Страница 13 из 49
— Я очень рад, что этого не произошло! — ухмыльнулся Норден. — Это потребовало бы некоторых объяснений для нашего писателя!
Джимми Спенсер, который, как обычно, получил работу, которую никто другой не хотел делать, нашел пробоину три дня спустя, после того как всего лишь дюжину раз облетел корабль снаружи. Маленький кратер глазом обнаружить было практически невозможно, но сверхчувствительный течеискатель зафиксировал тот факт, что вакуум вблизи этой части корпуса был не таким полным, как следовало бы. Джимми пометил это место мелом и вернулся в шлюз. Норден на плане корабля определил положение отверстия по докладу Джимми. Затем он тихонько присвистнул, и его брови поползли к потолку.
— Джимми, — сказал он, — а мистер Гибсон знает, чем ты занимался?
— Нет, — ответил Джимми. — Он так погружен в «Элементы астронавтики» Ричардсона, что не замечает ничего вокруг, и я …
— Ну ладно, ладно! Ты не знаешь, кто-нибудь рассказал ему об утечке?
— Я не знаю, мы об этом с ним не говорили.
— Ну, тогда слушай внимательно. Эта проклятая дырка находится прямо посередине стены его каюты, и если ты хоть словом обмолвишься ему, я с тебя шкуру спущу. Понял?
— Да, — выдохнул Джимми и поспешно смылся.
— И что теперь? — Хилтон тоном выражал готовность выполнить все, что прикажут.
— Мы должны куда-нибудь убрать Мартина и как можно быстрее заделать дыру.
— Забавно, что он ничего не заметил, ведь шум был приличный.
— Вероятно, в это время его в каюте не было. Но как он не замечает, ведь воздушный поток должен быть довольно значительным.
— Принимает за усиленную работу вентиляции. Но в любом случае, к чему вся эта суета? Почему бы не объяснить все Мартину? Зачем вся эта мелодрама?
— Как зачем? Предположим, Мартин скажет своей публике, — «метеорит 12-й величины пробил дыру в корабле», а затем продолжит — «подобные вещи происходят каждый второй рейс». Кто из его читателей поймет не только то, что это не настоящая опасность, но и то, что мы обычно даже не заморачиваемся, когда это происходит? Я предвижу реакцию народа: «да был маленький, но ведь он мог бы быть и большим». — Общественность никогда не доверяла статистике. И разве ты не представляешь заголовки: «Арес продырявлен метеоритом!» — Это будет плохой рекламой пассажирских полетов!
— Тогда почему бы просто не попросить Мартина промолчать?
— Это было бы нечестно по отношению к бедняге. У него уже несколько недель нет новостей для сообщений. Будет лучше оставить его в неведении.
— О'кей, — вздохнул Хилтон. — Это твоя идея. Не вини меня, если результат будет не таким, как ты ожидаешь.
— Все получится. У меня есть четкий план действий.
— Мне наплевать, что он водонепроницаем. Он герметичен? — Всю жизнь Гибсон увлекался техникой, и скафандр пополнил коллекцию механизмов, которые он исследовал и освоил.
Брэдли провел подробный инструктаж, убедился в том, что Гибсон правильно все понял, но решил отправиться вместе с ним в космос — проследить, чтобы не заблудился.
У скафандров на «Аресе» ног не было, человек там просто сидел. Это было достаточно разумно, так как они использовались в условиях глубокого космоса, а не для прогулок по планетам. Отсутствие ног значительно упрощало конструкцию скафандров, которые представляли собой не что иное, как прозрачные цилиндры, с шарнирными руками-манипуляторами. На поверхности виднелись таинственные впадины и выпуклости, связанные с кондиционированием воздуха, радио, терморегуляцией и маломощной двигательной установкой. Внутри было довольно просторно, действовать всеми рычагами и кнопками было удобно, можно даже было перекусить без лишней акробатики.
Брэдли провел в воздушном шлюзе почти час, проверяя, освоил ли Гибсон все основные элементы управления. Гибсон оценил его скрупулезность, но начал проявлять некоторое нетерпение — объяснениям не было видно ни конца ни края. В конце концов он взбунтовался, когда Брэдли начал объяснять ему управление унитазом скафандра.
— Черт возьми! — Мы же не собираемся так долго торчать снаружи!
