Страница 58 из 66
— Я… я согласен.
— Через час у нотариуса.
Наблюдавший за этим Тайберг скривился.
— Не знаю, что он тебе обещал, но ты мягкосердечный дурак! Мог бы избавиться от крысеныша и освободить девочку!
Рой покачал головой.
— У Пилора есть наследники, вместе с его имуществом они получат право распоряжаться жизнью Даяны.
Тайберг выругался, помянув законы Эндалии недобрым словом.
— И чего ты потребовал в качестве отступного?
— Пилор признает меня женихом своей дочери и передает все права на опеку Даяны Эгмонт. На этот раз навсегда.
Маг присвистнул, а потом расхохотался и восхищенно хлопнул Роя по плечу.
— А ты голова, парень! Даже не скажешь, что инквизитор.
Лорд Фицбрук криво усмехнулся. Удивительно, но похвала чем-то польстила. Тайберг никогда не скрывал своего невысокого мнения об ордене.
Он вообще мало о ком был высокого мнения, некромант сумевший пройти через смерть и вернуться к жизни.
Между ними сложились странные отношения. Уже не вражда, еще не дружба. Тайберг был нетерпим, резок на слова, поступки. И так демонстративно плевал на приличия, как не позволяла себе даже Даяна.
А еще он не уважал закон, и это постоянно заставляло Роя быть настороже. Жить в одном доме с Тайбергом было все равно, что жить с домашним леопардом. Постоянно помнить, что если зверь кого-то порвет, это будет твоя вина и твоя ответственность.
Разумеется, некромант чувствовал это отношение. И злился. Если бы не Катрин, которая сглаживала трения и умело гасила вспыхивающие споры, Рой бы не поручился за особняк на улице Грёз.
Катрин и понимание, что Даяна бы не одобрила их ссор.
Даяна… она была связующим звеном между инквизитором и четой Бергов. Причиной, по которой Рой до сих пор жил в этом доме. Причиной, по которой он ввязался в судебное разбирательство и решился на немыслимое для себя — на лжесвидетельство.
Да, это была благая ложь. Но разве не так становятся преступниками? Поначалу ради высшей цели, потом просто собственной выгоды… Где проходит граница, за которой ты перестаешь быть борцом за справедливость и превращаешься в себялюбивого мерзавца?
Ответов у Роя не было, и он решил довериться чутью. А чутье говорило: надо сражаться за то, что дорого тебе или твоим близким. Дом на улице Грёз был важен для его невесты и Рой боролся за него. Ради Даяны.
Именно его показания поставили точку в судебном разбирательстве. А теперь помогут навсегда вырвать девушку из лап Аншлера и его приспешников.
Завтра новость о помолвке между лордом Фицбруком и леди Эгмонт будет во всех газетах — Рой позаботиться. И остается только надеяться, что Даяна прочтет ее, поверит и вернется в Арс, где Рой сможет защитить ее.
Если люди Аншлера не поймают ее раньше.
***
Я вздрагиваю, сдерживая желание нервно оглянуться. Всматриваюсь, уже в который раз в лица соседей.
Ничего примечательного. Крестьяне, работяги, мастеровые. Обычный контингент вагонов третьего класса.
Но чувство сверлящего взгляда не отступает.
Оно появилось в самом начале пути. Из-за него я даже сошла с предыдущего поезда. И постаралась запомнить всех, кто сошел вместе со мной. Ни один из них не купил билет на следующий поезд в сторону юга.
В зале ожидания вокзала моя тревога чуть улеглась, но вернулась с утроенной силой, стоило снова занять место в вагоне.
Плюнув на осторожность все же оборачиваюсь, чтобы увидеть за спиной те же усталые и безразличные лица. Ни одного знакомого.
Вот и гадай — это нервы шалят или меня действительно вычислили.
Со вздохом раскрываю газету.
И застываю с отвисшей челюстью, глядя на печатные строки.
“Лорд Рой Этельстан Фицбрук, единственный наследник герцога Истерширского счастлив объявить о своей помолвке с леди Даяной Эгмонт…”
Дальше идет подробное восхваление моих достоинств и пересказ истории с драконом. Ни слова о рабстве в борделе и судебном приговоре. Даже о том, что я приемная дочь не упоминается. Слова подобраны так, что после прочтения складывается впечатление, что я чуть ли не добровольно вызвалась сражаться с драконом, чтобы спасти родной город.
