Одиночка

Хватит перескакивать с темы на тему! Одернул себя Павел, тут же подумав совсем уж об отвлеченном… Ему не раз казалось, что он видит человека насквозь, и видел он в нем преимущественно плохое. При этом Павел не учитывал, что ментальный взгляд, подобен взгляду глазом, который видит все, кроме самого себя. Кармические должники, как в зеркале, видят в людях свои негативные черты. Поневоле приходил на ум постулат, ‒ как ты видишь мир, так и он видит тебя. Ему действительно удавалось сканировать мысли. Но он не принимал во внимание то, что каждому человеку в голову могут прийти всякие мысли, однако реализовать он может далеко не все, а лишь те, которые соответствуют его характеру.

Для объективной оценки человека необходимо делать поправку, на что он способен, как поправку на ветер, при выстреле на дальнюю дистанцию. Но его это больше не интересовало. Он все уже в жизни видел и все знал, ему уже нечего было для себя открывать. Его перестала интересовать вопросительность мира, он и сам себе стал не интересен. У него исчезла потребность видеть людей, ему все трудней было бороться с антипатией, которую он к ним испытывал. Он под завязку нахлебался грязной жижи человеческих отношений. Хорошо зная людей, у него были основания презирать бо́льшую часть человечества. Он устал, устал от ежедневной мелочной лжи, от холуйства и подлости людей. Раздражение от окружающих становилось невыносимым, и ощущение умиротворения он испытывал лишь в одиночестве.

Любое притеснение для Павла всегда было невыносимо, он не мог терпеть контроля над своей личностью. Хоть его вроде никто не ущемлял, но он смертельно устал, не телом, а духом, устал ежедневно ходить одной и той же дорогой на работу, быть любезным с людьми, на которых не хочется смотреть. Его начала тяготить, на первый взгляд незаметная, как паутина, связь отношений, опутывающая людей. Он чувствовал, что ему нужен, ‒ нет, просто жизненно необходим отдых, свобода от притворства.

Невидимая сеть человеческих взаимоотношений держит крепче стального капкана. Из-за незримых этих оков, ни те, кто подчиняются, ни те, кто ими командуют, несвободны и находятся во взаимной кабале. Одни, ходят на работу ради жалкой зарплаты, угодливо внимают придирки самодуров начальников, превращающих их жизнь в ничто. Другие, доходят до болезни в переживаниях за свой зад, пригревшийся в начальственном кресле. И, кто из них находится в бо́льшем рабстве, – неизвестно. Ведь плен внутреннего рабства, тягостнее внешней несвободы.

Истины ради, надо отметить, что все это были праздные рассуждения, не ведущие ни к чему. Так бы Павел и жил, не случись непредвиденной случайности. Наша жизнь полна случайных встреч. Большинство из них не оставляют никакого следа, но некоторые, коренным образом влияют на ход событий в жизни человека и на его решения. Так повлияло на Павла «увольнение» Мурчика. Он повстречал его сегодня у дверей, уходя с работы. Продрогшего под дождем кота наотрез отказывался впускать вооруженный пистолетом охранник. Тут будто отомкнулся внутренний замок и освободился давно созревший замысел.

Отчего мне так скучно? Задавал себе Павел один и тот же, наболевший вопрос. Больше всего на свете он боялся скуки. В эмоциональном аспекте скуку относят к одному из вариантов отвращения. Тогда как лень, рассматривают, как некий психологический паралич, призванный обезопасить человека от разрушительного действия определенных видов труда. Но, самое главное, люди, которые скучают, сами безнадежно скучны.

Когда Павел начинал скучать, ему во всех подробностях открывалась бессмысленность жизни, и он не хотел жить. Он спорил с собой, доказывая, что скучно бывает только пустым, как бубен особям, тем, кому делать нечего. И тут же сам себе возражал, что еще скучнее тому, кто занимается делом, которое ему не нравится. Но тут ничего не поделаешь, никому не удается делать только то, что нравится. А как хочется, чтобы жизнь стала интереснее! Быть может, ему просто надоел обычный образ жизни, устоявшийся порядок вещей?

