Изобретая чудеса

Лара замерла перед огромным зеркалом в холле. И, впервые за эти месяцы, поймала себя на мысли, что все это была не она. Стоя в голубом платье, конечно, не таком роскошном, как в тот летний день, ей впервые почудилось, что она заблудилась. Она уже не могла сказать наверняка, какая она: вот вытянутый нос, светлые холодные глаза, длинные волосы, но это все, что осталось от прежней Лары. Теперь она была бойкой Ларисой Константиновной, о которой ходили разные слухи. Кто-то говорил, что она была фавориткой одного из членов Британской короны, кто-то, что ее семья промышляла рабовладельчеством в Штатах, кто-то припомнил ее родство с послом Франции. Все сходились в одном, юная девушка, позволяющая себе подобную вольность — невероятно богата и влиятельна. Однако единственное влияние, которым обладала Лара, было влияние на паутину в своем доме.

Новый год она отправлялась праздновать на очередной костюмированный бал. Одета она была не совсем по моде: выбрала пышную голубую юбку из какого-то недорогого тюля, на нижние слои пошли занавески из дальней комнаты, предназначение которой все еще было неизвестно Ларе. Волосы они уложили в диковинную косу, Аня все никак не могла взять в толк, почему Лара не хочет следовать моде. Лара просто хотела побыть собой.

Она вышла на морозный двор, снега не было от этого все казалось поразительно мрачным. Невыносимо сухая зима. Лара вздохнула полной грудью, мороз сковал легкие. она вспомнила, как маленькой лепила с мамой снеговика в этом дворе веками позже. У нее не было настроения веселиться. Хотелось побыть одной, но нужно было идти вперед. Кондратий Федорович с большим трудом уговорил Сергея Петровича сопровождать подругу, которая не сильно-то ему импонировала: он не всегда знал, чего от нее ждать, и это доставляло ему уйму хлопот.

Она отправилась на Мойку, где чета Трубецких должна была встретить ее. Лара вышла из арендованного экипажа к парадным дверям и медленно огляделась. Весь этот пафос пугал: она точно выходила на новый уровень. Когда она переезжала в дом за экономическим факультетом, ей казалось, что она не достойна там жить. Подобная смена локации, из скромной квартирки с видом на лес в элитный комплекс, — она точно нарушила заведенные правила игры. Ей чудилось, будто все вокруг знали, что она самозванка на этом празднике достатка и богатства. Здесь она ощущала то же самое, боялась, что ее обман откроют, точно в ее действиях был какой-то обман.

Ее приглашали танцевать, она улыбалась, но впервые за долгое время не могла отделаться от ощущения всепоглощающего одиночества. Вспомнилось, как мама как-то сказала, что ни одного нового года не будет у Лары без семьи. Это было сказано так давно, в то время для девушки существовало лишь желание протестовать, слова матери она восприняла в штыки, как проклятье. Но вот настал тот день, когда она празднует с друзьями, но от чего-то слезы подступают к глазам. После очередного вальса, она вежливо извинилась, к этому моменту Лара уже научилась держать спинку и подбирать верные слова, и незаметно выскользнула на балкон.

Она прислонилась к холодной стене и прикусила большой палец, пытаясь не расплакаться. Вспомнилось, как она орала на мать за то, что та пригласила неприятного двоюродного брата на праздник. Она была готова биться головой об стену, снова поправиться на двадцать килограмм, лишь бы очутиться за тем столом, где ей можно было громко смеяться и не нужно было бороться. Внезапно Лара ощутила на себе чей-то взгляд. В противоположном углу балкона стоял незнакомец, впрочем, Лару регулярно представляли такому потоку людей, что она могла просто не упомнить имени.

— Прошу простить, — силуэт слегка кивнул, — я потревожил ваше уединение.

— Полно, не извиняйтесь, — Лара также слегка склонила голову, — мне стоило вести себя куда сдержаннее.

— Не подумайте, что я навязываю вам свое общество, — он сделал шаг вперед, — но могу ли я предложить вам войти внутрь. Погода не располагает к прогулкам.

— Пустое, — вздохнула Лара, — мне кажется, что я уже промерзла до глубины души, а сердце мое пошло мелкими трещинами — незачем спасать то, что и так работает скверно.

Повисла пауза. Одно из немногих молчаний, которое Лара не могла назвать неловким. Ей внезапно стало гораздо спокойнее: она ощутила, что может без стыда открыть свой секрет, как в анонимных чатах, где делятся откровенным, хотя, зачастую, и голым. Лара понадеялась, что собеседник не начнет показывать свои достоинства — захотелось улыбнуться.