Брэдли усмехнулся:
— Ты удивишься, — мрачно сказал он, — как много людей совершают ошибку, думая так.
Он открыл шкаф в стене шлюза и достал оттуда две катушки лески, похожие на рыбацкие. Они прочно закреплялись в креплениях скафандров:
— Мера предосторожности номер один, — спасательный трос, привязывающий тебя к кораблю. Правила созданы для того, чтобы их нарушать, но только не это. Для двойной страховки, я свяжу нас с тобой еще десятиметровым шнуром. Теперь мы готовы подняться на Маттерхорн[19].
Наружная дверь скользнула в сторону. Гибсон почувствовал, как остатки воздуха устремились к выходу, потянув его за собой, этого слабого импульса оказалось достаточно и он медленно поплыл к звездам. Медлительность движения и абсолютная тишина, вместе взятые, делали этот момент глубоко впечатляющим. «Арес» удалялся за ним с пугающей неизбежностью. Он погружался в космос (наконец-то), его единственная гарантия безопасности, эта тонкая нить, разматывалась за ним. Это переживание, хотя и такое новое, пробудило в его сознании слабые отголоски давно пережитого и, казалось, прочно забытого чувства, когда в детстве его учили плавать и бросили в воду. И вот опять он вновь с головой погружается в новую и неизвестную стихию.
Шнур, связывающий его с Брэдли, дернулся. Он уже почти забыл о своем спутнике. Тот, удаляясь от корабля, тянул Гибсона за собой, маленькие газовые струи виднелись у основания его скафандра.
Гибсон вздрогнул, когда металлический голос из динамика его скафандра, нарушил тишину:
— Не включай свои реактивные двигатели, без моей команды. Мы не должны слишком разгоняться, и не должны перепутать лески.
— Хорошо, — ответил Гибсон, раздраженный вторжением в его личную жизнь.
Корабль был уже в нескольких сотнях метров и быстро уменьшался.
— Сколько у нас лески? — с тревогой спросил Гибсон. Ответа не последовало, и на мгновение его охватила легкая паника, прежде чем он вспомнил, что нужно нажать кнопку «передача».
— Около километра, — ответил Брэдли при повторном вопросе. — Этого достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо и независимо.
— Предположим, леска порвется? — спросил Гибсон, только наполовину шутя.
— Нет, леска может выдержать весь твой вес там, на Земле. Но в любом случае мы легко вернемся, у нас реактивные двигатели.
— А если закончится топливо?
— Очень веселый разговор. Нечего сказать. Я не могу себе представить, чтобы это произошло — три последовательные сбоя. Три, потому что есть еще запасная двигательная установка — ведь у тебя два двигателя, а кроме того предупреждающие индикаторы в скафандре дадут тебе знать, что в главном баке заканчивается топливо.
— Но только предположим, — настаивал Гибсон.
— В таком случае единственное, что можно сделать, — это включить сигнальный маяк скафандра и ждать, пока кто-нибудь не выйдет и не заберет тебя обратно. И я сомневаюсь, что они будут спешить, в таком случае. Разиня и ротозей, который попадет в такую переделку, ведь это надо очень постараться, не получит особого сочувствия.
Брэдли погасил инерцию своим двигателем, но Гибсон все же почувствовал небольшой рывок — закончилась леска.
— Далековато мы забрались, — услышал из динамика Гибсон тихий голос Брэдли.
Гибсону потребовалось несколько секунд, чтобы найти «Арес». Солнце освещало корабль таким образом, что тот виделся как два тонких, далеких полумесяца, и, если представить что расстояние до них миллион километров, их легко можно было принять за Землю и Луну.
Никакого реального ощущения присутствия корабля не было, он так мал и хрупок, что не производил впечатления надежной гавани. — Наконец Гибсон остался наедине со звездами.
Он был благодарен Брэдли за молчание, возможно и тот столь же ошеломлен великолепной торжественностью момента. Звезды такие яркие и многочисленные. Поначалу Гибсон не мог найти даже самых знакомых созвездий. Затем нашел Марс, самый яркий объект на небе рядом с Солнцем, и таким образом определил плоскость эклиптики. Очень осторожными всплесками газовых струй, он развернул скафандр головой к Полярной звезде. Звездная картина стала узнаваемой.
19
Горная вершина в Альпах. Швейцариия — Италия.