Страница 38 из 49
— Именно о них я и хотел с тобой поговорить. — Гибсон сунул руку в карман и вытащил оттуда «водоросль». Он проткнул стручок на ней — послышалось слабое шипение выходящего газа. — Если правильно их выращивать, можно решить проблему кислорода, покончив со всей нашей нынешней сложной техникой. Чего-чего, а песка на Марсе достаточно, нужно только выяснить, почему оно не растет повсюду.
— Продолжай, — уклончиво сказал Хэдфилд.
— Конечно, придется провести выборочную селекцию, чтобы получить тот сорт, который дает больше всего кислорода, — продолжал Гибсон, развивая тему.
— Естественно, — ответил Хэдфилд.
Гибсон посмотрел на своего слушателя с внезапным подозрением, понимая, что в его поведении есть что-то странное. — На губах Хэдфилда играла слабая улыбка.
— Ты не принимаешь меня всерьез! — С горечью констатировал Гибсон.
Хэдфилд резко сел: — Напротив! — парировал он. — Я воспринимаю тебя гораздо серьезнее, чем ты думаешь. — Он поиграл пепельницей, а потом, видимо, приняв решение, наклонился к настольному микрофону и нажал кнопку:
— Мне транспортер и водителя, через тридцать минут, у западного шлюза номер один.
Повернулся к Гибсону:
— Сможешь быть готов к этому времени?
— Что?… Да, пожалуй, мне нужно только взять свое дыхательное снаряжение из отеля.
— Тогда, увидимся через полчаса.
Гибсон пришел на десять минут раньше, он был в полном смятении.
Транспорт был подан вовремя, и шеф был, как всегда, пунктуален. Он дал водителю указания, которые Гибсон не расслышал, и блоха выскользнула из купола на дорогу, огибающую город.
Мимо проплывал сверкающий зеленый пейзаж.
— Я совершаю довольно опрометчивый поступок, Гибсон, — дай мне слово, что ничего не скажешь в репортажах об этом, пока я не разрешу?
— Ну конечно, — удивился Гибсон.
— Я доверяю тебе, потому что верю, — ты на нашей стороне, а не большая помеха, как я ожидал.
— Благодарю, — сухо сказал Гибсон.
— После того «КАК» ты только что говорил о Марсе, я думаю, ты достоин кое-что увидеть.
Блоха повернула на юг, следуя по тропинке, которая вела в горы. И вдруг Гибсон понял, куда они направляются.
— Ты очень расстроилась, когда узнала, что мы разбились? — с тревогой спросил Джимми.
— Ну конечно, — сказала Ирэн. — Ужасно расстроилась. Не могла заснуть, беспокоилась о тебе.
— Но теперь, когда все хорошо закончилось, — ты не думаешь, что все случилось к лучшему?
— Да это так, но почему-то это все время напоминает мне, что через месяц ты снова уедешь. О, Джимми, что же нам делать?
Глубокое отчаяние охватило обоих влюбленных. Вся радость Джимми растаяла во мраке. От этого неизбежного факта никуда не деться. «Арес» покинет Деймос меньше чем через четыре недели, и, возможно, пройдут годы, прежде чем он сможет вернуться на Марс. Эта перспектива была слишком ужасна, чтобы выразить ее словами.
— Я не могу остаться на Марсе, даже если бы мне позволили, — сказал Джимми. — Я не могу зарабатывать себе на жизнь, пока не получу диплом, а мне еще нужно два года поработать в аспирантуре и слетать на Венеру! У нас есть только один выход!
Глаза Ирэн заблестели, а потом она снова погрузилась в мрачное раздумье.
— О… это мы уже обсуждали с тобой. Я уверена, что папа не согласится.
— Ну, попытка не пытка. Я попрошу Мартина помочь нам.
— Мистер Гибсон? Думаешь, он согласится?
— Да, если я попрошу его, он постарается быть убедительным.
— Не понимаю, почему он должен беспокоиться о тебе.
—О, я ему нравлюсь,— заявил Джимми с легкой самоуверенностью. — Я уверен, он будет на нашей стороне. Это неправильно, что ты останешься на Марсе, и не увидишь Землю. Париж — Нью-Йорк — Лондон — да ведь тот не жил, кто там не побывал. А знаешь, что я думаю?
— Ну и что же?
— Твой отец поступает эгоистично, удерживая тебя здесь.
Ирэн слегка надулась. Она очень любила своего отца, и первым ее побуждением было энергично защищать его. Но теперь она разрывалась между двумя верноподданническими чувствами, хотя в конечном счете не было никаких сомнений, какое из них победит.
— Конечно, — сказал Джимми, понимая, что зашел слишком далеко, — я уверен, что он действительно хочет сделать для тебя все что возможно, но у него так много забот. И он, наверное, забыл, что такое Земля, и не понимает, что ты теряешь! Нет, ты должна бежать отсюда, пока еще не поздно.
Ирэн все еще колебалась. Но тут ей на помощь пришло чувство юмора, куда более острое, чем у Джимми.
— Я совершенно уверена, что если бы мы были на Земле, а тебе пришлось бы вернуться на Марс, — ты бы так же легко доказал, что я должна последовать за тобой!
Джимми слегка обиделся, но потом понял, что Ирэн смеется скоре над собой, над тем, что убедить ее ему большого труда бы не составило.
— Ну вот и договорились. Я поговорю с Мартином, как только увижу его, и попрошу его заняться твоим отцом. Так что давай забудем до тех пор обо всем, ладно?
И они тут же забыли обо всем — в объятьях.
Маленький амфитеатр в холмах за Порт-Лоуэллом был точно таким, каким его помнил Гибсон, за исключением того, что зелень его пышной растительности немного потемнела, как будто он уже получил первое предупреждение о, еще далекой, приближающейся осени. Блоха подъехала к самому большому из четырех маленьких куполов, и остановилась у шлюза.
— Когда я был здесь раньше, — сухо сказал Гибсон, — мне сказали, что перед тем, как мы войдем, нас нужно будет продезинфицировать.
— Небольшое преувеличение, чтобы отпугнуть нежелательных посетителей, — сказал Хэдфилд, ничуть не смущаясь. Наружная дверь открылась по его сигналу, войдя они сняли с себя дыхательные аппараты. — Раньше мы принимали такие меры предосторожности, но теперь в них нет необходимости.
Внутренняя дверь скользнула в сторону, они вошли в купол. Их ждал человек в белом халате.
— Привет, Бейнс, — сказал Хэдфилд. — Гибсон, это профессор Бейнс. Полагаю, вы уже слышали друг о друге.
Они пожали друг другу руки. Гибсон знал, что Бейнс — один из величайших мировых экспертов по генетике растений. Год или два назад писали, что Бейнс отправился изучать флору Марса.
— Так это ты тот парень, который только что открыл Оксиферу — задумчиво произнес Бейнс. Это был крупный, крепкий мужчина с рассеянным видом, который странно контрастировал с его массивной фигурой и решительными чертами лица.
— Ты так ее назвал? — спросил Гибсон. — Ну да, я считал, что открыл. Но похоже ее открыли до меня.
— Ну, твое второе открытие более важное, — успокоил его Хэдфилд. — Но Бейнс не интересуется животными, так что бесполезно говорить с ним о твоих марсианских друзьях.
Они шли между невысокими стенами, разделяющими купол на множество комнат и коридоров. Все выглядело так, словно делалось в большой спешке, они натыкались на красивые научные аппараты, стоящие на грубых упаковочных ящиках, повсюду царила атмосфера лихорадочной деятельности. А народу, как ни странно, было очень мало.
У Гибсона сложилось впечатление, что какую бы задачу здесь ни решали, теперь она была выполнена и осталась только часть прежней команды.
Бейнс подвел их к воздушному шлюзу, соединяющемуся с одним из других куполов, и пока они ждали, когда откроется последняя дверь, он тихо заметил: — Осторожно, — вверх не смотреть.
Первым его впечатлением было ощущение света и тепла. Это было почти так же, как если бы он одним шагом переместился с полюса в тропики. Над головой висели батареи мощных ламп, испепеляя полусферическую камеру светом.
Гибсон поднял руку, защищая глаза.
Было что-то тяжелое и гнетущее в воздухе. Этот купол не был разделен перегородками, это было просто большое круглое пространство, разбитое на аккуратные участки, на которых росли все марсианские растения, которые Гибсон когда-либо видел, и много других. Примерно четверть площади была покрыта высокими коричневыми листьями, которые Гибсон сразу же узнал.