Страница 24 из 28
И предсказуемо обнаруживает там кошмар, боль, и кровь.
— Армейские воспоминания? — предполагает Ви.
— Я… У тебя никогда не было ощущения, что ты забыла что-то важное? — Она неловко мотает головой. — Вот у меня вся память как будто… просеянная, — со злостью продолжает Джонни. — Иногда помню все, а в другой момент не могу вспомнить, как именно сдох. Там, на крыше…
— Четвертая корпоратская, ага…
— Да в том-то и дело, что я нихера не помню, чтобы там был ебучий «Милитех» или еще кто. Мы были там одни, Ви, я клянусь.
— Я тебе верю, — осторожно говорит она. — Правда, Джонни, верю. Но мы всегда искажаем события, разве нет?
— Не настолько же… А потом я вдруг понял, что не помню, как в армии был, — нервно выговаривает Джонни. — Но теперь, с рукой твоей, проняло. Как будто заново все. Пиздец сплошной.
Боится, как есть боится. Трясет его, как ненормального, потому что это воспоминание его вскрывает буквально. Хуже, чем те, в которых он умирает, раздираемый «Душегубом», и Ви совсем теряется. Придвигается ближе, рассеянно гладя его по спине, как дикого оскаленного пса, который может вгрызться в ладонь.
— Тише, просто… просто помни, что я рядом. Не важно, что было раньше в твоей ебаной армии, теперь все иначе. У нас же есть свобода — пока что. И мы можем драться насмерть, и только это имеет значение.
Ей все равно, что говорить; нужно нести любой бред, потому что слова — это главное. Уверенные, упрямые слова, пробивающиеся сквозь его кошмары, полупьяный бред, отчаянный и совсем не похожий на громкого и наглого Сильверхенда. Ви его чудом удерживает, ей еще кажется, что он исчезнет сейчас, сбежит попросту, но Джонни остается. Потому что война — это то, что неизменно его разбивает. Снова и снова крошит в мелкие осколки.
Если бы не война, не армия эта, в которую он сам радостно записался, Джонни бы никогда и не было. И Арасачья башня стояла бы, и не устраивали бы шествия и парады в честь тысяч погибших, жизни которых он унес — за что, казалось, не помнил и сам. Ви тоже иногда трудно держать свою память в узде. Она путается, перемешивается, подводит…
— Иногда я тоже думаю, что все это было не напрасно. Но в конечном итоге зло ведет к следующему злу, — ухмыляется Джонни. — Как думаешь, сколько человек выстроилось бы ко мне, чтобы убить за то, что я уничтожил их родных в той башне? Мне повезло вовремя сдохнуть, иначе всю жизнь оглядывался бы.
Проблема в том, что ни Ви, ни он сам не могут представить Джонни живым. Такие, как он, всегда погибают рано. Чтобы стать проклятием или святым для кого-то другого.
— На моем месте мог быть любой уебок из моего взвода, — признается Джонни. — Когда стало понятно, что корпы нас использовали, все мечтали их уничтожить. Считали, что те это заслужили. И я, знаешь ли, согласен.
Джонни Сильверхенд не из тех, кто станет раскаиваться из-за своих поступков, но он говорит как-то неуверенно, как будто и правда растерял половину воспоминаний. Остались только основы, скелет, остов выгоревший.
— Я слишком тесно связан со своим прошлым, Ви. У меня и будущего-то нет.
— Ничего, — обещает она. — Мы что-нибудь придумаем. Ты больше не в армии, ты сам можешь решать, что тебе делать.
— Сражаться до последнего, — медленно соглашается он. — Кое-какие привычки никогда не изменить.
========== 27. безумие ==========
Комментарий к 27. безумие
немного нарушаем расписание в честь дня рождения любимой игры ;)
— Ви, у тебя все нормально? — тянет Джуди, подозрительно прищурившись. — Ты с кем-то разговаривала… Мне так показалось.
— Да так, сама с собой, — лжет она, давя улыбку. — Помогает, если размышлять вслух. Я раньше… ну, с Джеки дела обсуждала, и теперь так удобно тоже, привыкла…
Вот уж не хочется Джеки в это впутывать, как будто это как-то осквернит память о нем — зато Джуди понятливо кивает и ненадолго отстает с неудобными расспросами. Возвращается в свою квартиру, чтобы закончить какую-то подработку с брейнами, а Ви остается и дальше мокнуть под дождем, философски выкуривая сигарету за сигаретой. Это напоминает ей тот день, когда они с Джудс приволокли сюда полумертвую Эвелин, а Ви вышла покурить. Впервые, сука, в жизни!
