Инсайт

Глава 3: Надежда

– А потом? – спросила Ева, – Как портрет оказался здесь?

– Его продали, – ответил Дарий, задумчиво наблюдая за языками пламени в камине.

– Кто? Дож?

– Нет, – призрак выглядел отрешённым, словно мыслями ещё был в прошлом, – Дож вскоре умер. Портрет получили его родственники, а они выставили холст на аукцион. Портрет часто перепродавали, перевозили, пока его не купил один человек. Тот, у которого ты купила этот дом. Так я оказался тут.

– А что случилось с Дожем?

Дарий молчал, словно не хотел вспоминать о друге. Свечи вдруг потухли и тут же снова зажглись. Ева оглянулась в поисках источника сквозняка, но, кажется, всё было закрыто. Тогда Дарий нарушил молчание:

– Он всегда любил выпить. Но после моей смерти стал пить ещё сильнее. Приблизительно через месяц с ним случилась трагедия: пьяным, Дож прилёг на софу и по привычке закурил сигару. Уснул с ней, но в какой-то момент выронил её и погиб в пожаре.

Ева охнула.

– После моих похорон портрет принесли в номер Дожа, – продолжал Дарий, – ох, и досталось хозяйке того отеля. Сначала туда постоянно приходили газетчики – взять интервью у Дожа, это ж какая сенсация! А потом этот пожар, в котором он и умер, – Дарий сел в кресло, откинувшись на спинку, – выпало им бед, конечно. Это не говоря уже о том, что они пережили, когда в их заведении застрелился я.

Ева молчала, поражённая рассказом. Ей сильно хотелось задать ещё один вопрос.

– А та девушка? Что с ней? – осторожно уточнила Ева.

Дарий пристально посмотрел на собеседницу. Взгляд этот был долгим и тяжёлым, и Ева увидела, как пламя из камина отразилось в глазах призрака.

– Я больше никогда её не видел. На мои похороны она не пришла. И потом, понимаешь, я не сразу понял, что оказался пленником портрета. Я всё видел, но не мог больше перемещаться, только если вместе с холстом, если его куда-то переносили. Именно поэтому я знаю, что случилось с Дожем. Но Электа, – Дарий сделал паузу, – нет, она не приходила к нему. Со временем я научился покидать портрет на небольшие расстояния: комната или дом, например. Но этим мои передвижения ограничиваются. Я так и не узнал причины её поступка.

Ева сочувствовала призраку. Трудно было подобрать слова утешения, да и нужны ли они ему? Ева не знала ответа. Само по себе её общение с мертвецом было странным, но в глубине души девушка была рада этому необычному знакомству.

– Тебе больше не придётся быть одному – сказала она, – это и твой дом тоже! Скоро вернутся мои друзья и… я устраиваю праздник на днях. Я хочу, чтобы ты тоже присутствовал.

– Даа, на праздниках я не бывал уже лет 20, – усмехнулся Дарий, – а что за праздник?

– Мой день рождения! – счастливо улыбнулась Ева, – придут мои друзья. Я вас познакомлю. Ты видел их: один на первый взгляд сумасшедший, а второй – моряк.

– С удовольствием познакомлюсь с ними лично, – улыбнулся Дарий. Наконец на его лице появилось что-то, похожее на радость, – только есть одно «но».

– Какое?

– Я могу выходить из портрета лишь только после захода Солнца. И должен возвращаться в него к рассвету.

– Почему?

– Если бы я знал!..

– Что ж… тогда я устрою праздник ночью! – не растерялась Ева.

Дарий счастливо замерцал и широко улыбнулся. Впервые за последние 20 лет.

***

За окном давно взошло Солнце, но Ева вставать не желала. Она проговорила с Дарием почти всю ночь, и лишь веселое щебетание птиц за окном заставило её подняться. Птицы прилетали в сад, чтобы поживиться целебными ягодами, которые Ева с трудом растила на продажу.

Отогнав стайку синегрудых птах, девушка собрала поспевшие ягоды в стакан и, ворча, вернулась в дом. В гостиной, окинув портрет недоверчивым взглядом, Ева на минуту усомнилась в том, что произошедшее ночью ей не приснилось. Но паркет, испачканный воском, служил доказательством того, что случившееся – правда. Ева кивнула портрету в знак приветствия и занялась завтраком.

Капитан с братьями, должно быть, уже прибыли в Гланбери. В лучшем случае, они вернутся рано утром, а значит, увидеть их сегодня не удастся. Для Евы всё ещё оставалось загадкой, как Стром умудряется пересекать большие расстояния так быстро, пусть даже по морю. Обычными судами из порта Сомнуса до Гланбери добираться было не меньше двух суток, тогда как Строму требовалось на это не более восьми часов. «Магия, не иначе» – думала Ева. И это предположение не было лишено смысла, ведь капитан с Шутом бороздили моря исключительно в поисках полезных магических артефактов.

Покончив с завтраком, и разложив ягоды сушиться на чердаке, Ева вышла на улицу. День обещал быть жарким, каким ему и полагалось быть в конце июля. Пахло цветами, над пышными кустами шиповника гудели шмели. Дом Евы стоял на холме, окружённый живой изгородью и частично каменным забором. От дома к большой дороге вела тропа, вымощенная камнем. Ева спустилась к подножию холма, повернув по мостовой, направо, к рынку. Сомнус широко раскинулся на холмах и предгорьях, представляя из себя малоэтажный, но крупный город-порт, с выходом в Ласнорское море. Жаркими в Сомнусе были только два месяца: июнь и июль. В остальные стояла приблизительно одинаковая зябкая погода с туманными днями и ночами. Туман лёгким покрывалом стелился по земле даже в солнечные дни.

Возвращаясь из лавки, Ева обдумывала предстоящую встречу с друзьями и их знакомство с музыкантом. Как они отнесутся к такому соседу? Смогут ли подружиться с ним? Знал ли что-то капитан, расспрашивая Еву о доме раньше? Переходя мостовую, боковым зрением девушка заметила что-то, стремительно надвигающееся сбоку, и вовремя отскочила назад, едва не попав под колёса экипажа. Возможно, ночь без сна сказалась на внимательности, но Еве показалось, что повозка появилась совершенно бесшумно и буквально из воздуха. Не удержав равновесия, Ева упала и выронила из рук сумку. По мостовой яркими шариками раскатились апельсины. Возница, резко остановивший коней, быстро спрыгнул с дрожек.

– Ты не ушиблась?

Мальчик-альбинос лет пятнадцати испуганно склонился над Евой, глядя на неё широко распахнутыми от удивления глазами. Одет он был в странные длинные одежды серого цвета. Его кудрявые серебристо-белесые волосы топорщились в разные стороны, а большие сиреневые глаза изумлённо таращились на Еву. Экипаж, запряжённый двумя серыми конями, также был серым, словно сотканным из тумана.

– Откуда ты вообще взялся? – сердито буркнула Ева, поднимаясь на ноги.

– Меня зовут Треор, – мальчик неуверенно протянул девушке руку в знак знакомства, но Ева жест не оценила.

– Лучше помоги собрать апельсины, Треор, – проворчала она, отряхиваясь.

Мальчик замешкался.

– Ммм, сейчас, коней успокою только.

«И чего их успокаивать?» – думала Ева, собирая фрукты с земли, – «Стоят себе спокойно. Странный он какой-то».

Собрав всё в сумку, Ева собралась было уйти, но Треор, не отходя от лошадей, окликнул её вновь:

– Послушай! Извини, что так вышло. Я не думал, что ты… я просто не… просто тебя не увидел. Как тебя зовут?

– Ева.

– Сколько тебе лет?

– Что?! – опешила Ева, – Какое это имеет значение?

– Эмм… – Треор выглядел взволнованным, – ты похожа на одного человека, я подумал…

– Завтра мне исполнится 20, – бросила Ева.

– Ааа…

Девушка вопросительно посмотрела на мальчишку.

– Нет, я ошибся. Да, ошибся, – он нервно почесал нос-картошку.

Ева хмыкнула и уже ступила на дорожку, ведущую к дому, когда Треор прокричал ей вслед:

– Ещё встретимся, Ева!

Она не спеша и нехотя обернулась, но повозки на мостовой уже не было.

– Почему ты уехала из Гланбери? – спросил Дарий, – Ведь твои родные остались там?

Стемнело. Ева сидела в кресле в гостиной, беседуя с призраком.

– Они остались, потому что у них там своя пекарня. Они завязаны общим делом с местным мельником и не могли уехать. А я… как ни странно, я уехала из-за одиночества.