуло на поросший мусорным колючим кустарником битый щебень. Он еще что-то стонал, мотая скальпированной головой и пытаясь выдавить переломанным ртом хоть что-то связное, из-за своей безглазости не видя спешащих к нем кропосов. Живучая, трусливая подлая тупая тварь с раздутой опухолью амбиций на загривке. Самое страшное, что может случиться с гоблинами — когда такое вот дерьмо встает во главе и начинает воротить херню…
Изуродованного Монкара, что за время нашего путешествия оставил десятки кусков своего мяса сначала в Эдиториуме, затем в коридорах сомкнутых плавучих островов, сдох и был пожран в порожденном им Мутатерре — там его и высрут.
А я…
Поглядев на мелкую стаю молодых голодных кропосов, что яростно рычали визжали, утаскивая еще подрагивающее тело в подвал, развернулся и двинулся туда, куда до этого подходить остерегался — к высокой зеленой стене одного из щупалец Рубикона. Переступая тянущиеся среди камней корни, обходя молодые саженцы, я лишь пару раз присел, чтобы вглядеться в некоторые странноватые ростки с большими листьями. Они были странны лишь тем, что росли из больших земляных плотных шариков — суглинок, плодородная почва, наверняка с перегноем и все это смято в крепкий комок. А внутри семечко… Вот и еще одно доказательство, что над расширением лесной зоны работает не только природа. Пройдя еще десяток метров, я по грудь углубился в колышущийся кустарник и замер в нем неподвижно. Простояв так несколько минут, я использовал все способности Гадюки, чтобы просканировать лесное пространство, одновременно отсылая все данные в расположенный за мной базовый лагерь в бывшем театре Хрустальный Факел.
Лес… обычный здоровый лес. Даже слишком здоровый. Еще бы. Ведь за ним следят опытные лесничие. А вон и они… три огромные широкоплечие фигуры проявились из глубины, чуть приблизились и разделились. Разойдясь, они скрылись за могучими деревьями и замерли. Само собой, я видел лишь их подсвеченные Гадюкой очертания — простым взглядом разглядеть этих лесных засранцев не смог бы никто. И судя по их относительной безмятежности, они опрометчиво считали, что я их не засек. И продолжали меня изучать — не каждый день к ним в гости является неопознанный боевой экз. А Ночную Гадюку с продвинутым двуногим трактором не спутать. И в электронных каталогах и базах данных ее не отыскать. Постояв еще минуту, я медленно поднял правую руку и поочередно указал пальцем на каждого из прячущихся упырков. А затем развернулся и двинулся прочь, шагая медленно и не собираясь прыгать, чтобы не передавать лишних данных потенциальному противнику.
Своей выходкой я послал им четкий недвусмысленный сигнал. Они его получили. Может еще не совсем въехали в суть посыла, но он их напряг, а в данной ситуации, когда весь привычный мирок рушится, они обязательно и глубоко задумаются, почесывая поросшие плющом мохнатые жопы…
— И че? — этот голос, звучный, уверенный, но явно озадаченный и встревоженный, донесся из оставленного мной леса — И… и вот че с того?
Обернувшись, я взглянул на темную фигуру, что выступила из-за деревьев и встала за стеной молодого кустарника. Выдержав паузу в пару секунд, я ответил на его вопрос: