Страница 3 из 7
Здравствуйте! Вы не слышали прогноза погоды? Я, откровенно говоря, никогда не слушаю прогнозов, и это касается не только прогнозов погоды. Прогнозы редко сбываются. Предвосхищение, вообще неблагодарное дело.
Висталь обладал тем волшебным свойством, которое возбуждало в собеседнике желание открыть свою душу. И заставляло его сердце поднять со своих глубин, занесённые илом фолианты, о которых не подозревал сам собеседник, и даже не представлял себе, что знает это, и что в его сознании живут те мысли, которые при встрече с Висталем, производились на свет, не мало поражая его собственное воображение.
Меня зовут Висталем. Я недавно прибыл в ваш город, хоть и бывал здесь прежде. Красота его, только прогрессирует…
А меня зовут Андрей. Я живу в этом городе довольно давно. В своей жизни я видел множество городов, и не только в России. К красоте быстро привыкаешь, уважаемый Висталь. Но дух этого города, действительно неповторим. И вот к этому привыкнуть нельзя. Влюбляешься не во внешнюю красоту, но во внутреннюю, в дух города. Это нечто эфемерное, не материальное, нечто тоже, что относят к душе в человеке. Ведь с человеком также, влюбляешься по-настоящему именно в душу человека, а не в его внешнюю красоту, к которой также быстро привыкаешь. И если нет внутренней красоты, то внешняя перестаёт радовать на следующий день знакомства с таким человеком. Но тот, кто скажет, что такое внутренняя красота, тот откроет смысл жизни, и самую сакральную тайну самой природы!
Красивых городов много, но, если тебе не подходит дух города, если он не вызывает в тебе чувство влюблённости и неги перманентного открытия, ты не влюбишься в этот город. Точно также, если при встрече с девушкой, её душа не встревожит твоё сердце, если её глубина будет не достаточной, для того, чтобы ты мог нырнуть в неё со скалы, и не разбить себе лоб о днище. Если её широта не достаточна для того, чтобы ты мог бродить по её закоулкам постоянно открывая что-то новое и прекрасное, что-то неповторимое и только здесь встречающееся, – ты не влюбишься в неё…
И для понимания этого, не надо быть сверх умудрённым, так думает всякий обыватель, хоть и в большинстве своём, не осознаёт этого чётко и ясно. Но глубокий мыслитель знает, что способность влюбляться, – причина влюблённости кроется не в объекте изучения и обожания, но в способности созерцателя, находить и ценить по-настоящему всё редкое, всё индивидуальное и прекрасное, всё завораживающее и дающее ощущение счастья. Глубину, прекрасное и неповторимое, можно найти даже в болоте. Но для этого надо обладать самому глубиной и проницательностью, широтой своей собственной души, и чувствительным красивым сердцем. Надо самому обладать совершенной, тонкой и благородной душой.
Мне всё это, глубоко понятно, уважаемый Андрей. Но я хотел спросить вас, несколько об ином. О том, что лежит всё время камнем в моей душе. Я помню все свои приходы в этот мир, и все уходы. Моя память сохраняет всю мою вековую жизнь, и я подозреваю, что именно память составляет саму ткань жизни. Не будь этой памяти, и жизнь превратилась бы в бесконечно уменьшающуюся точку, как во времени, так и в пространстве. Действительность, как таковая, растворилась бы, словно утренний туман, и мир превратился бы в свою «изначальную колыбель» – в пустоту! И только память моей жизни, как и память веков, создаёт на этом нейтральном белом полотне, картину мира и бытия, тем самым создавая историю, – Дом, в котором мы строим свои маленькие дома. И именно благодаря памяти мы вообще способны любить. Воображение, предвосхищение, сладкая нега мечты, и т.д., и т.п. – всё, что только мы ценим в нашей жизни, является продуктами памяти.
Безусловно, уважаемый Висталь, ко всему прочему, способность нашего разума запоминать, заставляет наш разум находить здесь что-либо, и ценить…, мы понимаем, что, только благодаря памяти мы можем сравнить и связать нечто по природе разрозненное, нечто не соприкасаемое в быту, и будто бы превратить в своём разумении нечто мгновенное, нечто скоротечное и тут же исчезнувшее, – в нечто, запечатлённое и почти вечное… Но возникает некое противоречие в наших глубинных созерцаниях.
