Висталь. Том 3

Психотип человека, трансформируется в Типопсих. То, что казалось безумием ещё недавно, что было неприемлемым, и запретным, что вызывало чувство стыда, чувство неестественности, червоточины и абсурда, теперь выступает само собой разумеющимся, и даже достойным. – Толи ещё будет! Этот вектор развития, обещает привести человечество к его неумолимой стагнации и необходимому разрушению, и концу, как только будет пройдена «точка невозврата». Но полагаться на то, что человечество одумается в какой-то момент, и развернёт своё кормило, – не стоит. Остаётся уповать на саму природу, что всегда находила естественный выход из всякого своего положения, и вызывала бурю, катастрофу, или полномасштабную войну, что сметает всё на своём пути, и возвращает всё на круги своя, и даёт возможность выжившим на её бренном теле, начать всё сначала.

То, что очевидно является добром для человечества в краткосрочной перспективе, обязательно обернётся злом в долгосрочной. И наоборот, – что очевидно является злом здесь и сейчас, как правило превращается в добро в долгосрочной перспективе становления человечества. И это, как в глобальном смысле, так и в локальном отношении бытия. В эту простую формулу можно втиснуть любую ситуацию нашей жизни. Вопрос лишь во времени, и целях.

Простой пример – война, как олицетворение очевидного и неоспоримого зла. Но каким способным, каким твёрдым, жизнестойким и счастливым становиться человек, насколько имеющим право на будущее, после этого кошмара, называемого ёмким словом война. И каким слабым, не жизнеспособным, и в целом несчастным становиться следующее за следующим поколением, в той стране, где война слишком долго не посещала этой территории. Инстинкты засыпают, мозг деградирует, и все чувства становятся слишком слабыми, не способными к настоящим ощущениям жизни, и в тоже время, слишком восприимчивыми к слабым уколам судьбы.

Нечто схожее я слышал от Парагоня и его братьев. И безусловно, в этом что-то есть, – есть правда. Но правда и в том, что, если позволить злу разойтись, если не бороться с ним, не ограничивать его со всех возможных сторон, оно поглотит весь мир, превратив всё в хаос! Добро же, не представляет такой опасности.

Как сказать, уважаемый Висталь. Это говорит, прежде всего, архаический страх. Но если посмотреть на всё это наиболее холодным взглядом, то станет очевидным, что «гипертрофированное зло», как и «рафинированное добро», есть суть одно и тоже. Они имеют одни и те же последствия, и одинаковый результат в обозримом будущем – хаос! И тот, кто достаточно глубоко осмыслил это положение вещей, тот уже не станет так рьяно бороться со злом, и так самоотверженно культивировать добро. Он непременно выберет золотую середину, в которой только и возможна действительность, и сама жизнь. Порядок, – как антипод хаоса, возможен только благодаря паритету сил зла и добра, и никак иначе. Любовь и ненависть, разложенные каждый по своим «яслям», позволяют жизни существовать в собственной гармонии.

Дождь кончился, и солнце ярким диском освятило этот красивый ностальгический город. Спасибо за беседу, Уважаемый Андрей. Но я должен откланяться. Мне предстоит не близкий путь. В России вообще мало близких путей. Эта страна настолько необъятна, насколько может быть необъятной душа жителя этой страны. «Большая рыба» вырастает только в большом аквариуме. Чем шире жизненный простор человека, тем шире простор его души. – Закон природы.

Рад был встрече, Уважаемый Висталь. Редко появляется возможность для такого разговора. Я не говорил на эти темы целую вечность! И теперь понимаю почему. Это удивительно! Я чувствую, что мой разум проснулся, хотя до встречи с тобой, я не чувствовал себя спящим. Теперь я понимаю, насколько люди бодрствуя, – спят, и не подозревают об этом. Кто разбудит их?

Вопрос, как я понимаю, риторический… Пожав друг другу руки, они расстались на этой набережной, у консолей под мостом через залив «Золотой рог».

