Страница 5 из 42
Годжо усмехнулся, подойдя ближе.
— Так им и скажи, — пропел он.
— Может, всё-таки… — Сакура хотела сказать «в отель», но Сатору наклонился вперёд и прижался губами к губам, будто бы отбирая у неё слова.
Да, всё началось тогда. Или всё-таки в такси? Когда широкая ладонь Годжо, какое-то время покопавшаяся рядом на искусственной коже сиденья, не легла Сакуре на коленку, жарким свинцом не стекла по бедру, забираясь под юбку. Он пальцами коснулся полоски молочной кожи между вязью чулка и кромкой нижнего белья. Сакура разрывалась между желанием шлёпнуть Годжо по руке и порывом положить свою на его бедро. Ощутить под тканью брюк, спускаясь пальцами на внутривенную сторону, насколько оно крепкое. Будь Сакуре лет двадцать, она бы не погнушалась ладонь выше поднять и накрыть ширинку, чуть сжать, дразня.
Но Сакуре не двадцать. Она давно забыла, что значит отпускать тормоза. И даже при острой необходимости — а ведь сейчас именно она — не способна этого сделать.
Всё началось раньше? Или в такси? Может, в лифте? Там Сакура заметила, как у Годжо подрагивают пальцы. Его возбуждение оказалось заразным. Сакура сама чувствовала, как оно стекает по телу, туго обхватывая низ живота горячими, широкими ладонями.
Сатору открыл дверь, любезно пропуская Сакуру внутрь, и зашёл следом.
Обычно Сакура благодарна. Кому пока — не очень понятно, — но благодарна за наличие мозгов в голове. И за то, что они варят, работают, вращают шестерёнками. Но стоило только Годжо прижать её к себе, несдержанно впиваясь поцелуем в приоткрытые мягкие губы, как тумблер внутри черепной коробки щёлкнул.
Поцелуй вышел вовсе не таким целомудренным, как раньше. Нет. Он даже близко не стоял с понятием «приличный». Сакура знала, что Сатору захочет вести, и всё-таки из упрямства не желала уступать напору, с которым её целовали, ласкали язык, вылизывали рот. Она отвечала, ненадолго забывшись, где и с кем. Прихватила нижнюю губу, когда рукам позволила скинуть мужских с плеч его пальто. Спина у Сатору широкая. Руки сильные. Он, не церемонясь, забрался ими под платье, задирая ткань чуть ли не до талии. Ладони смяли ягодицы, утонули в их упругости. Сакура промычала в поцелуй от неожиданности.
Сатору весь из себя похоть и жажда. Горячее сейчас не придумаешь. Сакуре бы полностью отдаться ощущению его рук на своём теле, жадно впитывать восхищённый, полный страсти взгляд. Льнуть. Целовать. Забываться. Но что-то ей помешало. Она будто бы нуждалась ещё кое в чём убедиться.
Узкие ладони упёрлись в крепкую мужскую грудь, всё равно что в камень, но горячий, будто от печи. Сакура мягко, но настойчиво надавила, отстраняя разгорячённого Сатору от себя. Тот послушно, пусть и не без усилия, целовать прекратил. Но не отстранился. Зашептал на ухо сладко:
— В чём дело?
— Где у тебя ванная? — выпалила Сакура.
Сатору молчал какое-то время, а потом ответил:
— Дальше по коридору. Не ошибёшься, когда увидишь.
Сакура не ошиблась. Скинула пальто прямо на кафельный пол. Включила воду, руками упираясь по обе стороны от раковины. Посмотрела на себя в зеркало. Всё тело дрожью от желания исходилось, а она ещё сомневается. Но потребность перевести дух была слишком острой. Сакура немного огляделась. Внутри оказалось красиво — синее, отделанное перламутром, с золотыми, змеящимися прожилками. Они какое-то время отливались мерцанием за закрытыми веками, когда Сакура зажмурила глаза.
Она скорее почувствовала, чем услышала — двигался Сатору, как кот на мягких лапах, абсолютно бесшумно — что Годжо здесь. Открыла глаза и повернулась в сторону двери. Он стоял там, весь до невозможности красивый, вальяжно подпирал косяк плечом.
— Тебя напугал мой напор? — спросил Годжо.
— А ты думал, я не из пугливых? — усмехнулась Сакура.
— Я и сейчас так думаю. Просто кое-кто не хочет отпускать контроль. Отвыкла, да?
— Я не люблю, когда надо мной доминируют.
— Ну, стоит попробовать. Неужели Куран Сакура не может побыть хорошей девочкой хотя бы один вечер?