Большинство людей живет скучной, размеренной на однообразные отрезки времени жизнью. Но, что мне до них? Пусть себе живут, пока не перестанут… Ведь известно, что жизнь, это ненадолго. Да, но откуда это смятение, и тоска, которая охватывает меня по утрам? Как быть с ней? Никто не вправе считать себя хозяином своей жизни, если не может позволить себе утром поваляться в постели.

Его жизнь в последнее время стала до предела однообразной, точнее: однообразной в своем разнообразии. Монотонное чередование одного и того же иссушает душу. Зачем так жить? Так тягостно, тесно! И сколько можно страдать чужими страданиями? Как надоел этот конвейер по быстрой починке людей. Душу быстро починить нельзя, разве что, отдав часть своей. Тут никакое сердце не выдержит. Он с ужасом подумал о неотвратимо приближающемся завтрашнем дне и зарифмовал, связанные с этим ассоциации:

А может, у меня эргофобия?[8] В том подвале ее легко можно подцепить. Многие люди называют эргофобию, просто ленью, но это далеко не так. Это иррациональная хроническая боязнь работы. Эргофобы ощущают тревожность в отношении работы и всего того, что с ней каким-то образом связано. Это фобия, терроризирует, как минимум треть славян, можно сказать, что это наша национальная особенность. Нет, вряд ли, скорее всего, причина ни в этом. Человек вообще не создан для работы, вот тому доказательство: он от нее устает…

Безразличие и усталость, все что у меня осталось. Нет никакой радости от жизни, и жизнь проходит в каком-то безысходном рабстве у работы под начальством некого подобия человека, которого не уважаешь. Павел давно уже мечтал, чтобы его уволили. Почему же сам не ушел? Значит, не хватило пороха. Не каждый обладает решимостью обрубить сук, на котором сидит, каким бы постылым тот сук не был. Павел уже знал, хотя и избегал оформить для себя эту мысль словами, что работать больше не будет.

Таким образом, пора сформулировать главный вопрос моей «головоломки». Как жить дальше, не делая того, что обычно делал? Для этого надо уточнить, изменилась ли в чем-нибудь моя жизнь за последний год, месяц или неделю? Нет. Следовательно, и надеяться нечего, что все само собой переменится к лучшему. И, что из этого «следовательно» следует? Все просто, ‒ сел не в тот поезд? Соскочи!

Довольно, прочь трусливые сомнения! Решено: дальше так продолжаться не будет. Все узлы затянуты мертвыми петлями, развязать их невозможно. Разрубить? Пожалуй. С какой стороны ни посмотри, все какое-то не такое, каким могло бы, да и должно, быть. Значит, все, что ни будет, будет лучше того, что есть. Зачем работать, если можно не работать? Пора бежать с этой галеры. Надоела эта нескончаемо мятущаяся суета. Как хочется жить спокойно, как озеро или безмятежная степь. Делать то, что нравится делать, что дает отдых душе.

Поздняя ночь незаметно превратилась в раннее утро. Под утро пришло решение. Итак, подведем итог: «Сегодня я уволюсь с работы». Павел не знал, правильно ли это, одно он знал твердо, работать он больше не будет. Пропади пропадом эта работа!

Глава 6

Всему свой час и свое время.

Утром Павел, как обычно, пришел на работу. Не выспавшийся и разбитый, он сидел в своем кабинете, раздумывая о том, что решить что-то сделать и сделать, не одно и то же. Не зная, с чего начать, он сидел и томился. Посетителей не было, и каждая минута тянулась мучительно медленно. Чтобы чем-то себя занять, он стал доставать все из ящиков стола. Он выложил на столешницу несколько исписанных блокнотов, древний недочитанный манускрипт в кожаном переплете с бронзовыми застежками, рекламный проспект новых гомеопатических средств, бирюзовые четки, телефонный справочник, резную черепашку из нефрита (будто упрек в нерешительности), старые календарики за прошедшие годы. Эти календарики, спрашивается, зачем он их хранил? Наверное, ждал, когда придет пора их выбросить.

8

Эргофобия (от греч. ergon ‒ работа и phobos ‒ страх), отвращение к труду, состояние сильной неприязни к любой работе.