Мозаика

  В логове тоже кавардак. С потолка отвалился солидный кусок штукатурки (вместе с бетоном) и разбил кухонную плиту. Так что сегодня готовим по-походному, на огне сымпровизированного Малышонком костерка.

  В гравитационные ловушки попадают мелкие животные. Они бьются внутри, в беспомощном, подвешенном состоянии. Их невозможно вытащить. Они не видимы. Зато рева, блеяния, стонов хоть отбавляй. Малышонок утверждает, что раньше такого не случалось.

  День за днем, я тщательно обследовал прилегающие окрестности. Чем дальше, тем менее оригинально: залы, коридоры, комнаты, классы, залы. Где стелы? В конце концов, на подземелье можно чуточку расщедрится?

  Центр, на мой взгляд, только один - комната Малышонка. Она хоть как-то наполнена разнообразием и осмысленностью. Хотя, что об этом говорить сейчас, когда все пришло в движение. Каркая и хлопая крыльями, оно вороньей стаей проносится прямо над нами.

  - Малышонок, меня обгадили с ног до головы.

  - Я рада хотя бы тому, что ты прикрыл меня. Но я устала. Давай, вернемся домой? Я так устала. Хочу успокоиться сама, и чтобы успокоилось вокруг.

  Косыми, желтыми столбиками пыль струится в воздухе. Кажется, она не опадает, а медленно, по неправильной, хаотичной спирали поднимается вверх, рождаясь из темных морщин на полу. А может так оно и есть. И еще достает ощущение никчемности происходящего. Равнодушия, нарастающего вверх до отвращения.

  Маленькая игра так затягивается, что и счастливчику становится скучно. Но этот злобный рокот явно приближается к нам. Похоже, лавина имеет вполне определенную цель, Но не так просто, я еще не сдался окончательно.

  - Малышонок, ты слышишь? Оно движется к нам. Надо уходить.

  - Зачем, ведь все уже решено.

  - Перестань. Ты, правда, сегодня плохо выглядишь, но у тебя еще есть я.

  - И ты, ты тоже есть у меня.

  - Пошли, я знаю, пошли.

  - Нет! Ты ничего не понял. Я не хочу уходить из этого места. Оно наше, даже если смерть!

  - Она бредит. Я попытался приподнять ее, чтобы унести и... не смог. Я не смог даже сдвинуть ее руки. Что-то мешало мне. Но что и зачем, что и зачем?

  - Давай, прыгай, с Домом покончено. У тебя только тридцать секунд. Ты хочешь понять, что происходит вокруг нас. Ты должен понять, зачем мир пришел в движение.

  - Я не брошу тебя Малышонок. Да и выход у нас один, только прямо, прямо в лоб.

  - Ты выбрал. Прыгай, все повторится. Пусть не так и не с нами, но им будет легче, если любишь. Прыгай, я знаю, прыгай в окно.

  Воздух встал дыбом, дом гудел как трансформаторная будка.

  - Прыгай! Я умоляю, заклинаю тебя, прыгай!

  Я зажмурился и шагнул к окну.

  У черты

  Звон стекла. Все тело в порезах. Какой жар, я задыхаюсь. Надо открыть окно, открыть глаза. Очаг, запах конского пота, кислого молока, круглая дырка в небо над головой. Черно вокруг, ой черно. Что-то прохладное ложится на лоб, засыпаю.

  К ночи, зашло Солнце, и свежесть от реки, наконец, доносится до меня. Вот уж не думал, что увижу ее еще раз. Смутно помню, как вдарили меня прикладом по голове, то ли белые, то ли красные. Мы не доживем до них, не успеем. Так не все ли равно? Восток, Запад...

  Да ну их, пойдем на Север, там свои - славяне, приютят. Вот только что там у них сейчас, крепостное право? Разберемся. Лежу в старой, потрепанной юрте Акына, а мысли лезут в голову и не дают заснуть. Игорь распахнул полог входа, сейчас комарья налетит...

  Бесконечные круги во времени, сны, может Бог? Или я просто свихнулся. А что если кто-то нарочно экспериментирует над советским человеком, как над каким-нибудь подопытным сусликом?

  Да нет, если и могут, то кому в задницу такие сложности. У нас че попроще - от топора, от самой земли матушки. Вот картошку, скажем, посадить. Вырастить, сожрать и обратно на землю матушку навалить. Как это по-русски...

  Хорошо Акын помог, да друзья не бросили, на руках несли целых шесть дней. Хотя им без меня не вырваться. Думаю, сами сознают. А может, каждый свою личность центром действия и выставляет. Откуда мне понять, как наша одиссея со стороны выглядит?

  Сейчас выйдет Луна. Сверчки с ума посходили. Ночь, а тепло. Закрыть покрепче глаза и все нормально, и мир вернется на круги своя. А сон, сон нелеп потому, что он лишь сон. И век двадцатый наш недвижен и монолитен как скала... Вот и строфа первая, как раньше...

  Может попробовать открыть глаза? Нет, под спиной не матрас, кошма. Смутно помнится какая-то каменная глыба. Друзья перенесли меня на нее подышать чистым воздухом.

  Смешно, происходящее вокруг так глупо. Камень еще пропитан солнечными лучами, и если положить на него руку, то остатки солнышка помаленьку перетекут в меня. Лежать бы так долго - долго, спокойно - спокойно в тихой ночной степи и никуда, никуда не идти. Не искать день вчерашний, боясь грядущего.

  Но где оно совершенство? Даже в радости мир не спокоен. И повинуясь чьему-то указанию, флюиды времени потекли вспять по спирали, возвращая то, что вернуться, увы, не может. Стучат часы, в них полная ночь. Это тихо журчит вода в арыке под моим окном. Это я, не знающий своего завтра, не могу уснуть в ожидании. Это спит мой город.

  Только дальний звук уходящего поезда, только чуточку слышен шепот ночной листвы. Только кто там ворочается с боку на бок? Я - седой мальчик, потерявшийся в течении реки.

  Я не подозревал о том, что реки могут течь вспять. Я не думал о том, что у них могут возникать свои желания. Я видел в их плавной грусти лишь покорность и смирение собственной судьбе.