Взгляд возвращается к заголовку. Я перечитываю его, пытаясь уложить в голове сразу несколько новостей.
Во-первых, второе имя Роя — Этельстан, о чем он никогда не упоминал.
Во-вторых, мой инквизитор, оказывается, целый герцог… Потенциально. Поскольку у его пока еще живого то ли дядюшки, то ли двоюродного дедушки нет более близких родственников мужского пола.
А в-третьих… Это что вообще сейчас было? Рой же ушел! Бросил меня, нехорошую диббучку, оставил разгребать проблемы с Аншлером самостоятельно. Не сдал инквизиции и на том спасибо. Но откуда новость о помолвке?
Или все это хитрый план Аншлера, чтобы выманить меня из укрытия? Все равно пока Пилор числится моим папашей никакой помолвки без его согласия невозможно. А он скорее удавится, чем даст добро.
Или все же поверить в несбыточное? Поверить, что Рой нашел ключик к жадному паразиту, сумел выкупить у него мою свободу?
Да нет, это невозможно. Лорд Фицбрук богат, но с Анри Аншлером ему не тягаться.
Газета выпадает из ослабевших пальцев. Наклоняюсь, чтобы поднять ее…
Спину словно обдает морозом. Рефлекторно съеживаюсь, бросаю взгляд вверх. И вижу, как соседка справа оседает на сиденье безжизненным кулем.
Все мысли о Рое и помолвке вылетают из головы.
Парализующая сеть! Во время моего краткого ученичества Тайберг как-то обмолвился о подобной магии.
Падаю на заплеванный пол, торопливо выплетая пальцами пассы. По проходу между рядами громыхают шаги. Шутка восприятия, но я отчетливо слышу их сквозь разговоры и стук колес. Они звучат, как поступь Каменного гостя, приближение неумолимого рока. Каким-то глубинным чутьем я знаю — это за мной.
Есть! Магия вырывается из пальцев вспыхивает под крышей вагона разноцветными фейерверками, разлетается клубами розового дыма. Мелочь, шутка — праздничные чары. Первый раз они получились у меня случайно, когда я просто училась создавать светильник побольше огонька на ладони. Чуть лабораторию не разнесла. Мессер долго ругался, обзывая криворукой овцой, а потом предложил доработать и добавить к фейерверкам дыма, раз уж я вместо ученичества занимаюсь изобретательством.
Не думала, что они мне когда-нибудь пригодятся. А вот пригодились.
В ответ на дым пронзительно завывает пожарная сирена и поезд начинает экстренно тормозить. Визг, давка, крики “Помогите, горим!”. Проводник свистит и уговаривает всех оставаться на местах, тщетно пытаясь навести порядок.
Бурный человеческий поток устремляется к закрытым дверям. Вскакиваю и вливаюсь в толпу, стискивая ручку саквояжа.
— Куда лезешь! — взвизгивает дородная тетка позади. Ее руки вцепляются в косу на парике, дергают… Короткий рывок, и голове становится легко. Красно-медные пряди рассыпаются по плечам. Рядом кто-то изумленно охает.
Плохо дело. Но выход уже близко, и поезд почти остановился. Спрыгнуть, спрятаться в кустах, переждать. Глядишь, сумею оторваться. Я отчаянно вламываюсь в толпу, распихивая людей локтями.
И выскакиваю прямо на высокого мужчину с переломанным носом. Он похож на работягу — картуз, сапоги, несвежая роба из дешевой ткани. Но поймав его взгляд я обмираю.
Время останавливается.
Мужчина раздвигает губы, демонстрируя ряд зубов. Слишком здоровых и белых для обычного работяги.
Вспышка. Мороз обжигает кожу, и я теряю способность стоять, двигаться, говорить…
Но не сознание.
Он подхватывает мое обмякшее тело — аккуратно и ловко. В этот момент сирена умолкает, и поезд снова начинает ускоряться. Проводник свистит в свисток.
— Всем сесть! — командует он. — Это не пожар, просто глупая шутка. Сейчас прибудет охрана поезда, разберется и оштрафует шутника.