Цветы в небе

Фанни Монтана

Цветы в небе

Глава 1. "Какой чудесный день!" Шок

Чувствую, сегодня будет отличный денёк.

Утро свежее, звонкое, окликает из распахнутого окна – эй, выходи уже! Иду-иду, только чай допью.

И побреюсь… Наверное. Или не стоит?.. Сморю на себя в зеркало. Лёгкий флёр небритости подчёркивает естественную мужественность… Етиж пассатиж, кого я обманываю? Сивая щетина делает помятое лицо ещё более несвежим. Впрочем, представ пред яркими очами юного солнышка гладко выбритой, физиономия моя краше не станет.

– Какой чудесный день! Какой чудесный пень. Какой… чудесный… я… – фыркаю в ладони тихонько, чтобы не разбудить Любашу, возюкаясь всласть лицом в ледяной воде. Ну его, бриться.

Аэродром встречает тишиной. Сырой туман подсвечен изнутри всполохами беззвучного сражения – солнечные лучи стремительно пробиваются широкомасштабным наступлением сквозь густое молоко белёсой пелены. Ещё мгновение – и последние флюиды блаженной влаги вознесутся, чтобы примкнуть к кочующим облачным армиям, продолжая вечный круговорот воды в природе. Возле ангаров лениво перекрикиваются наши мужики, зевая шумно, во всю пасть – благо, стесняться здесь пока некого.

– О! Ромалэ-чавалэ! – из-за Дмитрича все новички думают, что я цыган.

– Воистину чавалэ! – кидаю в обратку привычно. – Что у нас сегодня? Без изменений?

– У тебя один предполётный с разниками1, с ними же выпускающим идёшь. И четыре тандема.

– Оба-цэ… А почему четыре? – интересно, кто это такой умный со мной поменялся через голову, даже не спросив. Будто я жопашник какой-то и навстречу не иду. Что за люди…

– Хм… Не знаю, как сказать, Роман Иваныч. Специально тебя попросили на мажоров поставить.

– И кто?.. – бред какой-то. У нас на мажорах самые красивые-здоровенные. А не помятые пенсионеры.

– Ну кто-кто, Ром… Сам знаешь кто.

Пожимаю плечами и выкидываю эту ерунду из головы. Начальству виднее.  Настроение мне сегодня вряд ли кто испортит!.. Фраза внезапно приобретает объёмность и отдаётся эхом внутри головы. И вкус железистый во рту – почти неуловимый, на грани ощущения… Вот уж нет, ерунда. Померещилось.

«Цессна»… Я из неё с десяток раз в небо выходил. Ещё и комбез пришлось переодевать. Чёртовы мажоры… Хех, Роман Иваныч, бросай ворчать – стареешь никак?

Вот и они – две девушки и три парня. Илитка-хуилитка, простихосподи мою душу грешную. По непуганым лицам сразу видно перворазов. Вздыхаю, вешаю дежурную улыбочку поприветливее и присоединяюсь к нашим мужикам, идущим к дорогим клиентам.  Полна коробочка на подъём – у каждого мажора по инструктору и личному оператору… Не вижу среди инструкторов Ванечки – неужели нахамил кому-то и его на меня по-быстрому поменяли? Ванюша могёт.

Подходим, приветствуем. Наш старшо́й предлагает распределиться по тандемам. Одна из девчонок тут же на нём и виснет. Вторая делает шаг ко мне, и только раскрывает накачанные губки… Как кто-то бесцеремонно хватает меня за рукав комбеза, зажав плотную ткань в кулаке, а над ухом (где-то высоко над ухом) раздаётся собственническое:

– Моё!..

Девочка капризно пожимает плечиками и энергично отбирает другого инструктора посимпатичнее у своего товарища. Тьху, как за добычу бьются. Что за люди…

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на дерзкого хозяина пальцев, зажимающих мой рукав, и… утыкаюсь взглядом в кадык на гладкой шее. Поднимаю взгляд выше… Снова выпадаю в осадок на пару долгих секунд, переваривая. Глаза. Светло-светло голубые, прозрачные как весенний воздух, с крупными золотистыми обломками у зрачков. Я эти глаза каждый день вижу. В зеркале…

Мотнув головой, стряхиваю наваждение. Высоченный такой парень смотрит на меня игриво-выжидательно – будто давнишний знакомый, которого я сразу не узнал и тот ждёт, предвкушая, моего "ба-а-а-а! да это же…". Но вижу-то я его в первый раз, точно.

И как же он – верста эдакая – собрался со мной в тандеме прыгать?!

– Э-э-э…  Послушай, с твоим ростом тебе больше подойдёт… – я пытаюсь указать на плечистого Вовчика, но молодой человек перебивает – эдак небрежно, снисходительно.

