Страница 4 из 16
— Рассказывай. Что случилось?
Максим отметил про себя, что она немного поправилась и от этого стала еще женственнее. Белая блузка, расстегнутая, насколько позволяли приличия, подчеркивала красивую большую грудь. А узкая длинная серая юбка плотно облегала соблазнительные бедра.
— Если коротко... — Тая, волнуясь, взяла со стола ручку и стала что‑то рисовать на подвернувшейся бумажке. — Мой муж последнее время вел какие‑то дела с абсолютно ненормальными людьми, — она отбросила ручку и скомкала листок. — Недавно он решил это прекратить. И ему стали угрожать. Почти каждый день к нашему дому кто‑то приезжает. Требуют, чтобы муж вернул им какие‑то огромные деньги. И говорят, что если не вернет, то нам всем будет очень плохо. Я боюсь, Максим. Не за мужа. Не за себя. Я за детей боюсь. Мне очень страшно.
— Что за люди? Ты их знаешь?
— Нет конечно. Откуда? Какие‑то грузины.
«Опять грузины, — раздраженно подумал Максим, вспомнив кафе, где он сегодня встретил Лену. — Что же за день такой?»
Он надеялся, что разговор будет совсем о другом. Об их личных отношениях. Слушать о её муже и его делах, с уже надоевшими грузинами, ему совсем не хотелось.
— Твой муж в милицию обращался? — спросил Максим без энтузиазма. — К участковому надо зайти. Мы же прокуратура, такими делами не занимаемся. Да и знаешь, Тая, те, кто устраивает публичные скандалы и пугает так, что слышит вся улица, ничего серьезного не сделает. Не волнуйся. Пусть твой муж напишет заявление. С ними поговорят... Проверят, если надо. Все будет хорошо.
Максим встал, чтобы поставить электрический чайник, но Тая поняла это как то, что разговор закончен. И тоже встала.
— Ну раз так, то я пойду... Даже не спросила как у тебя дела. Не женился? — спросила она как бы между прочим, ища что‑то в своей сумочке.
— Никому не нужен, — отшутился Максим. — Нищий, старый, живу с мамой.
— Не придумывай, — Тая улыбнулась. — Ты отлично выглядишь. Наверное, все принцессу ищешь...
— Принцессы живут в высоких башнях, их драконы охраняют. Мне до них не добраться.
— Все драконы внутри нас. И кормятся нашими страхами. Стоит только перестать бояться и все принцессы сами прибегут...
Тая внимательно смотрела на Максима, словно надеясь на что‑то, но не дождавшись, подошла, поцеловала его в щеку и вышла из кабинета.
Максим вернулся к столу. Взял ручку, которой только что рисовала Тая. Покрутил ее в пальцах и отбросил в сторону.
«Если ты боишься взять ответственность за чью‑то жизнь, то забейся в какую‑нибудь щель, как таракан, и не высовывайся, — Максим взъерошил волосы, вскочил, подошел к красивым туристическим картинкам и резко сорвал их со стены. — Все не то. Все не так. Правильно все вокруг говорят: так жить нельзя. Был бы где‑нибудь между ребер или под мышкой выключатель – хлоп и нет никаких воспоминаний о человеке. Ни хороших, ни плохих. Но вместо этого почему‑то вспоминаешь первый поцелуй у подъезда сто лет назад. Ее чуть испуганные большие глаза рядом. Наверное, она тогда подумала, что добившись своей цели, этого поцелуя, я ее брошу... Каким простым и счастливым виделось тогда будущее...»
Он снял трубку и набрал несколько цифр.
— Дарья, привет. Давай сегодня напьемся?
Глава 6
— Слишком мягкий ты, Максим, для этой жизни, — Даша переворачивала на сковородке шкварчащую картошку. — И цели у тебя нет. Женщины это хорошо чувствуют.
Она повернулась к кухонному столу, за которым сидел Максим и резал на деревянной доске вареную колбасу.
— Ты уже налил? Чем бы закусить? — Даша подняла рюмку и зацепила вилкой розовый кусочек. — Вот я перешла работать на Арбат в «Самоцветы» – там все как на ладони. Здесь, в нашем сельпо, я и не знала, что такие люди существуют. На днях приезжал к нам какой‑то секретарь московского горкома с женой серьги с брюликами выбирать... Так даже со спины было видно, что он власть, и мы должны перед ним на колени падать. А ты хоть и работаешь в прокуратуре, а выглядишь, как паршивый инженер... Кстати, у нас там рассказывают, что в Москве есть бриллиантовая мафия. И эта мафия...
