Страница 20 из 42
— Слишком скучно? Или слишком личная тема?
— Если вкратце и не вдаваясь в подробности, то мама умерла, когда мне было тринадцать, а отец… ох… — Сакура рассмеялась. — Просто, скажем так, не справился с моим воспитанием.
— Проблемы с отцами — повсеместная эпидемия. Так что понимаю, — закивал Годжо, невольно вспоминая своего дражайшего папеньку. — Папаши тот ещё геморрой.
В этот момент на его телефон пришло сообщение с нового, неизвестного номера. Впрочем, его владелец не собирался таиться и обозначил себя сразу же.
«Думал, заблокировал мой номер, я тебя…»
Годжо покачал головой, невесело улыбнувшись. Хотелось написать в ответ что-нибудь едкое, завёрнутое в обёртку фальшивой вежливости. Такой ядовитой, чтобы Канаяма по ту сторону руки себе, будто кислотой, обжог. Нашёл дорогую игрушку, а получить не может. Не может контролировать. Вот и бесится, будто избалованный ребёнок, запертый в теле взрослого мужика прилично за сорок. Но среагировать в данном случае — заглотить наживку и попасть на крючок.
— Всё нормально? — спросила Сакура, насторожившись.
— Да, просто один назойливый господин не понимает слово «нет», — ответил Сатору, а ведь мог просто отмахнуться обычным «всё отлично».
— Ты от него вчера… сбежал? — осторожно спросила Сакура.
— Почти от него. Просто на светском вечере, на котором я должен был сопровождать этого говнюка, ещё кое-кто был…
— Если тебе…
— Нет, мне нормально.
Сакура замолчала. Сатору решил сменить тему.
— Я только сейчас понял, что ты не на работе.
— У меня выходные. Вынужденные.
— Давай куда-нибудь сходим?
— Если только в следующие. Начальство отправило меня домой до среды, то есть завтра я выхожу на работу и сразу на ночное дежурство.
— Бедняжка, — протянул Сатору.
— Да, бедняжка, — усмехнулась Сакура.
— Могу в качестве утешительного приза предложить массаж ног после тяжёлого рабочего дня, — Сатору подпёр щёку ладонью, облокотившись на стол локтем.
— Ты, кстати, помнишь, что вчера проиграл? — спросила Сакура. — Так что массаж с тебя в любом случае.
— Я требую реванша, — сказал Годжо. — Лучше бы прямо сейчас, но я не хочу, чтобы у тебя в процессе давление подскочило или спину защемило.
— Какой заботливый, — наигранно умилилась Сакура.
Годжо тут же почувствовал, как в пах с нажимом упёрлась её ступня. Он обхватил пальцами лодыжку.
— А говоришь, что выжата, как лимон, — усмехнулся Сатору. — Врать нехорошо, госпожа доктор.
Их разговор прервал новый телефонный звонок от Мегуми.
Комментарий к Часть 6
*250 000 йен = 170 125 рублей, так что да, ночь с Годжо влетела бы Сакуре в копеечку, будь она его клиенткой. Учитывая, что у японский врачей зарплата хорошая. А ещё это отсылка к 126 главе манги, где наша любимая троица испортила рубашку аналогичной стоимости - прямо йена в йену - нашего любимого сенсея.
*«Сказка про кота, который жил миллион раз» — детская книжка с картинками японской писательницы Ёко Сано. Вышла в 1977 году в издательстве «Коданся», став очень популярной в Японии и выдержав десятки переизданий. Она не просто так здесь фигурирует, она — важный элемент.
*Имелось в виду, что дедушка Сакруы состоял в Дзенгакурен — общее название японской части общемирового движения новых левых. Включали в себя радикальных представителей студенческого движения, выступавших против империалистической политики Японии и поддерживали национально-освободительные движения стран Третьего мира. Студенческая лига «Дзенгакурен» уже в 1959—1960 годах устраивала громкие антивоенные и антикапиталистические акции, включая блокирование здания парламента и аэропорта. Студенты протестовали против американского военного присутствия в стране, выступали за отмену вступительных экзаменов.
* Хотелось бы уточнить насчёт работы Годжо: он спит далеко не со всеми своими клиентами. В основном в его обязанности входит именно сопровождение и приятное времяпрепровождение, а за интим необходимо доплачивать сверху не менее кругленькую сумму.
