Страница 21 из 42
— Язык прикуси, — кинул Канаяма, поморщившись.
— А то что? Накажешь? — улыбнулся Сатору. — Так уже.
— Я не виноват, что ты вызываешь у меня такие сильные и противоречивые чувства, — Канаяма встал с края кровати. — И желания.
Годжо поморщился и сказал:
— Знаешь, я понял: ты перечитал «Бойцовского клуба» или пересмотрел. А потом тоже решил уничтожить что-то «прекрасное». Прямо как Эдвард Нортон, лупящей по смазливой роже Джареда Лето. Только знаешь, в чём разница? Я в ответ могу зубы выбить. Не посмотрю, что ты со связями. Они у меня тоже есть.
— Потому что отсасывать хорошо умеешь.
— Завидно? — Сатору шагнул к нему, злорадно улыбнувшись.
— Ты бешеный, Годжо. Никто тебя настоящего не знает, — сказал Канаяма.
— А ты, значит, знаешь, — рассмеялся Годжо.
— Знаю, — сквозь зубы сказал Канаяма. — Я тебя насквозь вижу.
Сатору знал, как на него сейчас смотрят. Бешеная, одержимая жаждой крови собака так глядит на желаемый сырой стейк из парного, только что срезанного мяса.
— Я верну деньги и на этом всё, — твёрдо сказал Годжо.
Желания играться не было абсолютно.
— Нет, ты отработаешь всю сумму, — заявил Канаяма.
— Я верну деньги и на этом всё, — повторил Годжо, направляясь к выходу.
Проверил в кармане пальто ключи от машины. Те звякнули. На кольце висел брелок, который ему подарили Цумики и Мегуми лет восемь назад. Кубик с глазами. Забавный, странный, если не сказать страшный, но Годжо понравился.
— Я сказал, ты отработаешь всё, как положено, — Канаяма кинул его сторону суровый взгляд. — Или я дам твоему отцу знать, где ты и чем занят.
— Думаешь, он не знает?
Годжо замер. Медленно развернулся. Взгляд его стал совсем шальной, дикий, бешеный. Помниться, когда его увидел Тоджи в их не самую приятную вторую встречу, сказал, что малец с катушек съехал. Но это было давно. Сейчас же от той энергии и желания рвать и кромсать, чувствуя себя королём мира, остался только этот взгляд.
— Валяй, — сказал Годжо. — Тогда я дам знать твоей жене, что у тебя не стоит, не потому что её несчастный муженёк импотент или с ней, бедняжкой, что-то не так. А потому что он предпочитает мальчиков на два десятка лет моложе и заводится, делая им больно. Что скажет её достопочтенный папенька, который и дал тебе все активы, м?
— Не пытайся меня запугать. Я знаю, Годжо, кого ты представляешь, когда ебёшься с другими мужиками. Либо спиной к ним, либо крепко глаза зажмурив. Чтобы лица не видеть…
Годжо помотал головой.
— Ты за мной следишь?
— Я о тебе справки наводил.
— Больной ты сукин сын, — рассмеялся Годжо.
— Отработаешь деньги или… — начал Аясу.
— Иди к чёрту, Канаяма, — бросил Сатору напоследок.
Его порядком утомил этот бред. Конечно, лучше было бы вправить нос Канаямы во внутрь черепной коробки. Чисто в профилактических целях. Но он явно устроит проблемы потом. И не они пугали Годжо. Просто разбираться будет муторно, долго, скучно. В ту ночь он зашёл в бар, попросить у Нанами номер какого-то больно крутого адвоката, чтобы всё-таки с Канаямой юридических проволочек не было. Работяга Кенто пропускал там стаканчик-другой дорогого виски в свой единственный выходной, когда до подсевшего к нему Годжо докопались. Результат — драка. Разбитая о его белобрысую головушку бутылка. Исполосованная стеклянной розочкой рука Нанами. Задержание хулиганов. Возмещение ущерба. Больница. И доктор Куран Сакура, вышедшая покурить на крышу. В белом халате, красивая и уставшая.
Дальше прокручивать в голове события не столь давние Годжо помешал зелёный свет светофора. Машина тронулась с места, через какое-то время свернула в сторону небольшого сквера.
Там ждал Мегуми.
Пока Годжо парковался, то не переставал гонять по кругу мысль, будто шарик в старой игре сквозь лабиринт. Причина, по которой он всё-таки пошёл с Канаямой на то чёртово мероприятие заключалась в намерении устроить настоящее шоу с блэкджеком и шлюхами, чтобы красиво кинуть, а заодно и наказать хозяина рудных гор. Но планы Сатору порушило появление на светском вечере родного папаши, с которым он имел неудачу встретиться взглядами. Глупо было думать, что Канаяма не подстроил столь мерзкую подлянку специально.