Санкт-Петербург

Художник современности

Впервые Висталь сел в самолёт. Такие впечатления он не испытывал никогда. Отрыв от поверхности земли в реальной действительности, приводило его в восторг! Он не страдал аэрофобией с тех самых пор, как научился летать на «лайнерах собственн6ого сознания». С тех пор, как начал перемещаться во времени и пространстве, в трансцендентальных сферах метафизических полей пространственно-временного континуума.

Он вышел из самолёта в Пулково, и подойдя к такси, попросил отвезти его в центр. Побродив по Невскому проспекту, он повернул на Лиговский на Площади Восстания, и пройдя около полутора километров, увидел в переулке, светящуюся надпись под козырьком входа, – «Отель». Он пока не почувствовал дух этого, теперешнего города. Для этого необходимо время. Но первое впечатление уже плавало в его сознании, перемешанными флюидами запахов, звуков, и картинок урбанистического архитектурного зодчества, так, порой, напоминающего архитектуру Владивостока.

Отель был небольшой, – пять комнат, и просторная кухня. Всё было чистенько и аккуратно. Чувствовалось, что за порядком здесь следили.

Проснувшись утром, и поняв, что всё ещё находиться в отеле в Санкт-Петербурге, Висталь поднялся с пастели, выполнил весь утренний моцион, и вышел в город. Погода была чудесная. Жители средней полосы России часто преувеличивают непогоду в Санкт-Петербурге. Зима здесь действительно сумрачная, но лето, по большей части – великолепно. Иначе, с какой стати Петру Первому пришло бы в голову строить именно здесь свою столицу. Хотя, для такого целеустремлённого царя, не было бы большим препятствием построить город ещё более севернее, к примеру, на месте Мурманска, если бы здесь не было выхода к морям и океанам.

Висталь шёл по Лиговскому проспекту, и думал, что здесь живёт очень много художников. А сколько их жило прежде… Он думал, что в своём творчестве, они нисколько не уступали Великим художникам возрождения, что были увековечены в веках, благодаря свойству запада возводить своих «Великих» на пьедестал, и умению рекламировать и показывать с нужной стороны, своих гениев, чем не обладали никогда жители России, и в частности Санкт-Петербурга. Русский всегда расположен более к тому, чтобы восхищаться чужим, нежели своим. «Нет пророка в своём отечестве…», – эта присказка, как нельзя лучше освящает менталитет Русского человека по отношению ко всякому искусству. Но тем не менее, нисколько при том, не умаляя гениальности художников Италии, Нидерландов, и Испании, можно с уверенностью говорить о художниках, некогда работающих в Петербурге, как и творящих на берегах Невы ныне, как о Величайших художниках современности. С одним из таких художников предстояло встретиться Висталю. Его вело проведение. Он знал куда надо идти, и когда.

Свернув на Невский проспект, и пройдя около мили, он зашёл в небольшую художественную лавку. Всё небольшое помещение было заставлено картинами. И стены были увешаны так, что не оставалось почти никакого пространства. Из маленькой комнатки, похожей более на кладовку, к нему вышел средних лет человек, с окладистой бородой. Почему люди с накопившейся мудростью, как правило отпускают бороду? Это наверно происходит на каком-то когнитивном уровне, из подсознательных областей осознанности. А вообще, – загадка.

Добрый день! Меня зовут Владимир. Чем я могу вам помочь? Здравствуйте, меня зовут Висталем. Если вы найдёте для меня несколько минут, я буду вам безмерно благодарен.

Конечно, проходите сюда. И он завёл Весталя в ту самую комнату-кладовку. Присаживайтесь…, и подвинув к стене пуфик, сам сел напротив на деревянный стул. Вы наверно будете удивлены, но я знаю вас, как самого талантливого художника современности.

Ну что вы, это уж слишком, дорогой Висталь. Я довольно скромный художник, меня мало кто знает, если только в своём кругу?

Это пока… Ваше будущее мне очень ясно рисуется.

Вы прорицатель?