Кровавый снег декабря

Ахтырские гусары, привыкшие за время пребывания в Малороссии к степям, когда всё кругом видно на десяток вёрст, приспособиться к здешним краям пока не сумели. Десяток всадников во главе с вахмистром вырвались вперёд и оторвались от основных сил едва ли не на версту. Обеспокоенный Каховский послал за ними адъютанта, чтобы тот приказал разведке поумерить пыл и оставаться в поле зрения...

Прапорщик добрался до разъезда ровно в то время, когда по нему принялись стрелять. «Ахтырцы» помчались на помощь товарищам, но опоздали. Когда основные силы подошли к месту перестрелки, то обнаружился десяток мёртвых тел и полуэскадрон, в растерянности галопировавший перед завалом из брёвен.

— Приготовиться к бою! Занять круговую оборону! — прокричал полковник Муравьёв-Апостол, почуявший засаду.

На узкой лесной дорожке, зажатой со всех сторон лесом и сваленными деревьями, обороняться трудно. Но всё-таки это были солдаты, многие из которых прошли Отечественную войну 1812 года и Заграничный поход. Это было и благом, и бедою. Нижние чины мгновенно перестроились, встав спина к спине, по две шеренги, и взяв на прицел окружающий их лес. Но солдат, привыкший целиться в видного глазу конного иль пешего неприятеля, просто не знал — как и куда стрелять! Невидимый противник палил, укрываясь за деревьями и плотными кустами, каждым выстрелом выбивая одного, а то и двух (!) человек из плотной массы нижних чинов и унтер-офицеров. Пуля, пробившая руку Павла Еланина, завершила свой путь в теле одного из малороссов...

Судя по выстрелам, били не из штуцеров или «драгунок», а из кремнёвых охотничьих ружей. Всё же их недостаток — отсутствие скорострельности. Если солдат перезаряжал ружьё за три минуты, то охотник — за пять! Это-то и спасло многие жизни. Ну, и ещё то, что противников было немного. Армейцы, отчаявшись взять правильный прицел, просто «сыпали» залпами, методически простреливая разные участки леса.

Партизаны, постреляв ещё немного, притихли. Каховский, подождав для верности несколько минут, скомандовал:

— Строиться цепью!

«Надо было сразу атаковать! — подумал генерал, злясь на себя и на бандитов. — Позволили превратить себя в мишени!»

Прочесав лес в обе стороны на глубину четырёх вёрст, не обнаружив неприятеля, офицеры дали команду возвращаться к дороге. Единственной добычей солдат оказался труп. Судя по окладистой бороде и мужицкому армяку, это не мог быть бандит из бывших солдат. Возможно, проводник. Смущали только непривычного вида войлочная шляпа и обувь. Шляпа скорее напоминала голландскую «зюйдвеску», столь любимую рыбаками, нежели крестьянский треух. Да и сапоги, вместо привычных лаптей, — из странной, чересчур толстой кожи! Такой не могло быть ни у коровы, ни у кого-то помельче...

Муравьёв-Апостол, не поленившись и не побрезговав, лично пощупал толщину голенища. Такая шкура могла быть у буйвола. Но где же в Петербургской губернии отыщешь буйволов? Пришлось посоветоваться с солдатами.

Каховский мрачно наблюдал, как солдаты перевязывают раненых и копают могилы для убитых.

— Сколько? — отрывисто спросил он у Муравьёва-Апостола, которому командиры взводов докладывали о потерях.

— Пятьдесят убитых, сорок пять раненых. Большинство — не выживут, — доложил полковник.

— Стало быть, сотня человек взамен одного, — констатировал генерал. — Что это за партизан такой?

— Смотрели мои знатоки, — ответил Сергей Иванович, — говорят, что если судить по одежде да рыбному запаху — из поморов...

— Из поморов? — удивился Каховский. — Что тут за поморы могут взяться? Тут и озёр-то больших нет.

— Говорят, из архангелогородцев. Унтер мой вспоминал, что в Вологодское и Архангелогородское ополчение набирали из охотников. На Белом море сапоги шьют из тюленьей кожи. И ружьишко у него соответствующее.

Муравьёв-Апостол протянул генералу ружьё, из которого можно было завалить не то что медведя, но и слона.

— Промысловое? — угадал Каховский. — И, наверное, на крупного зверя... Тогда понятно, почему одним выстрелом сразу двоих пробивали...