Мегуми сидел на скамейке, прижимая ранец к груди. Годжо нахмурился, откинув ненужные сейчас размышления в сторону. Вышел из машины.
— Ты чего не садишься, раз карета подана? — спросил Сатору, нацепив на лицо улыбку. — Мать честная, ты опять?
Мегуми сверкнул на него зелёными глазами. Точнее, глазом, потому что второй щурил из-за запёкшейся но правой стороне лица крови. И фингал, разумеется, тоже нормальной возможности разлепить глаз не способствовал. Костяшки сбиты. Рука наспех перебинтована. Мегуми один из их вечно неразлучной троицы. Годжо почему-то не хотелось думать, что они с Юджи так подрались.
— И досталось же тебе, — весело отозвался Годжо, достав телефон. — Сфотографирую и отошлю Мидзуки-сан. Пусть порадуется, какой у неё сын красивый.
— Не вздумай, — холодно произнёс Мегуми.
— Вздумаю, — Сатору вдруг стал серьёзным, хотя лёгкая улыбка всё ещё играла на бледно-розовых губах. — Ты, разумеется, смеешь на правах сына заставлять её волноваться.
— Я уже жалею, что тебе позвонил, — ощерился Мегуми.
В рюкзаке что-то шевельнулось.
— Ты опять у каких-нибудь отморозков щенка отвоёвывал? — тяжело вздохнул Сатору.
— А то сам не понял, — Мегуми отвернулся и пробубнил себе под нос что-то уж совсем неразличимое.
— Давай, вставай, поехали домой, гроза хулиганов и защитник собак, — сказал Сатору. — Но сначала в больницу.
— Сначала к ветеринару, а потом к тебе, — Мегуми вновь поднял на него взгляд. — Я пару дней у тебя перекантуюсь, чтобы родителей своим видом…
— Не шокировать.
— Да.
— Щенок сильно пострадал? — спросил Сатору.
— Нет. Совсем нет. Но мог.
— Значит так, Рэмбо, сначала едем в больницу.
— Нет, — возразил Мегуми.
— Да. Ты в приоритете, юный зоозащитник.
Мегуми фыркнул, поднимаясь со скамьи. И они двое, не считая зверёныша в рюкзаке, направились в сторону машины.
— Я тебе чехлы испачкаю, — предупредил Мегуми.
— Я могу позволить себе их почистить, — закатил глаза Сатору.
— Отцу только не говори ничего… — сказал Мегуми. — Я их предупредил, что у тебя поживу какое-то время.
— Потому что соскучился? — усмехнулся Годжо.
— Потому что ты единственный, к кому бы они меня без проблем отпустили, — тяжело вздохнул Мегуми.
— Суровый какой, — протянул Годжо.
— Ты не думай, я у Юджи с Нобарой буду основную часть времени. Учёба потому что, — сказал Мегуми. — Так что не помешаю.
— Тебя по голове так сильно ударили, Мегуми? — приподнял бровь Годжо. — Когда я был против твоего присутствия, напомни?
Мегуми раздражённо цокнул языком.
Они сели в машину.
Парнишка открыл рюкзак. Из него высунулась чумазая мордочка белого кота. Годжо аж дар речи потерял, что с ним бывает, надо признать, не часто.
— Я думал, ты по собакам, — удивился он.
— По собакам. Но мне что, надо было стоять и смотреть, как эти особо одарённые на голову над котом издеваются? — сказал Мегуми.
— Эти особо одарённые на голову могли начать издеваться над тобой, — упрекнул его Годжо. — Хотя, они уже тебя уделали, как бог черепаху.
— Как раз наоборот, — усмехнулся Мегуми.
— Не слишком ли ты самонадеянный? — хмыкнул Годжо.
— От тебя понахватался, — сморщил нос Мегуми. — Дурной пример заразителен.
— Горжусь тобой. И собой, — просиял Годжо, достав из багажника салфетки, чтобы Мегуми себе лицо вытер. — А родителям всё-таки скажи правду.
— И давно ты у нас такой поборник правды и родительского авторитета? — удивился Мегуми, аккуратно стирая кровь с лица.
— Всегда им был, — легко отозвался Годжо, получив в ответ скептический взгляд. — Так что лучше скажи правду, чтобы потом проблем в отношениях не было.