Страница 4 из 42
Кожаная куртка была не имитацией, не умело воссозданной копией, а самая настоящая: потёртая, старая, грубая, будто снятая с плеча какого-нибудь уступчивого байкера. Косуха принадлежала ещё покойной матушке. Та выменяла кожаную куртку у одного из служащих на американской военной базе недалеко от Токио. Ещё тогда, когда Сакуры даже в перспективе не было. Парень тот оказался не крупный, поэтому на высокую японку курточка пришлась в самый раз, пусть и смотрелась чуть великовато. Но такая неряшливость лишь придавала шарма. Всё это делало Сакуру похожей на босса группировки сукебан, которая вместо блеска для губ таскала в кармане нож-складник. Делало какой-то далёкой и немного не из этого времени.
Спасибо матушке за такой подарок. И за длинные стройные ноги, которые в свои почти тридцать три Сакура не прерывала длиной юбки ниже колена. Подростком она не знала, хороши ли они в эстетическом плане — они были великолепны с точки зрения выносливости и силы. Только когда повзрослела, Сакура поняла, что они действительно сексуальны. Способны сводить мужчин с ума. Но пользовалась этим госпожа Куран редко. Почти никогда.
Она посмотрела на себя в зеркало. Всё нормально. Не девочка с обложки, но вполне себе приятной наружности дама. Захотела снять кулон, что на тонкой, прозрачной леске удерживал небольшой камушек лазурита в сходе между ключиц, но передумала.
Последний, решающий взгляд в сторону кожаной куртки, а потом на пальто и сняла с вешалки его. Так будет лучше.
***
— Ты отлично выглядишь, — сказал Годжо.
Перешёл на «ты» без предупреждения. Непринуждённо. Без резкого запаха от плеча. Будто они сто лет знакомы.
— Ты тоже ничего, — Сакура решила принять правила игры.
Место, куда Годжо её пригласил, было не из дешёвых. Сакуре как-то раз приходилось его посещать по рабочим моментам со старшими в клинике. Приятное, сдержанное, ничего лишнего из себя не выпячивающее. Много дерева и строгой классики в интерьере.
Годжо сидел напротив, изучал меню.
— Что будем пить? — спросил он.
— Доверяю выбор тебе. Я, кроме пива, ни в чём не разбираюсь, — призналась Сакура.
— А я не пью. Вообще.
— И по праздникам?
— Особенно по праздникам. Даже конфеты с ликером не ем.
— Бедный, как ты живёшь с таким недостатком?
— Он у меня единственный, — подмигнул ей Годжо.
— Не сомневаюсь, — хмыкнула Сакура.
— А ты и правда только пиво пьёшь? Может, тогда, его и закажем. Здесь вроде хорошее, чешское.
— Признаться честно, я и его давно не пью, — сказала Сакура. — Со студенческих времён.
— Моя причина очень проста. Я плохо переношу алкоголь, — сказал Годжо. — А твоя? Перепила в студенческие годы? Или просто здоровый образ жизни помноженный на суровый врачебный быт? Я бы поверил, если бы не видел, как ты смолишь на крыше.
— Я просто в один прекрасный момент перестала пить. Без особой на то причины или желания, — ответила Сакура.
Годжо облокотился лопатками на спинку удобно стула. Его хорошо вытканный кем-то свыше торс и широкие плечи прятал красивый белый свитер.
— Даже на рабочих корпоративных? — спросил он с прищуром.
— Тем более на них.
— Среди всего того старичья-начальства это весьма сложно, да? — протянул Годжо. — Всё-таки для таких мест надо быть человеком, умеющим прятаться под маски доброжелательности и вежливости.
— Часто такое наблюдал? — спросила Сакура. — Или просто предвзятое отношение ко всему вокруг?
— Всего понемногу, — рассмеялся он. — Среди таких людей по-другому просто не бывает. И плевать, что большинство из них спасают жизни.
— Идеалистом перестаёт быть каждый второй ещё во время обучения в университете, каждый третий во время практики, каждый четвёртый уже работая. А желание перегрызть друг другу глотки почти стайное, обоюдное, — сказала Сакура.
Годжо будто бы из неё это вытянул.
— Чтобы выжить среди них, надо быть не просто матёрой, прожжённой, обросший бронёй из металлических шипов, а при этом уметь фальшиво улыбаться. Ты не умеешь, — Годжо наклонился вперёд и заглянул ей прямо в глаза. — Почему же тебя до сих пор никто живьём не съел?