========== Часть 7 ==========
Комментарий к Часть 7
публичная бета включена
Сатору упёрся рукой в чёрный кафель перед собой и опустил голову вниз, внимательно наблюдая, как вода вместе с его кровью, разбавленной до прозрачно-алого, утекала в беззубую пасть слива. Укус на плече оказался глубоким, противным, болезненным. Сама боль на этот раз не отклевала, а раздражала. К ней в компанию добавлялась и ноющая поясница. Мышцы бедра откликались тугими неприятными ощущениями при каждом движении. Но Годжо потянул их не в пламенном порыве страсти, а когда изловчился и упёрся ногой в грудь Канаями, чтобы оттолкнуть. Силы ему всегда было не занимать. Канаяма полетел с кровати на пол не слишком изящным кульбитом, но зато быстро и эффектно.
Не получилось сегодня у Годжо забыться. Не вышло и нормально отработать деньги. Настроение раскрошилось в мелкую пыль, почти стекловату, впивающуюся в кожу до дикого, остервенелого скрежета зубов. Зря он вообще согласился на дополнительные услуги. Канаяма должен был оставаться на расстоянии вытянутой руки, тем клиентом, которого к телу допускать нельзя. Только сопровождение, беседы и красивая мордашка. Но на днях Канаяма потребовал большего. Он был из душевных, категории той клиентуры, где за символическую, пусть и не маленькую плату хотят поиметь не только тело, но и душу. Бонусом — мозг, пытаясь строить из себя не таких, как все, особенных, ходящих по лезвию ножа. Интеллектуально невыразительных, пресных, совершенно скучных в потугах казаться загадочными и опасными.
Годжо аж сплюнул себе под ноги.
О прерванном соитие, точнее куцей попытки выебать — по-другому это не назовёшь, как слова не подбирай — Сатору на сухую, теперь будет напоминать боль и след от укуса. Но ничего страшного. На Годжо всё заживает, как на собаке, пусть некоторые и обманываются его внешним видом. Считают хрустальным и нежным, прямо принцем. Ага, экзотической куколкой на ночку лунную, с которой можно делать, что вздумается, раз заплатил.
Были времена дикие, свободные и счастливые. Были времена, когда Годжо не зависел от острых ощущений и не нырял в бездну. Он только в неё всматривался, изучал, приценивался.
Но потом всё полетело по известному месту. Он взбунтовался. Отец, идиот старый, решил, что это подростковый возраст. Годжо, идиот молодой, решил, что ему абсолютно не место среди лицемерного, пропитанного старостью и смертью зверинца, готового при любом удобном случае перегрызть друг другу глотки. А Гето, просто идиот, решил, что пластинки мёртвого рок-н-рольщика стоят дороже, чем живого. И начал активно работать над тем, чтобы уйти из жизни, как звезда старого, хардкорного рока. Годжо не нашёл ничего лучше, чем поддержать друга и составить ему компанию. Так и получилось: один помер, как рок-н-рольщик, второй так живёт.
Но это всё лирика.
Годжо выключил воду. Босыми ногами прошёл по чёрному кафелю до зеркала, оставляя за собой дорожку из больших мокрых следов. Поморщился, мрачно оглядев укус. Два кровавых полумесяца, будто в спешке нарисованные красным маркером пунктирные линии с точками.
Наспех вытерся. Натянул трусы со штанами. Отмечал всё механически. Когда вышел в комнату номера, увидел сидящего на кровати Канаяму, пялящегося в одну точку. Он повернулся к Годжо. Посмотрел мрачно. Сатору ему ничего не сказал, поднял с пола рубашку — ублюдок Канаяма, пуговицы всё оторвал в порыве страсти, а шмотка дорогая — натянул на плечи.
— Ты ведь помнишь, что ещё одно мероприятие должен со мной посетить? — подал голос Канаяма.
Зычный, властный, хорошо поставленный, сейчас он звучал пришибленно и глухо.
— Пошёл ты знаешь куда? — отозвался Годжо.
— Годжо, я… — посмотрел на него Аясу.
— Ты больной, — хмыкнул Годжо.
— Больной? Уж кто бы говорил, — криво усмехнулся Канаяма.
— Я разных извращенцев повидал. Особенно среди старшего поколения, которое так чихвостит младшее за распущенность, а сами за закрытыми дверьми Содом и Гоморру вытворяют. Ты типичный их представитель.