И вот я глубоко задумался над этим, и пришёл к неожиданному и даже парадоксальному выводу. Действительно ли память даёт мне возможность создавать шедевры моего искусства, философемы, и трактаты? Может и здесь, как всюду, некий дух противоречия вступая в игру, и позволяет продуцировать нечто новое, нечто необычное и достаточно глубокое, и тем становится возможным моё настоящее творчество? Я понял в какой-то момент. – Нет, не помнить всё и вся, не наполнять свою память словно лабаз всякими нужными и ненужными вещами, не переваривать уже состоявшееся, всё написанное и воспроизведённое мной, но именно свойство забывчивости – даёт мне возможность создавать нечто небывалое, нечто новое и невероятно сильное! Свойство, – Великое свойство моего разума – забывать, есть основа моего Гения!
Наша память, заставляет нас ходить одними и теми же тропами. Она выращивает в нас привычки. И мы, обрастая словно жиром своими собственными знаниями, своими прозрениями, догадками, некогда поразившими нас до восторга, вынуждены нести этот «жир» за своей спиной, и становимся необходимо горбунами, не имея никакой возможности к полёту, к новым небывалым вдохновениям и прозрениям!
Детский разум, не отягощённый опытом и знаниями, с незаполненной до краёв памятью, если таковой сохранился в зрелом возрасте, если его не покинула способность к забывчивости, вычёркиванию из памяти, пусть и самых совершенных своих прозрений, остаётся самым живым разумом, самым функциональным, прогрессивным и совершенным, – он единственно способен к новым, небывалым и запредельным впечатлениям своего гения!
Если бы человечество научилось такой вот забывчивости отдельного индивидуума, если бы оно научилось просеивать свою память, и не возвращаться без конца на пройденные пути, и не наступать перманентно и вечно на одни и те же дороги, – кто знает, может быть оно действительно нашло бы тот единственный путь, среди тысяч возможных путей ведущих всегда к пропасти, который действительно вёл бы его к процветанию, к совершенству и настоящему счастью. – Не ложному, не надуманному, но – действительному… Тому счастью, которое бы не нуждалось в научно-техническом прогрессе, в представлениях о рае и аде, в убеждениях-заблуждениях, что ныне представляются неопровержимыми истинами, наполняя нас уверенностью в правильном пути, по которому мы следуем, и нашем прогрессе.
Но ведь только мышление, которое невозможно без памяти, даёт возможность человеку быть человеком, быть гордым, независимым, – Вершиной животного мира! С этим спорить нельзя, ведь это очевидность из очевидностей…
Ты говоришь мышление? Но что ты имеешь в виду? У мышления столько граней, и столько полей, а на этих полях и гранях столько взглядов и различных алгоритмов умозаключений, которые отличаются порой также, как отличается валенок – от вычислительной машины, или песня – от чушки прокатного стана. Мышление? Какое именно ты имеешь в виду? «Рационально-идеальное», «чувственно-аналитическое», «цельно-многоплановое», «локально-всеохватывающее», мультифационно-парадоксальное…?
Самое простое… Зачем усложнять самоё себя? Очевидность – самый лучший арбитр… Да… И она же, самый лживый и коварный обольститель…! Очевидность – мать доказательства. А доказательство, как дитя рационально-аналитического мышления, – «диалектический фокусник», производящий на свет лишь суррогат истинности.
И вот что ещё. То, что очевидно и доказано, есть суть труп для познания.
Жизнь же – имеет своим ключом именно догадку, полёт, отрыв и взлёт в стратосферу! Именно здесь всё неочевидное, зыбкое и кажущееся ошибочным, всё недоказуемое и эфемерное – живёт, и создаёт жизнь всему сомневающемуся, и всему уверенному, а также и всему ищущему…
Жизнь вообще, – штука парадоксальная. И самая непредсказуемая и вероломная, как раз – у человека. Человек, к примеру, стремится к достатку и богатству, но вместе с ним, необходимо получает самое болезненное чувство – чувство пресыщение, неутолимое ничем, кроме яда. Он стремится облегчить себе жизнь – (в этом, наравне с нивелированием страхов, заключаются подспудно все его стремления), но с облегчением жизни, необходимо деградирует, становится слабым и уязвимым для самых мелких уколов судьбы. И уже самое незначительное препятствие, самое малое страдание, которое прежде он бы даже не заметил, начинает терзать его, словно «гиена огненная»! Он полагает, что развивается сам, и развивает свою жизнь, свой быт, совершенствует свою действительность, но на деле, деградирует по всем направлениям. Он перерождается на глазах, превращаясь во что-то иное, нежели был когда-то человек. И самые опасные трансформации происходят в его духе и его голове, как самых тонких областях организма. Тело деградирует гораздо медленнее, именно в силу его грубых, по отношению к тонким флюидам разума и души, основаниям.