Страница 5 из 8
Идём к ангарам, где Елисея уже поджидают дружки, призывно махая руками. Специально иду медленно – я ведь ещё и крыло тащу, если что. Надеюсь, что Еське это надоест и он убежит к товарищам.
– Легко. Идёшь в спортивный магазин, покупаешь прыгалку и начинаешь прыгать. Можешь прямо там.
– Обоссаться, как смешно. А если серьёзно?
– Получаешь сертификат AFF и едешь прыгать в любой точке земного шара, подальше отсюда. В добрый путь.
– Ты так очаровательно от меня отбиваешься, что тебя ещё больше хочется… М-м-м, недотрога…
– Э-э-эй, Елисос! Жопой шевели, заебал ждать тебя! – доносится с края площадки приземления.
– Заткнулся там, гандон, блядь! – ревёт опозоренный на всю округу Еська. Боже, это лучшее, что случилось со мной за сегодня.
Умным мальчик и красивым рос,
А по факту оказался… Елисос…
Глупо, по-детсадовски, но о-о-чень смешно. Фыркаю.
– Прелестно! Ели (сос)сей… – в последнюю секунду меняю окончание, видя, что малиновый Еська чуть не дымится.
– Прекрати! Не смей!
– Как можно! Я взрослый человек, мне не пять лет, – и фыркаю, подождав для приличия секунд десять.
– Блядь. Теперь ни в жизни не забудешь.
– Ну, ты меня тоже фамилией дразнишь, а не называешь, как положено.
– А как положено? Хочешь, буду называть тебя Роман Ипатич?
–…Иваныч.
– Ипатич.
– Да почему?..
– Потому, что ипать тебя собираюсь.
Я попал в какой-то кошмар…
– Елисос! – зло брякаю я, всё же скатившись до пятого класса.
– Ха-ха! Значит, ты у меня собираешься…?
– Еська! Зря я тебя в двух тысячах над землёй не отцепил!
– Ладно, но тогда ты всё равно Еськин.
…Это не навсегда, это ненадолго, это временно…
Каждый вечер я надеюсь, что завтра его не будет. Напрасно.
У Еськи заканчиваются друзья, которых можно уговорить на прыжок – он приезжает один. Если мажоров для одного подъёма не набирается, он напрашивается в «обычную» группу. Брезгая надевать ношеный хаки, где-то покупает мегакрутой профессиональный костюм и шлем. Я всё жду, когда же он наиграется.
Каждое утро надеюсь, что сегодня его не увижу.
Но каждый день снова шагаю с ним в небо…
В укладочной никого. Я всегда сам своё укладываю – понасмотрелся на теперешних Ильнуров и Женьков в сланцах и растянутых трениках… Укладываются за две минуты, с мясом запихивают. Разбирать на сопла, пробивать? Зачем, всё и так утыркается! Стропы под резинки? Нахуй время терять! Волосы сначала седеют, потом дыбом становятся. У Максима Максимовича видимо ещё и с боженькой на облачке сделка, раз отцепки у нас не так часто случаются.
Выдыхаю облегчённо, предвкушая, что сейчас расслаблюсь немного, медитируя под привычные размеренные движения. Раскручиваю и зачековываю клеванты, наклоняюсь, распределяя стропы управления между пальцами…
– Неплохо!.. – тянет бесячий прынцеськин голос сзади, видимо имея в виду мою задницу, обращённую прямо к нему.
– Почему посторонние в укладочной?! – рявкаю я в пространство.
– Какой же я посторонний, Еськин?
– Помещение только для персонала. Твой подъём вечером, и допуска в служебные помещения клуба у тебя нет. Будь добр…
– Есть у меня допуск – вот, смотри! – и суёт мне под нос какой-то заламинированный прямоугольник с подписью МММ. – Ваш Максим Максимович…
– Всё, хватит. Отойди, ты мне мешаешь.
Еська затыкается и отходит в сторону, наблюдая за новым интересным пока действием. Продолжаю укладку5 – налистываю сопла, зажимаю между ног; пробиваю ряды строп, опускаю слайдер; оборачиваю купол хвостом, начинаю его закручивать. В тишине слышны только шуршание ткани и мат-перемат с улицы.