— Только при условии, что ты не будешь плохим мальчиком.
— Я не сделаю тебе больно. Напрасно ты боишься.
Он подошел ближе. Протянул руку, кончиками пальцев подцепив лазурит на леске.
— Красиво, — сказал тихо. — Его тебе мужчина подарил?
— Да, из прошлой жизни, — ответила Сакура, наблюдая, как Сатору в один плавный шаг оказался у неё за спиной.
— Ты его любила? — его руки обхватили талию, нежно обнимая.
Годжо положил острый подбородок на макушку Сакуры, заглядывая в глаза через отражение зеркале. Он задал не дежурный вопрос и ждал на него не дежурного ответа.
— Любила, — сказала Сакура.
Годжо мягко улыбнулся. Одна его рука скользнула вниз, под платье. Вторая вверх, нежно обхватила шею. Сам он наклонился к уху, прошептал:
— Ты с ним спала?
— Спала, — Сакура прижалась спиной к груди Сатору, стараясь отвлечься на жар его тела.
Не надо было спрашивать. Не надо было будить давно свернувшиеся чешуйчатым клубком ядовитых змей воспоминания из лучшей жизни.
— Не хотелось бы, чтобы ты представляла себя под другим со мной. Но если так тебе станет… — зашептал Сатору.
— Не станет, — чётко ответила Сакура. — Раз я с тобой, значит, я с тобой.
Сатору усмехнулся, как показалось Сакуре, самодовольно.
Стянул с неё платье прямо там. Швырнул к пальто на синий кафель. Повернул к себе лицом, подхватил под ягодицы и настойчиво дёрнул вверх, заставляя Сакуру обхватить его торс ногами.
До спальни Годжо донёс её, не прекращая целовать, измываться и дразнить. Усадил на край кровати. Сам отстранился ненадолго. Стянул с себя свитер, откинув в сторону. Мотнул головой, чтобы хоть как-то привести в порядок растрёпанные белёсые пряди. Опустился на колени перед Сакурой, мягко раздвигая её ноги. Подхватил одну, осторожно положив себе на плечо. Сакуру повело назад. Она выставила руки за спину, упираясь в покрывало. Сатору поцеловал её колено, проведя широким жестом ладони от бедра до стопы. Потом вернулся обратно. Ловкие пальцы отцепили пряжку и стянули чулок с ноги. Сакура смотрела на руки Сатору. Смотрела, как под белой кожей перекатываются мышцы, виднеются вены. Как двигаются его длинные пальцы. Смотрела на широкое, идеальное запястье с красиво выпирающей косточкой.
Годжо снял с неё второй чулок, прижимаясь губами к тёплой изнанке бедра.
Весь из себя молоко, мёд и миндаль. Сакура взяла его за подбородок и притянула для очередного поцелуя. Сама подалась назад, падая спиной в мягкие объятья постели. Годжо навис сверху. Сакура плавно переместила губы вниз по подбородку, провела языком по линии скулы, ощущая сбившееся тяжёлое дыхание Годжо. Она целовала его, наслаждаясь таящейся в этом теле силой. Та просвечивала сквозь кожу, касалась её невидимыми пальцами.
— Не стесняйтесь, госпожа доктор, — прошептал на ухо Сатору.
Сакура гладила его по спине, перебирала пальцами по позвонкам, с нажимом касалась лопаток, ощущая крепкие мышцы. Сложно было признаться самой себе, что ловишь кайф от того, какой мужчина над тобой сильный и знающий, что делать. Сакура сжала его ягодицы, одновременно с тем прикусив мочку уха.
Годжо взял её под колени, шире раздвинул ноги и плотнее прижался пахом в пах. Припал к груди, что так красиво лежала под кружевной тканью лифа. Годжо сжал их обеими руками, забираясь под кружево. Ладони приятно наполнило горячее, упругое, нежное. Припасть бы губами к коже. Прикусить. Изучить языком. Только бельё жутко мешало.
— Не рви, — предостерегла Сакура, прочитав намерение Сатору по глазам.
Он раздражённо цыкнул, будто мальчишка, которому мама не позволила прыгнуть в лужу с разбега. Но просьбу выполнил. Избавлялся от преграды аккуратно. Обхватил губами сосок, ощутив языком нежную, тонкую кожу. Сакура тихонько простонала, зарываясь пальцами в белые пряди. Сатору изучал её тело жадно, то целовал грудь, переходя языком на рёбра и живот, то возвращался обратно, добавляя в игру зубы.