Страница 23 из 28
Когда ты такая охуенно крутая наемница, сложно признать, что ты чего-то совершенно не умеешь. А учиться заново — всегда долго, муторно и унизительно, и Ви как-то морально не готова раз за разом совершать ошибки. А еще она помнит, с каким презрением Джонни отзывается о большинстве мелодий, что они слышат, и Ви как-то не по себе — что если она тоже не способна… играть? Только создавать что-то унылое, вторичное, заучивать лады. Даже если отработаешь до автоматизма, настоящее чувство не появится. Все это будет бессмысленно.
— Пиздец, — заключает Джонни, искоса лишь взглянув на ее мысли. — Ви, ты слишком сложная, просто попробуй! Давай вместе попробуем, бля, я же не собираюсь тебя гнобить за каждый похеренный аккорд, ты эту гитару впервые держишь!
— Кто ж тебя знает, — ворчит Ви, вспоминая его ревнивое отношение к музыке.
Она неохотно подбирает гитару на колени, садится поудобнее. Тело будто само подсказывает позу, а по рукам бегут приятные мурашки — Сильверхенд до одури рад чувствовать инструмент, даже если между ним и гитарой есть… посредник. Но он не перехватывает управление, а только замирает где-то у сердца в сладком предвкушении.
Конечно, у Ви не получается так ловко перебирать пальцами, как у Керри на видео. Она путается, сбивается, замечает, что руки начинают немного уставать от непривычки, но Ви все же пытается. Снова и снова, с тупой злостью замечая, что с каждым новым разом гитара отзывается все визгливее и неприятнее…
— Ну, хватит, перестань, — останавливает ее Джонни и тут же с затаенным нетерпением спрашивает: — Можно я?
Ви приучает его спрашивать, если это не что-то срочное — например, когда нужно выдернуть ее с линии огня. Теперь Джонни знает: отвоюет себе руку без спросу — останется без сигарет до конца недели. Ви-то соберется и перетерпит, а он живет исключительно на никотине.
И ее последних мозговых клетках, да-да.
Но Ви все же позволяет, прикрывает глаза — чтобы случайно не поехать крышей, когда увидит, что руки ее самовольно играют на гитаре с невесть откуда взявшимися умением и уверенностью.
— Я в детстве мечтал купить гитару, — неожиданно рассказывает Джонни; его голос звучит в голове, где-то у задней стенки черепа. Ви вслушивается в переливы музыки — непривычно спокойные, нежные. — Мать говорила, лучше куртку, ботинки купить, а я готов был ходить оборванцем — но зато с гитарой! Все бы за нее отдал. Играл в карты, лом сдавал, в общем, по эдди собирал, чтобы купить какую-то подержанную… Но не так уж она была плоха. Я все время над ней сидел…
— Так ты, выходит, с детства мечтал стать музыкантом?
— Не знаю, наверное… В какой-то момент другого выбора у меня не осталось. Чем еще мне было заниматься? Пытаться сдохнуть, работая наемником? Уж не в укор тебе… а впрочем, в укор, ты, Ви, только из-за такой херни встряла в это дело и теперь загибаешься. Но я не о том…
Его болтовня странно успокаивает. Ви с легкостью может представить Джонни разным — взъерошенным сердитым мальчишкой, заучивавшим аккорды, потом — испуганным ребенком на войне, где уже не оставалось времени для песен, а была только вечная мясорубка боя, всполохи огня, ядреный наркотик, туманящий голову… А потом и правда осталась только музыка — или петь, или идти на улицу и орать, как умалишенный пророк.
— Это похоже на магию, — вздыхает Ви. — Как будто ты думаешь, испытываешь… эмоции, а музыка просто рождается из сердца. Или какая-нибудь другая поэтическая херня. А мне как будто не о чем рассказать. У меня ничего нет, просто… впустую потраченная жизнь, которая стремительно заканчивается.
Откладывая гитару, Ви вздыхает. Быстро отправляет Керри сообщение, мол, отличный инструмент, я попыталась, у меня хуево получается, а теперь мне тоскливо, что повеситься хочется… Разумеется, вторую половину она стирает, а к Керу отправляется что-то до ужаса оптимистичное.
