Мозаика

  - Ты его видела?

  - Не видеть, не значит не чувствовать. В моем мире взаимосвязано абсолютно все. Правда жизнь строится на интуиции, а не логике. Я до сих пор не отличаю белого от черного и не знаю, в котором часу, будет завтрашний обед. Просто что-то управляет мной, а я управляюсь с ним. Немного, ну самую капельку. Может даже, он исполняет мои насущные желания, только от собственного равнодушия.

  - Так давай, очень пожелаем, перепрыгнуть загородку вольера.

  - Это табу, к сожалению... Домик с привидениями замкнут сам на себя. Он двигается по кругу, то сжимаясь, то держа меня на приличном расстоянии от центра, но внешнее всегда запретно.

  Впрочем, в любой жизни есть определенные прелести. Я стала настоящей аборигенкой. Добываю себе пищу, обустраиваюсь как могу. У меня бездна занятий. Вот удивляться давненько разучилась.

  - Сматываемся! - закричала моя вновь найденная половинка.

  Она схватила меня за руку, и мы быстро побежали, на ходу заглядывая в каждые двери. А с домом творилось что-то неладное. Внезапная волна воздуха чуть не сбила нас с ног. Казалось, кто-то гигантский судорожно вздохнул, готовясь к одному ему известному, неприятному действию. Наконец, мы будто нашли то, что надо.

  - Ложись, - командовала провожатая, - и хорошенько заткни уши, и прикрой чем-нибудь глаза.

  Мы залегли у дальней стенки. Странная, бестелесная судорога пробежала по полу, стенам, нашим телам. Она не коверкала их, не ломала, а изгибала в неведомом нам, растянутом пространстве. Затем окружающее напряглось как струна и замерло на секунду.

  - А - пчхи! - взорвалось неизведанное, перебросив нас куда-то вперед, невыносимо больно ударив по тому, что чувствовало и дышало.

  Перезвон стоял такой, что я ничегошеньки не слышал. Малышонок вдребезги разбил губы. Струйка крови и слюны медленно и вязко сползала с ее лица, на опавшую пыль. Потом она очнулась, и мы, шатаясь, медленно побрели к ее логову.

  Здесь, в ее квартирке почти уютно. Солнечный зайчик разбудил меня, полностью растопив дремоту застарелого недосыпания. Я очнулся на удивление свежим и чистым. Не оставалось никакого беспокойства и настороженности. Впервые за многие годы, я никуда не спешил. Спешить некуда.

  Почему-то пришло ощущение моря, ласкового и спокойного. Лазурные, теплые воды омывают ступени - скамьи бухты амфитеатра. Кольцевому, полуразрушенному строению тысячи лет. Оно наполовину скрыто водой и превратилось в лагуну - чашу с проемом, заполненную прозрачной, мерцающей голубизной. Его венчает римская арочная колоннада, целиком предоставленная во власть света.

  Я так давно хотел побывать здесь, на границе прохлады сумеречных в глубине волн и обжигающе белого Солнца. С закрытыми глазами, я оставался там, где покойно... Что-то влажное и слегка солоноватое прикоснулось к моим губам. Малышонок закрыла глаза, ее лицо совсем близко.

  - Ты этого хотел?

   - Да...

  Малышонок колдует над кастрюлькой и сковородками. Пахнет, по крайней мере, аппетитно. Сейчас бы пива бутылочку. Может и это у нее есть? Но нет, она ударилась в росказни. Зачем? А что мне делать, как не слушать?

  - В больше мне нечего рассказать, - продолжает она. - Ты обо всем догадался сам. Мы сидим на шкуре неизвестного науке зверя, а он не так уж часто проявляет злобу и равнодушие. Я отправляюсь на охоту и нахожу почти то, что мне бывает нужно. Иногда случаются неприятности, но редко, достаточно редко.

  Поначалу, я выходила на добычу как неандерталец и хотела мяса, крови (она смеется). Затем, я развивалась вместе с собственными запросами. Однажды даже поймала телевизор.

  Понимаешь, предметы здесь невидимы, пока их не остановишь. Все, что движется, не отражает свет и почти не имеет массы. А потом, оно проявляется как фотография, и его можно не только пощупать, но воспользоваться и съесть.

  - Ам !

  - У тебя показывает телевизор?

  - Да. Две программы : ковбойские боевички, и внеземельные новости. Уже надоело.

  - Может радиопередатчик?

  - Чтобы связаться с самим собой в прошедшем времени, а потом судорожно вспоминать произошедшее? Вариант опробован. Я вот захотела тебя, и как видишь, получилось.

  - А другие? Те, кто пришел до тебя ?

  - Нет никого. Ни единого следа. Я вообще не уверена, что Дом один и тот же. Он нечто чуждое, он не принадлежит нам.

  - Слушай Малыш, у меня от таких задачек, голова скоро станет дирижаблем и медленно проплывет мимо меня самого.

  Но за окном лениво проплывал усталый, августовский вечер. Он заканчивал существование будничного, привычного дня. Закатное, багровое Солнце не слепило глаз. Ему не до наших судеб. День кончается, вот проблема.

  День, в котором ничего не случилось, день который не принес ничего нового ни вам, ни нам. Он оказался просто ласков, спокоен и уверен в своем тождественном - завтрашнем отображении, точно так же, как мой, повзрослевший Малышонок.

  Его трясет, выворачивает на изнанку. Кашель такой, что плиты заваливаются. Уже два дня пахнет гарью. Заоконное кровавое зарево с трудом освещает даже залы. Душная пыль не успевает оседать.

  Поначалу нам казалось, что в доме проявилось стадо невидимых буйволов. Они окончательно обезумели от бесчисленных коридоров и комнат. Они носятся галопом по лабиринтам, безуспешно пытаясь вырваться на свободу. Помнится, нас чуть не затопотало нечто подобное. Да и следы оказались похожи.

  Но есть во всем происходящем, какой-то горький, практически не уловимый смысл, которого не разобрать и мне. Любому движению необходима цель, и я мучительно не хочу, чтобы мы оказались в центре полосатого круга-мишени с яблочком.