— Позволите ли вы узнать, чем вызвана ваша печаль? Не говорите, что причина ваших слез дела сердечные. — Она не видела его лица, но чувствовала, что собеседник улыбается.

— Ох, помилуйте, сударь, — она обхватила себя руками, — впервые за долгое время я не сожалею о том, что все еще не обрела свою судьбу… Неистовая тоска по дому…

— Так вы в столице недавно?

— Раньше казалось, что здесь я своя… Теперь же боле напоминаю чужестранку… — Она посмотрела вверх, пытаясь загнать выступившие слезы обратно.

— Прошу меня простить, сударыня, но я совсем позабыл о приличиях, мы не представлены. — Он хотел было сделать еще один шаг навстречу, но Лара отрицательно покачала головой:

— Не стоит, — она отвернулась и пошла в сторону дверей, — я не прощу себе подобной слабости и, уж тем более, не позволю кому-то знать о ней. Пусть этот разговор останется секретом.

Она проскользнула в приоткрытую дверь и растворилась в толпе. Лишь на мгновенье свет задержался на ее губах и отразился в печальных глазах. Чуть позже, остановившись у окна на лестнице, он вдруг заметил, что за стеклом, мешаясь с легкими хлопьями первого снега, высокая фигура спешила куда-то прочь. Казалось, что отсутсвие экипажа нисколько не тревожило странницу, идти пешком в бальном платье было для нее чем-то абсолютно обыденным.

— Позвольте, князь, — мужчина остановил Иллариона Васильевича, — вам случаем не известно, с кем пришла барышня в голубом платье, прошу простить, но имени не могу припомнить.

— Ваше Высочество, полагаю, осведомляется о Ларисе Константиновне Вовк, преинтереснейшая особа. — Сообщил князь. — В России всего несколько месяцев, а легенды вокруг этого имени, точно вокруг Кунсткамеры…

Его высочество вновь перевел взгляд на окно, но фигура окончательно растворилась в снежной пелене.

— Позвольте, какого рода слухи вы имеете в виду?

— О, в большей степени относящиеся к ее брату, поговаривают, что он шпион Британской короны, — замялся старик, — впрочем, его не часто случается встретить, он ведет скорее затворнический образ жизни. Говорят, что он сильно болел оспой, теперь лицо его обезображено. Даже в свет Ларису Константиновну выводят друзья семьи — Трубецкие.

— Полно, князь, неужто вы верите во все эти россказни? — Остановил его собеседник.

— Ваше Высочество, да коли не сплетни, что скрашивало бы наш досуг? — Он легонько затрясся беззвучным смехом.

***

Утром какого-то дня, когда Аня бегала в кондитерскую, на Невском она столкнулась со своей приятельницей, та поведала, что про милую Ларису Константиновну ходит новый слух. Говорят, что на одном из многочисленных ее балов, Лара свела излишне тесное знакомство с одним из Романовых. Лару это весть лишь позабавила. Большая часть всех слухов о ней была создана непосредственно Ларисой Константиновной, а ежели правда то и дело мешалась с вымыслом, то определить, где начинается достоверная биография барышни, представлялось невозможным.

Ларе же было прекрасно известно, что на балах она бывала лишь изредка, потому что занавесок на каждое платье явно не напасешься. Да и излишне тесное знакомство она водила разве что с Рылеевым, на это ей не раз намекала супруга литератора. Впрочем, в последнее время девушка начала хандрить и старательно избегала любого общения. Она ударилась в работу и озадачилась написанием репортажа про беспризорных детей. Лара не была уверена, что хоть кому-то есть дело до бесхозных ребят, но душе требовался дельный досуг.

В тот день ее тоска вышла на новый уровень: едва погасили фонари, как она уже слонялась по улицам. С начальной школы Лара питала слабость к сирым и убогим. Возможно, таким образом она компенсировала заниженную самооценку, а может, просто была добра сердцем, так или иначе, завидев на набережной мальчишек, играющих в снежки, девушка почувствовала острую необходимость присоединиться к забаве. К детям у Лары вообще было особое отношение: покуда не попала в XIX столетие, преподавала английский ученикам начальной и средней школы. Теперь, когда ее круг общения составляли Аня, ряд декабристов и несколько пафосных дам, девушке страстно не хватало свободы и дурачества.