Сакура приподняла брови, снисходительно улыбнувшись. Неужели он думает, что видит её насквозь? Да, самоуверенности этому лису не занимать.
— Потому что подавятся и сдохнут, — улыбнулась Сакура, отклоняясь на спинку стула.
Годжо рассмеялся.
Им принесли заказ.
Разговор потёк сам собой. Он был одновременно и ни о чём, и обо всё сразу. Сатору специально обходил темы, которые для большинства людей попадают под категорию «личное». Хотя ходил на грани, как гимнаст на канате без страховки.
Задал вопрос о причине выбора профессии.
— Это призвание? — спросил он.
— Ой, как пафосно, — поморщилась Сакура. — Нет, просто способ заработать на хлеб и… думаю, один из самых простых способов помочь людям.
— Ты такая правильная, — улыбнулся Сатору.
— Меньше яда, Годжо-сан, — улыбнулась в ответ Сакура. — Ты ведь не знаешь. Может я не из-за альтруистичных побуждений, а наоборот, чтобы удовлетворить свой нарциссизм и постоянно быть в центре внимания? Или, скажем, у меня просто комплекс Бога. У врачей такое явление не редкость.
— Признаться, о таком я не подумал, — хмыкнул Годжо. — А это правда?
Сакура отрицательно покачала головой, не отводя взгляда от глаз Сатору напротив. Они у него языческие, нездешние. Сакура бы сказала, что он носит линзы. Спросить почему-то не решилась. Но другой вопрос задала:
— А кем работаешь ты?
— Угадай, — игриво бросил он.
Сакура рассмеялась и закатила глаза.
— Я бы сказала, моделью или кем-то из этой сферы, — она прищурила глаза. — Но промажу.
— Почему же. Близко, — протянул Годжо.
Он не сводил с неё глаз. Внимательно наблюдал, не скрывая своего интереса. Сакура почувствовала, как его колено касается её.
— Ты не хочешь говорить на эту тему, — чуть поразмыслив, сказала она.
— Давай поговорим на другую. Какие планы на ночь?
Второе колено уже между её ног. Сакура почувствовала через ткань его брюк и капрон своих чулок жар чужого тела.
— Хочешь предложить что-то конкретное? — спросила она.
— Более чем, — кивнул Годжо.
Так непринуждённо, будто погоду обсуждает, а не намекает на секс.
— Я дамочка приличная, на первом свидании в койку к кавалеру не прыгаю, — сказала Сакура, подавшись вперёд.
— И не надоело тебе быть приличной девочкой? — Годжо будто бы специально заменил «дамочку» на «девочку». — Так же от скуки помереть можно.
— А ты знаток? — усмехнулась Сакура.
— Не представляешь, какой, — сказал он. — Сакура, подумай, ну разве тебе не интересно отпустить тормоза и вспомнить молодость?
— Откуда ты знаешь, какой я была по молодости? — приподняла бровь Сакура.
— По тебе видно, — ответил Годжо. — Уверен, у тебя даже татуировка есть.
Сакура рассмеялась, покачав головой. Отвернулась к окну. Вот же наглый, самоуверенный мальчишка. Но Куран соврала бы себе, что соблазн провести с ним время не будоражит её кровь. Не оплетает прочными стеблями давно изголодавшееся по страсти и теплу сердце.
— Тебе никогда не отказывали? — спросила Сакура.
— Сама знаешь, — будто бы прочитал её мысли Годжо.
— Мне так хочется осадить тебя чисто из вредности, — сказала Сакура, сморщив красивый нос.
— И лишиться отличного секса, — вынес вердикт Годжо.
— Прямо уж и отличного? — хмыкнула Сакура.
— Предлагаю тебе проверить, — Годжо закинул ногу на ногу.
Сакура решила, что терять ей уже нечего.
***
Всё началось в такси. Или даже чуть раньше? Когда Годжо сказал, что они едут не в отель, а к нему. На скептический взгляд Сакуры он только рассмеялся и пошутил, а, может, и не пошутил вовсе, чтобы она позвонила подруге, родителям, брату, свату, кому захочет, и сообщила его адрес с именем.
— Чтобы они точно знали, где искать мой остывший труп? — спросила Сакура.