Одиночка

Вдруг в дверь зазвонили тревожными длинными звонками. Идя по прихожей к входной двери, Павел боковым зрением заметил рядом с собой какое-то совершенно беззвучное движение. Страх зазубренной иглой уколол прямо в сердце! Резко повернувшись, он обмер от испуга, увидев свое отражение в зеркале. Он не узнал себя, до того страх изуродовал его, мелом побелевшее лицо. Волосы его были растрепаны, на лбу выступила испарина. Он смахнул зернистый пот со лба, и зеркало повторило его жест. И этот жест, как ни странно, оказался идентичным! Каким же ему быть?.. Он весь взмок, как мышь, рубашка прилипла к спине. Был ли он в этот миг достоин сожаления? Трудно сказать, но смешон, ‒ безусловно.

Павел подошел к двери и посмотрел в глазок, на лестничной площадке никого не было. Однако покалывание в кончиках пальцев предупреждало о близкой опасности. Не успел он сделать и трех шагов от двери, как снова раздался такой же настойчивый звонок. И в этот раз за дверью никого не оказалось. Когда же, не успев сделать и шага от двери, в нее стали гатить кулаком, Павел не удивился. Ринувшись к двери, он отомкнул замок и резко ее распахнул. На лестничной площадке никого не было! Павел отворил дверь настолько быстро, что ни одно живое существо не успело бы скрыться.

Павел вышел на площадку и осмотрел лестничные пролеты вверх и вниз, там тоже никого не было. Внезапно он почувствовал рядом с собой чье-то враждебное присутствие, кто-то притаился у него за спиной. Ему послышался какой-то едва уловимый звук, то ли шелест. Нет, это было легкое перемещение воздуха, он почувствовал его кожей, и тут же его обдало холодным сквозняком, будто кто-то невидимый прошмыгнул мимо него в открытую дверь его квартиры. От жути у него на голове зашевелились волосы.

Павел стоял перед дверью, оглушенный тишиной, той тишиной, от которой звенит в ушах. Ему было страшно войти в свой собственный дом. Воистину, нет на земле мест, которые можно считать безопасными. Он весь трепетал в паническом ожидании чего-то неслыханного, и невольно стал дышать ртом, что-то ему подсказывало, что так его дыхание не услышат! Все его чувства были обострены до крайности, в ушах звенело и ему казалось, что вот-вот он сам зазвенит перетянутой струной.

Он продолжал выжидать и весь превратился в слух, и обострившимся слухом слышал, как потрескивает в гостиной наборной паркет. Ценные образцы экзотических деревьев, из которых его в свое время скрупулезно составили, впервые стали реагировать на появившийся неизвестно откуда инфразвук. Эти улавливаемые даже бездушным деревом колебания, индуцировали ужас, который поднимаясь откуда-то снизу, холодными волнами растекался под кожей и горячей испариной прорывался наружу.

Всем своим существом он ощутил, что приближается миг, от которого будет зависеть жить ему или умереть. Пред ним открылась вся неприглядность положения, в которое он попал. События приняли необратимо нарастающий характер, как сход лавины, они разворачивались помимо его воли и, когда он перестал ими управлять, все потеряло прежний интерес. Он ощутил себя зажатым в клещах. Да нет! Не в клещах, а в когтях, чьей-то несоизмеримо более сильной воли. Водою в песок ушла его сила духа и вера в себя. Тупо ударила мысль в висок, что он один лишь раз на свете живет. Когда не знаешь, что делать, самое время остановиться и переждать, подумал Павел, холодея от страха. Это было совсем уж плохо. «А не приукрашиваю ли я?..» ‒ криво усмехнулся он, чувствуя себя последним жителем на земле.

Как долго Павел стоял и ждал, неизвестно. Пять минут, а может, пять лет? Когда стоишь вот так, почти не дыша, кажется, за минуту проходит год. Чего он ждал, слыша лишь частые удары своего сердца? Он пытался объяснить себе свою нерешительность тем, что надо собраться с силами или с мыслями… Но, он-то знал, что это неправда. В этом, сковавшем его, поработившем его страхе, было что-то первобытное. Вдруг он почувствовал, что у него ослабли ноги. А уж это, совсем ни к чему! Было бы хуже, да некуда. Быть может, он ждал каких-то признаков присутствия старика в своей квартире? Ждал и не дождался. Он донельзя остро ощутил себя всеми брошенным и одиноким.