— Даш, может уже хлопнем по маленькой? — перебил ее Максим. — Рюмка – не микрофон, — он на секунду засомневался: напиться ему или заняться с Дашей сексом. Но запах жареной картошки был таким заманчивым, что он, не чокаясь, выпил свою рюмку, понюхал кусочек вареной колбаски и медленно с наслаждением выдохнул.
Даша тоже выпила и опять повернулась к плите.
— Некоторые мужчины возмущаются, когда узнают, что красивые девушки любят сильных и успешных. А кого они должны любить? — она подняла крышку на сковородке, и маленькая кухня мгновенно наполнилась запахом чуть подгоревшей картошки. — Нищих музыкантов, у которых и на пиво‑то денег нет? Твоя Тая тоже говорила, что любовь – это замечательно. Но замуж вышла за богатого сыночка директора торга, пока ты с автоматом в армии бегал... А теперь от сытой жизни её опять на любовь потянуло. Так было и так будет всегда. Это природа.
Даша достала с полки две тарелки и начала накладывать в них картошку.
— И Лена твоя такая же. Может еще крылышками помахать, пока время позволяет. Такие, как она, еще хуже. Всю жизнь определиться не могут: им всегда кажется, что следующий мужик будет лучше... В общем, одни женщины из говна конфетки делают, а такие, как она, из конфетки...
— А ты всегда такая умная была? — спросил Максим закусывая.
— Если бы всегда, то своего мужика бы не упустила, — Даша поставила на стол две полные тарелки. — Ты почему огурцы не открыл? — она выдвинула ящик, достала оттуда консервный нож и стала сама открывать банку. — Любовь, она как птица: выпустишь, не поймаешь.
Максим наполнил рюмки и с нескрываемым любопытством посмотрел на Дашу.
— Ты сегодня открываешься с неожиданной стороны.
— Это потому, что тебя раньше другое интересовало, — улыбнулась Даша, — на остальное у тебя времени не было. А у меня теперь времени много, чтобы подумать. Час в электричке едешь утром, час вечером... Много чего в голову приходит.
— Не поделишься размышлениями? — спросил Максим, протягивая ей полную рюмку.
Даша кивнула, они чокнулись и выпили.
— Отношения – это как поход к горам. Большинству достаточно погулять внизу, в предгорьях. Там тепло, солнышко и напрягаться не надо. Много знакомых. Много общения. Значит большой выбор партнеров. Иллюзия востребованности. Такие отношение самые простые и нетребовательные. Поэтому могут быть самыми долгими. Никто от них не ждет ничего особенного. Быстрый секс с коллегой после работы даже изменой не считается.
Они оба с удовольствием ели поджаристую картошку и соленые огурцы, которые никто так и не переложил в тарелку, и приходилось доставать их руками прямо из банки.
— Главное в таких отношениях – взаимная нетребовательность, — продолжала Даша. — Если партнер вдруг захочет чего‑то более серьезного, то все обычно сразу заканчивается – развод и девичья фамилия. Любовь в предгорьях не живет.
Максим, внимательно слушая, налил еще.
— Но если два человека решили подняться к вершине, то это уже другое дело. Придется многое оставить внизу. Особенно друзей и подруг. Потому что люди предгорий начнут вам завидовать и отговаривать. На вашем фоне их обывательская жизнь начинает выглядеть совсем по‑другому. Друзья будут всегда тянуть вниз к себе. Поэтому скоро вы останетесь совсем одни.
Они опять выпили. Даша отложила вилку и откинулась на стуле.
— Тебе действительно интересно, что я говорю? — спросила она.
— Очень-очень. Продолжай, пожалуйста.
— Если люди решили добраться до самой вершины, то пока есть силы и желание надо карабкаться. Цепляться, в кровь сдирая пальцы, но ползти. Это очень тяжело и опасно. Поэтому идти должны двое. Без страховки в горах нельзя. И если один сачкует, то у вас ничего не получится. Больше того – все может кончиться трагически. Только вдвоем есть шанс преодолеть скалы, ледники, обойти лавины. Доходят совсем немногие... — Даша вздохнула и посмотрела в окно за своим плечом. — Еще труднее удержаться на вершине. Ветер, мороз, испепеляющее солнце. Зато какая красота!.. Но это все только для избранных. У многих там начинает кружиться голова и им хочется вниз. Туда, где проще и привычнее. Спуск гораздо легче и быстрее. Сел и покатился по ледяной горке. Иногда со свистом. Но есть проблема: если помчался вниз, то обратно уже не вернешься. Будешь ехать до самого низа, а там можешь улететь черт знает куда. В предгорьях остановиться уже не получится.