Кладу пухлый кулёк на пол и молюсь про себя, чтобы Еська не начал комментировать… Потому что дальше у нас по плану начинается порнография. Становлюсь коленом на конец кулька; обхватывая его руками, сгоняю воздух от себя. Широкий край кулька, как водится, надувается и этот воздух надо выдавить. А делается это так – я, стоя на коленях, плюхаюсь на надувшийся передо мной край грудью и плечами, застывая с торчащей вверх задницей, и руками, зажатыми между коленей – и ёрзаю по кульку, выдавливая из него воздух.
– Блядь, Еськин, это что – правда так положено? – в восхищённом голосе всё же чувствуется лёгкое сомнение.
Молча продолжаю укладку. Из позы рака выпрыгиваю в упор лёжа. Тугая колбаска парашюта лежит подо мной, как робкая девочка. Плотно обнимая свёрнутый парашют с боков, медленно делаю волну всем телом, выжимая остатки воздуха. Ещё раз. И ещё. До конца…
– Еськин, да что же ты делаешь?! У меня реально встал!
Боже мой, ну что за долбоёб, а? Баснословный!..
Воспылав к моим конечностям,
Стояком светя в беспечности,
Растеряв всё человечное,
На святое дрочишь, бестолочь!
Заправляю свёрнутый плоский парашют в камеру, зачековываю стропы… Укладываю всё это хозяйство в камеру ранца, зачековываю… Красота, идеально! Отлично, Роман Иваныч, как всегда.
– Интересная всё же у тебя работа – один сплошной ходячий секс.
Дылда озабоченный.
– Еськ, ты так и будешь везде за мной до вечера таскаться?
– Ты правильно понимаешь, – мурлычет борзота повелительно.
– А ты знаешь, что о нас здесь уже болтают?
– О. Я тебя даже трахнуть не успел, а уже болтают?
Меня в очередной раз передёргивает так, что аж подпрыгиваю. Бедное моё сознание напоминает тихий женский монастырь, в который вламывается голый мужик с эрегированным половым хуем наперевес и начинает гоняться за монашками. Одни почтенные дамы визжат от ужаса и просят господа лишить их зрения, другие валятся без чувств – а посреди этого бардака стоит настоятельница и только руками разводит «ну обомлеть теперь!»
– Тебе лет-то сколько, дитя? Трахаться он тут собрался…
– Боишься, что начнут болтать, что ты педофил? Мне девятнадцать полных, Еськин. Так что вполне могу себе тебя позволить.
– Балбес. Болтают, что ты мой внебрачный сын, ясно тебе?
– Чи-и-и-во-о-о?!
– Таво! Ты в курсе, что у нас глаза похожие?
– Ну да, прикольно же!
– Мне вообще ни разу не прикольно, Еська. Не хватало, чтобы до твоего настоящего отца слухи доползли.
– Ха. Ну, к инцесту я и сам пока морально не готов.
– В общем так – без отрицательного ДНК-теста ко мне даже не подходи.
Еська зыркает на меня глазами и утыкается в телефон.
– Есть вариант. Я сейчас смотаюсь за набором для образца, вечером всё сделаем, прямо здесь, результаты будут уже завтра. Устроит тебя такое? Еськин… С тобой всё нормально?
Со мной ничего не нормально. Грёбаное дежавю наваливается, вспарывая сердце ровно по старому зарубцованному шраму. Одна из вещей, о которых хочется забыть. Навсегда. Хорошо… Я всё сделаю, лишь бы эта лютая дичь быстрее закончилась.
Почти ночью мой телефон высвистывает сообщением с неизвестного номера: «Сдал образцы в лабораторию. Не боись, анонимно.»
И ещё одно, спустя час: «Еськин, а я вспоминал, как ты укладываешь парашют. Представил тебя голым. Круто подрочил!»
Блядь, телефон всё же придётся сжечь.
Четверг. Малозагруженный день перед более оживлённой пятницей. Но с утра великолепный сюрприз в виде двух совершенно очаровательных девушек-близняшек. Они отмечают день рождения – в первый подъём идёт старшая; во второй, символично – младшенькая. И обе со мной.
Маленькие, хрупкие, мило смущаются и звонко смеются над дежурными шутками. Я влюбился! Специально для них я особо стараюсь искриться праздничным шампанским и познакомить девочек с небом в самом нежном и восторженном настроении.
– О, Ромео наш идёт, мужики! – Дмитрич макает в очередной чай многострадальный пакетик. – Сияет как медный грош! Хороши девчата, ничего не скажешь. Вот бы такие за тобой бегали, а не твой Еська, а? Ха-ха-ха!
5
далее идёт описание укладки парашюта типа "крыло" методом про-пак