— Не думай, что у Керри была какая-то трагичная предыстория, — усмехнувшись, подсказывает Джонни. — Он тебе рассказывал там, как трудился на последнем издыхании…
— Дело не в предыстории. Мне как будто… нечего рассказать. А повторять за другими — это же годится только для практики.
— Иногда музыка нужна просто для наслаждения, вот что я пытаюсь донести, — ворчит Джонни. — Ладно, не важно. Попробуем в следующий раз.
Ви не сомневается, что в ближайшее время Джонни от инструмента не отлипнет, наслаждаясь возможностью бренчать на настоящей, всамделишней гитаре. А у нее еще есть какое-то время для тренировок.
И время, чтобы подумать, о чем она вообще может рассказать.
========== 26. армия ==========
Ви перевязывает руку неловко, прижимая висящий хвост бинта. Максдоки кончились, и, чтобы добраться до Виктора, ей все же придется как-то закрыть рваную рану. Кровотечение кое-как успокаивается, но Ви все равно как-то неловко из-за жгучего чувства в предплечье…
— Дай я, — не вытерпев, требует Джонни.
Он-то с одной рукой управляется куда ловчее, быстро перевязывает, затягивая некрепко, чтобы ничего не пережать, но надежно. Ви бурчит что-то вроде благодарности — если его слишком баловать, совсем обнаглеет, так что нечего тут… Она устало вздыхает. Раз уж рана обработана и перевязана, тащиться к Вику как-то неохота, но Ви все же собирается.
— Я смотрю, ты прекрасно справляешься с одной рукой, — фыркает она, чтобы как-то отвлечься.
— Железка не сразу прижилась. Армейские импланты вообще не сильно качественные, — говорит Джонни. — Есть же вероятность, что их обладатель через часок-другой откинется или сдохнет от вражеской пальбы, так зачем тратить ресурсы?
— Звучит очень по-корпоратски, — признает Ви.
Возможно, ошметки воспоминаний Джонни передаются сейчас ей, особенно яркие, прям полноцветные. Конечно, у нее рука не отваливается, нихуя подобного, Ви в полном порядке (если не считать, что она не спала несколько дней). Она отодвигает смутные встревоженные видения, добирается до Виктора — это отличный повод поболтать с Мисти о высоком и затариться лекарствами и обезболом, потому что в наемничьем поприще сейчас особенно жаркий сезон. Что ни заказ — то перестрелка или резня какая. Вик, пожалуй, даже удивляется, что она пришла не за теми чудо-таблетками, что выключают Сильверхенда ненадолго, а за банальными максдоками. Но продает, конечно, и отстегивает неплохую скидку.
Ви почти забывает про руку, так, старается не двигать ей лишний раз, чтобы не тревожить рану. Даже если она почти затянулась, ощущение не из приятных. Наполовину фантомное — от Джонни.
Когда Ви все же добирается до кровати, на Найт-Сити опускается темнота. Мир проваливается, она соскальзывает в сон, но потом что-то дергает Ви из мути. Ощущение такое, будто ей проломили голову. Будто мир горит, полыхает. Она с трудом находит себя в собственной постели, чувствует, что рядом привалился Сильверхенд — просто лежит, уткнувшись ей в макушку, и слабо стонет-скрипит что-то.
Да Ви толком не понимает, сон это или явь. Джонни давно уже стал слишком ощутимым; ее нервная система — сплошная коррозия металла. Расплавленная, как дека слишком неудачливого нетраннера, нарвавшегося на «обнулятор».
— Я-то думала, это демон сонного паралича или вроде того, — вздыхает Ви.
Джонни на шутку не реагирует, и это уже повод забеспокоиться. Почти не двигается, и Ви как-то стремно проверять у него пульс — да и какой смысл это делать, если рука ненастоящая. А еще придурок слишком близко — если она сделает что не так, на горле сомкнется металлическая ладонь, и это будет уже по-настоящему.
— Да ты ебнулась, что ли, — дергается Джонни. — Если бы я хотел тебя убить, давно бы уже…
Он многозначительно замолкает. Изображение подергивается синими помехами, и Ви ненадолго слепит глаза — конечно, в уютной темноте ее квартирки… Она устало качает головой. Старается понять, о чем Сильверхенд думает, и это не так сложно. Голова-то у них одна, вот и получается, что Ви как будто пытается заметить то, что у нее назад задвинуто.