– Мне и ты (ты?! вот сопля наглая!) прекрасно подходишь, Еськин. – И ухмыляется самоуверенно.

Аж забрало падает от такой беспардонности. Хозяин жизни, ёптыть! Стоит, ноги расставив, как у себя на конюшне. И надменное выражение на морде лица не ниже принца крови. Борзой щенок с родословной длиннее члена Джоны Фалькона… Постойте-ка, а почему он меня по фамилии назвал?

– Роман Иванович, – твёрдо представляюсь я, протягивая ладонь.

– Елисей, – и жмёт мою руку с явным вызовом.

Е-ли-сей, едрит-мадрид. Королевич, ага. Впрочем… Чем не королевич – высокий, широкоплечий, с наглой улыбкой эпатажной кинозвезды. Жаркий степной ветер швыряет крупные кудри как попало, подыгрывая хаотичности впечатления. Ох, головная боль моя на ближайшие два часа.

Старший группы начинает общий вводный инструктаж, пока мажоры надевают выданные им комбезы. Для обычных пассажиров у нас практичные мешковатые хаки и полужёсткие прыжковые десантные шлемы. Эдакий "винтажный милитари-антураж" – как назвала его моя Любаша; перворазы кипяточком ссутся, что парни, что девушки. У меня, кстати, такой же хаки, только качеством намного выше – комфортная форменная одежда, а не чехол.

Для мажоров клуб расщедрился на дерзко-красные комбинезоны, похожие на новенькие «Феррари». В сияющих глянцевых шлемах ребята выглядят как пилоты «Формулы-1», а не как стадо бесполезных разников.

У инструкторов, работающих с мажорами, форма тоже специальная – матово-чёрная. Чувствую себя грёбаным эсэсовцем. Молодёжь тут же принимается селфиться, фоткаться друг с другом и с инструкторами. Наши операторы мельтешат вокруг, замирая в самых причудливых позах, ища интересные ракурсы – клиенты не абы кто. Ради моих "обычных" пассажиров ещё ни один фотограф спиной в траву не падал.

Мажоры тем и хороши —

Бабло башляют от души!

М-да, хорошо, что эта ярмарка тщеславия для меня ненадолго.

Под бодрый голос старшо́го, который будет в этом подъёме выпускающим, начинаем надевать подвесные системы на своих подопечных. Чувствую ироничные взгляды мужиков – я будто ёлку наряжаю, задираю руки, привстаю на цыпочки. Обхохочешься.

Королевич тоже лыбится. И, странное дело, словно подаётся ко мне, выставляется, когда я шарю по нему, затягивая и закрепляя все ремни и перемычки. Обычно пассажиры напрягаются, цементируют лица, как на приёме у срамных врачей – ведь пальцы инструктора и по груди шарят, и около паха. А этот выпятил хозяйство своё, обтянутое промеж ножных обхватов – прямо мне в лицо. Хм… То ли причиндалами дюже богат, то ли привстал. У мужиков во время выброски всякое бывает – эрекция, все дела, …ну и конфузы случаются, правда очень редко. Но во время наземки… Вот ведь, свезло так свезло. Этот прынц ещё и сексуально озабочен.

Разъяснив и показав на картинках, что потребуется от пассажиров во время отделения и приземления, старшо́й предоставляет нам отработать с мажорами основные элементы. Хотя, репетируй, не репетируй – один хрен всё позабывают и придётся руками направлять.

Отрабатываем отделение. Пристёгиваю своего дылду задом к себе… Впору скамеечку приволочь, чтобы сподручнее было. Мужики ржут уже в открытую. Оправляю сбрую на своём подопечном – Елисей ёрзает.

– Неуютно, когда ты сзади, Еськин! Я как-то наоборот привык.

Еськин… "Роман Иванович" глубоко проигнорирован. То, что его фраза звучит откровенно по-пидорски, стараюсь даже в голову не брать. Выбесил, щенок. Выделывается, как муха на стекле. Сказал бы такое мужикам у гаражей – ни одна больничка бы не приняла.

– Перед отделением от летательного аппарата твоя задача подогнуть ноги таким образом, чтобы… (блин) …Впрочем, проще будет встать на колени (пихаю его под коленки, подсекая) и хорошенько прогнуться (делаю шажок вперёд, чтобы его лодыжки оказались далеко сзади, а колени – между моих ступней), полностью откинуться на меня (руками обхватываю поперёк груди и заваливаю на себя), положить голову мне на правое плечо (кладу перчатку на шлем и заламываю голову назад, укладывая на плечо).

1

 разники, перворазы – персонажи, прыгающие с парашютом впервый раз.