— Китов бьют, нерпу, белых медведей, — подтвердил полковник. — Тут глазомер и сила нужна побольше, чем на медведя.

— Откуда же они взялись? — недоумевал Каховский. — Вроде бы, всё ополчение, что Мишка собрал, под Смоленском положили. Заблудились, что ли? Или — дезертировали?

Муравьёв-Апостол только пожал плечами. Предположить можно было всё, что угодно. Что там говорить... Не исключено, что пока они дойдут до города, можно потерять половину состава!

— Как считаете, господин полковник, — официальным тоном спросил Каховский. — Каких ещё сюрпризов следует ждать?

Сергей Иванович не очень любил генералов, пробившихся в чины из бывших, пусть и кавказских поручиков. Но что делать, приходилось подчиняться. В данном же случае было впору только покачать головой:

— Если только спросить у капитана Еланина. Он из наших малоросских бандитов регулярное войско сделал. Может, есть у него кто потолковей, что разбирается в этих штучках... Я же, Ваше Превосходительство, затрудняюсь ответить. Шестнадцатый год служу, но всё больше с регулярными войсками воюю. Но думаю, что тактика гайдамаков тут тоже не подойдёт. В степях — так главное — набег. А как считаете Вы?

— По нашим данным, — стал размышлять Каховский, — отряд Клеопина насчитывает не более сотни человек. Вероятней всего, он отправил человек двадцать в разведку, чтобы те «прощупали» наши силы. Возможно, эти, с позволения сказать, «охотники», будут преследовать нас всю дорогу. Ну а основные силы укрыты в городе. Клеопин — кадровый офицер и защищать город с сотней против тысячи он Tie будет. Значит, либо уйдёт в леса, либо, а это вероятней всего, укроется в Тихвинском монастыре. Пушек у него нет, так что монастырь возьмём без большого боя. Ну, в самом крайнем случае можно поджечь сам Тихвин.

— Нам бы ещё до Тихвина дойти, — грустно улыбнулся полковник.

— Дойдём, — уверенно заявил Каховский. — Я немного знаю эти места, бывал здесь. Далее, насколько мне помнится, дорога будет гораздо шире. А потом и вовсе пойдёт через поля. Засаду устроить негде.

Генерал-майор Каховский почти угадал тактику партизан. Впрочем, было бы странно её не понять. Для этого не нужно было служить в лейб-гвардии и набираться опыта на Кавказе. Про «скифские войны» каждый читал ещё в детстве, а уж деяния героев-партизан Отечественной войны были известны не то что военным, а любому штафирке!

Но кое в чём генерал-кавказец ошибся. У поручика Сумарокова, возглавлявшего отряд «охотников», было не двадцать, а сто человек. А это, как понимаете, в корне меняло дело и давало бо́льшие возможности, нежели два десятка бойцов. Да и весенний опыт партизанской войны многому научил молодого офицера...

Дорога шла меж невспаханных, находящихся под паром полей, и солдатам стало гораздо веселее. До ближайшего леса было с версту, а на версту не всякий хороший охотник выстрелить сможет. Да на широкой-то позиции войско имело больше преимуществ, чем партизаны. Но бандиты вновь умудрились преподнести правительственному войску изрядную пакость...

Шагах в пятистах от дороги солдаты заметили блеск ружейных стволов и увидели некое оживление. Особо зоркие рассмотрели, что там вырыт небольшой окопчик, где засело... человек пять-шесть. Ну, в крайнем случае — десять... Офицеры не успели дать команду к перестроению, как раздался залп, скосивший с десяток пехотинцев. После чего злоумышленники, забросив на спину ружья, выскочили из окопчика и бросились бежать к лесу. Бандиты убегали «змейкой», сбивая прицелы для тех из солдат, кто мог бы бить не на четыреста шагов, а на большее расстояние.

Ахтырские гусары, не дожидаясь команды, выскочили из строя и помчались вдогонку, рассыпаясь полукругом, чтобы охватить беглецов и с флангов, и с тыла и не дать им уйти под защиту деревьев.

Четыреста шагов, пусть даже и по пашне, заросшей дикой травой, кони и всадники проделали шутя. Командовавший полуэскадроном ротмистр Цыплаков уже отдал приказ: «Сабли — вон!», как убегавшие вдруг резко упали на землю. Может, они рассчитывали на то, что кони не будут топтать лежачих? Но уже через минуту гусары поняли, что это была всего лишь уловка... Понял это и Каховский, вот только жаль, что поздно!