Страница 48 из 89
Фейн вздохнул, когда Лиз собралась уйти. «Я давно не видел Энди Бокуса. Я надеялся, что так и останется».
На лице Лиз появилась загадочная улыбка. 'Это забавно. Я говорил что-то подобное Пегги Кинсолвинг сегодня утром.
Глава 32
Как оказалось, Фейн решил навестить Энди Бокуса в его офисе в американском посольстве, а не вызывать его в Воксхолл-Кросс, как того требует протокол. Он думал, что сможет получить больше от Бокуса на своей территории.
Однако это было чем-то вроде жертвы, поскольку Фейн ненавидел вид Гросвенор-сквер, загроможденный бетонными блоками, огромными цветочными горшками и металлическими барьерами. Он был в дурном настроении, когда вышел из такси на противоположной стороне площади под непрекращающийся дождь. «Ближе нельзя, шеф», — только что объявил таксист.
Фейн расплатился с ним, развернул зонт и зашагал через барьеры к полицейскому посту у посольства. Он помахал своим пропуском в министерство иностранных дел и сердито посмотрел на него, ожидая получения разрешения изнутри. Слава богу, американцы двинулись к югу от реки, в совершенно новый комплекс, где они могли быть изолированы и не иметь соседей, которые могли бы их раздражать. Жители Мейфэра были бы рады, если бы они ушли.
Он думал о Бокусе — человеке, с которым у него не было вообще ничего общего. Бокус представлялся типичным жителем Среднего Запада, питающимся кукурузой; человек, представлением о чужой стране которого был Нью-Йорк. Однажды, когда Фейн пригласил его на обед в «Путешественников», Бокус попросил банку «Будвайзера» — Фейн все еще улыбался про себя, вспоминая выражение лица официанта. Но Фейн начал подозревать, что эта бесхитростная, чтобы не сказать хамская внешность тщательно культивировалась. Бокус не любил британцев и не доверял им, поэтому он принял образ, призванный поставить их в неловкое положение. Но Фейн знал, что он задумал; Бокус не был дураком. На самом деле Фейн был уверен, что под этой грубой внешностью скрывается острый как бритва ум. Что делало его одновременно более интересным и трудным в общении.
— О чем все это, Джеффри? — прямо спросил Бокус.
— У нас довольно интересная ситуация, — лениво ответил Фейн, стреляя по наручникам.
— Ну, садись и расскажи мне об этом.
Фейн сел. Небрежно перекинув одну длинную ногу через другую, он начал обрисовывать проблемы, с которыми UCSO сталкивался при доставке. Пока он говорил, он решил, что не будет лишним упомянуть молодого британца-пакистанца Амира Хана, которого подобрали французы.
Бокус кивнул. — Да, мы слышали от французов об этом пацане, — равнодушно сказал он.
Фейн поднял брови, но ничего не сказал. На мгновение он задумался, почему Бокуса больше не интересовал Амир Хан. Почему он не поинтересовался, что англичане знают о парне, если слышал о нем от французов? Делали ли американцы что-то с французами, о чем Фейн не знал? Права ли была Элизабет Карлайл, думая, что ЦРУ что-то затевает в UCSO? Но затем он решил, что отсутствие интереса Бокуса было одновременно и искренним, и вполне предсказуемым — если что-то напрямую затрагивало американские интересы, он всегда обращал на себя все его внимание. Если бы точка зрения США была менее очевидной, он бы вел себя хладнокровно.
Фейн продолжил: «Мы подумали, что лучше всего проверить всех сотрудников UCSO, поскольку один из них мог бы стать наиболее вероятным источником любой информации для пиратов о грузах, идущих за Горн. Поначалу в это было трудно поверить, — добавил он, — но, с другой стороны, то, что UCSO неоднократно становилась жертвой этих нападений, казалось слишком большим совпадением». Были и другие причины думать, что внутри UCSO есть предатель, включая, конечно же, убийство несчастной девушки Марии, но Фейн не видел необходимости выкладывать их на стол. Вместо этого он достал напечатанный лист бумаги и, наклонившись, положил его на стол перед глазами Бокуса.
'Что это?' — спросил американец.
— Это резюме главы офиса UCSO в Афинах. Или вы, ребята, говорите «резюме»? Он американец, как видите, и очень интересный, я думаю, вы согласитесь.
Бокус склонил голову над столом, и его лысина блестела на свету. После тридцати секунд молчаливого изучения бумаги он поднял голову, и Фейн обнаружил, что карие глаза Бокуса устремлены на него. Американец нейтрально сказал: — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Джеффри?
Фейн решил проигнорировать это. — Дело в том, Энди, что этот парень, без сомнения, совершенно здоров. Блейки, его босс в Лондоне, клянется им.
Бокус вмешался: «Почему это имя вам знакомо?»
«Возможно, по той же причине имя Бергера мне знакомо». Фейн пожал плечами, не желая отвлекаться, и снова посмотрел на Бокуса.
— Да, да, — сказал Бокус. — Я покажу тебе свою, если ты покажешь мне свою — не так ли? Он неожиданно рассмеялся громким хохотом, который Фейн нашел крайне раздражающим. Ему нравилось, когда Бокус оставался близок к стереотипу — серьезный, грузный бывший футболист, который думал, что Лайми слишком лукавы и высокомерны, чтобы говорить.
— Ты иди первым, — сухо сказал Фейн.
Бокус задумался на мгновение, затем встал со стула, который заскрипел, когда он освободился от его веса. Он подошел к стене и остановился, уставившись на фотографию в рамке с изображением команды по американскому футболу. Хотя Фейн повернулся в кресле, он видел только спину Бокуса.
«Митчел Бергер присоединился к нам за пару лет до меня». Голос Бокуса звучал на удивление бестелесно, как у рассказчика в фильме. — Он был полевым оперативником… довольно известным, даже когда я только начинал. Но у него никогда не было никакого интереса подниматься по лестнице». Бокус повернулся к комнате и поднял правую руку жестом, призванным охватить все его окружение, его офис, его статус, его продвижение по служебной лестнице… очевидно, все, на что у Митчелла Бергера не было времени.
Бокус посмотрел прямо на Фейна. «Я никогда не встречался с этим парнем. Слышал, что он ушел из Агентства несколько лет назад. Кто знает?' Он пожал плечами. «Иногда парень хочет спокойной жизни, и, как я слышал, Бергер наконец понял, что однажды его удача может отступить. Это неудивительно — большинство здравомыслящих людей не взяли бы и половины того количества постов, о которых он просил. Так что я не думаю, что у него была какая-то другая повестка дня — он просто взял выкуп и выбрал более безопасное место. Конечно, я не знаю ни о каких тайных планах Лэнгли; как я уже сказал, парень вышел на пенсию.