Нельзя сомневаться в своих силах, пытался он расшевелить себя. Сомневаясь в своих силах, ты приумножаешь свою слабость. Ни при каких обстоятельствах не сомневайся в себе, с сомненьями приходят ошибки. Если решил действовать, закрой двери для сомнений. Даже сталкиваясь с непредвиденным, нельзя останавливаться, иди к цели до конца. Нельзя победить, если ты только защищаешься. Чтобы победить, надо идти в атаку. Когда все потеряно, ‒ остается идти в рукопашную. Примкнуть штыки! Вперед! Пленных не брать!

Взбадривал себя Павел, но, как он ни старался завестись, ничего не получалось. Теперь в нем преобладало одно лишь упрямство, он нипочем не мог признать свое поражение чистым нокаутом. Упрямство ‒ пародия на волю. Одно «утешало», что человек не умрет раньше, чем наступит смерть... А ведь это он сам, по собственной воле, стал на путь чреватый многими опасностями, и смерть, не самая страшная из них. Теперь он в полной мере прочувствовал пьянящий вкус смертельной схватки за жизнь. В ней столько всего…

Черт с ним, со всем! Скорее бы все закончилось, тогда все будет иначе, начнется новая жизнь, где я буду ценить каждый миг, с надеждой подумал Павел. Если удастся уцелеть, я буду относиться к жизни совсем по-другому, в отличие от тех, кто не познал цену жизни. Ведь так много можно еще всего успеть. Имеет значение только одно ‒ жизнь!

Теперь-то он понял, как сильно ему хочется жить. Это неожиданное открытие придало ему сил. Это хорошо, чтобы победить это воплощение тьмы понадобятся силы. Враг превосходил его, но Павел гнал от себя эту пораженческую мысль. «Думай! ‒ приказывал он себе. ‒ Ты должен найти решение и победить!» Твердил он себе, но не убедил в этом никого и в первую очередь, самого себя.

Люди всегда придумывают каких-то сверхъестественных существ, чтобы объяснить необъяснимое. Но какими бы невероятными возможностями не обладал старик, часто все решает случай либо удача. На них не стоит полагаться, но сейчас пришло время попытаться использовать их в свою пользу. Ведь я на своей территории, убеждал себя Павел. Бездеятельность в экстремальной ситуации ‒ проявление трусости. Страх лишает мужчину главного, чем он отличается от женщины, ‒ мужества, превращает его кровь в навозную жижу, делает его кости стеклянными, а ноги, бумажными.

Самый страшный из страхов, это страх того, что тебе будет страшно. Нельзя не бояться того, что страшно. Но надо преодолеть страх, а главное, не показывать вида, что боишься, даже перед самим собой. Ты только дай страху овладеть собой, и ты никогда не сможешь заставить себя пойти навстречу угрожающей опасности. Осторожный, никогда не рискнет, а без риска не бывает Победы. Тут важно поймать момент и действовать. Настал момент проявить храбрость. Взглянув в глаза своей слабости, Павел это понял, но он никак не мог отважиться на первый шаг.

Решись, и будь храбрым, как тигр! Приказывал он себе и оставался стоять на месте. Шансы победить у него были невысоки, а если говорить откровенно, так просто ничтожны. И наступил тот миг, когда дальнейшие колебания невозможны, их продолжение означают одно, ‒ поражение. Решившись, Павел распахнул настежь дверь, и шагнул через порог. Подобный шаг не для слабонервных. Вместе с этим первым шагом все сомнения разом покинули его, осталось лишь осознание того, что пути назад нет, и пощады не будет. Остановившись, он громко произнес:

– Я должен поставить вас в известность, сейчас я вас уничтожу!

Павел не видел пользы в угрозах, но сейчас для него важно было озвучить свое решение, обозначить для себя и для врага, что он пересекает черту, за которой обратной дороги нет.

– Зачем же об этом предупреждать? – раздался голос старика из глубины квартиры.

Он поверг Павла в суеверный ужас, словно рядом прогремел пушечный выстрел. Безграничная уверенность в своем превосходстве, подкрепленная властной надменностью его речи, подчиняла себе волю.