— После того, что вы там видели, немудрено закурить, — соглашается Джонни. И тут же добавляет: — Может, уже расскажешь ей про меня?
Джуди не знает, что именно записано на биочипе, что убивает Ви. Наверное, считает, что там какая-нибудь важная корпоратская документация, накрепко защищенная вирусами, на которые Ви и напоролась. Ви ежедневно врет ей — о том, что все в порядке и она не умрет, найдет выход, и о том, что ни с кем она не разговаривает.
Потому что перестать замечать Джонни Ви не может, а если пить таблетки, когда она ходит на свидания с Джуди, то можно запросто угробить организм от такого количества всякой наркоты. Но иногда Ви попросту забывается, не вспоминает, что рядом еще кто-то есть, когда ворчит на Джонни или говорит какие-то колкости — ну, или просто рассуждает об увиденном. Возможно, со стороны это и правда напоминает безумие.
Джонни несколько раз уже предупреждал ее, что может слышать мысли, но Ви все еще трудно научиться этой ебанутой телепатии. Приходится разделять мысли — те, которые требуется передать Джонни, и те, которые он ни в коем случае не должен услышать, и от этого у нее разрывается голова.
На улице ее болтовню с самой собой не замечают. Думают, наверно, она звонит кому-то — самое обычное дело, и лезть тут не стоит, а то можно огрести. Ви выглядит слишком нормальной и разумной для сумасшедшей, не бормочет себе под нос, захлебываясь словами, и не орет какую-нибудь религиозную чушь, как те шизики с поплавленными мозгами, что ей встречались. Так что можно даже сказать, что Ви адекватная.
Если не думать о том, что у нее в голове живет мертвый рокер-террорист, то все, конечно, нормально, ага.
— Она начнет считать, что у тебя кто-то на стороне, — насмехается Джонни, и по его виду понятно: он бы посмотрел на эти разборки в духе древних латиноамериканских сериалов.
— Или что у меня синдром Туретта. Что больше похоже на правду, если честно.
Не то чтобы Ви не доверяет Джуди. Просто это будет сложный разговор. Где-то в глубине души Ви боится, что ее просто прогонят, вышвырнут, потому что… она неправильная, сломанная буквально; у нее с головой беды такие, что лучше просто отойти подальше. Да и опасно с ней быть — сколько людей мечтает добраться до чипа, распилив ее тупую башку.
— Ты ее недооцениваешь, — хмыкает Джонни. — У нас примерно один вкус на женщин: мы выбираем ебанутых. Вспомни, как твоя Джуди пыталась замутить революцию. Идея была херовая, и вывезла она ее исключительно за твой счет, но сама подумай: разве такого человека отпугнуть голосами в голове?
— Может, я хочу дожить свою жизнь спокойно, — вздыхает Ви.
Она возвращается в квартиру, отряхивается, как мокрая собака. Джуди подсовывает ей кружку с каким-то кофезаменителем — бурда пахнет не слишком аппетитно, но Ви сейчас хочется больше согреться, чем почувствовать вкус, так что она проглатывает все большими глотками.
— Пойдем на рынок, там какой-то фестиваль намечается, — предлагает Джуди, подмигивая. — Заодно и перекусим.
Они обе стараются бодриться, не замечать всего кошмара, что случился с ними за последние дни. Ви улыбается и кивает — вечернее свидание в теплом блеске неона, почему бы и нет. Они собираются вместе, Джуди уютно устраивается на соседнем сидении ее автомобиля, и Ви правда старается вести очень аккуратно, чтобы ни в кого не вписаться и все не испортить. Музыка играет какое-то ненавязчивое техно, Джонни помалкивает, как и обычно в это время, позволяя им рассказывать друг другу про свои будни. Ви чуть ли не впервые встречает девушку, которая так внимательно слушает, как Ви кого-то пристрелила…
На рынке они долго бродят, пока не выбирают ларек с корейской едой. Корн-доги готовят прямо при них, но Джуди как будто отвлекается, смотрит на Ви долгим, задумчивым взглядом… У нее бывает такие — немного тоскливые, странные, пронимающие до мурашек.