Когда Герои Восстают

Щелчки затворов фотоаппаратов, щелканье вспышек, нарастающий ропот людей, рассуждающих о том, что, черт возьми, произошло, когда я бежал из страны, и как я вернулся, женившись на своем адвокате.

— Порядок, — прорычал судья Хартфорд, с силой ударив молотком. — Приказываю. Любой, кто будет уличен в разговоре, будет наказан за неуважение к суду.

Медленно шум утих, но после него наступила тишина, такая густая, что казалось, она гудит от предвкушения.

— Ваша честь, адвокатам разрешено представлять своих супругов в качестве клиентов, если есть согласие, — спокойно заметила Елена.

Она не ерзала и не жестикулировала, выступая в суде. Ее осанка была безупречной, язык лишен всех следов итальянского, а голос тщательно сдержан. Должно было смущать то, что моя ледяная королева снова в игре, но меня возбуждало наблюдать за ее холодной силой и красотой, зная, что только я могу заставить ее растаять.

— Да, — согласился судья. — Если у вас были заранее установленные отношения до того, как вы вступили в отношения адвоката и клиента.

Мы знали, что это возможно, когда шли в суд. Деннис бросал на нас все силы, чтобы добиться чего-то, и теперь он знал, что она что-то значила для меня. Я унизил его, сбежав из страны у него под носом, и это была лишь часть его возмездия.

Я также знал, что Елене было все равно, будет ли она на самом деле на скамье подсудимых или нет, когда она уже сделала все, что могла, но у меня кровь стыла в жилах от мысли, что Деннис подстроил это, ставя ее в неловкое положение.

— Вообще-то, мы так и сделали, — сказала она.

Еще один шквал ропота и вспышек фотокамер с галереи.

— Не заставляйте меня закрывать зал суда, — предупредил судья Хартфорд, прежде чем обратиться к Елене. — Вы хотите сказать, что у вас были сексуальные отношения с обвиняемым до того, как вы начали представлять его интересы?

— Да.

Я взглянул на Денниса и увидел, что его лицо прищурено, а глаза потемнели от гнева.

Они не подумали об этом.

— Разрешите подойти к скамье подсудимых? — спросила Елена, взяв папку.

Когда судья кивнул, она обогнула стол и подошла к скамье, показывая ему содержащиеся в ней доказательства.

Я знал, что там была фотография Козимы, Александра, Елены и меня в Таверна Ломбарди, сделанная два года назад, до того, как Ноэль установил бомбу в туалете. Была еще одна наша фотография на одной из художественных выставок Жизель, которую можно было истолковать как интимную, потому что мы стояли бок о бок, пристально глядя на картину, изображающую голую задницу женщины, сидящей на пятках, пока она отдавалась кому-то под офисным столом. Там же было подписанное заявление Александра о том, что мы впервые встретились, когда Козима была в коме, и что вскоре после этого у нас начались отношения.

Вот он, брат, который ненавидел меня годами, снова лгал ради меня.

— Этого достаточно? — Елена спросила, ее голос был сахаристым, хотя я мог видеть, как вспыхнули ее глаза с того места, где я сидел.

Merda, но она удивительна в своей стихии (пер. с итал. «дерьмо»).

Судья недовольно уставился на доказательства, бросив быстрый взгляд на Денниса, который изо всех сил старался казаться невозмутимым. Только его кожа покраснела, и он сломал карандаш надвое, собираясь что-то записать.

Он поймал мой взгляд, и я позволил одной из своих звериных ухмылок овладеть моим лицом. Он моргнул, его подбородок слегка наклонился в знак уступки его потребности отстраниться от меня.

Я чуть не рассмеялся, но Елена, вернувшаяся к нашему столу, отвлекла меня.

— Хорошо, — разрешил судья Хартфорд. — Миссис Сальваторе останется. Если только мистер Сальваторе знает о последствиях?

— О, я знаю, ваша честь, — заверил я его, в моем тоне зрел намек.

Позади нас засмеялась толпа.

Елена села рядом и незаметно сжала мое бедро под столом.

— Можем ли мы теперь перейти к текущему вопросу, ваша честь? — несмело спросила Яра.

Судья нахмурился, но согласился.

— Да, первый свидетель может дать свои показания.

— Очко в нашу пользу, — тихо пробормотала Елена.

— Все еще предстоит долгий путь, боец.

— Ох, я знаю, — согласилась она, почти с ликованием, так что в своей стихии она, казалось, светилась. — Веселье только начинается.

Как оказалось, она была права.

Первым свидетелем был Оттавио Петретти, человек, владевший гастрономом Оттавио, где был убит Джузеппе ди Карло. Человек, ради которого Елена отправилась на Стейтен-Айленд, чтобы убедить дать показания, а затем ее чуть не сбила с дороги ди Карло и ирландская мафия.

Под уговорами Яры он признался, что ему заплатили бандиты Джузеппе ди Карло, чтобы он покинул помещение, потому что они планировали совершить насилие над девушкой в магазине, Козимой Ломбарди. Он также признался, что знает меня в лицо и не видел меня в Бруклине в день стрельбы.

Деннис О'Мэлли выглядел раздраженным, но не подавленным. Он обратился к своему помощнику, который поспешно вышел из зала, выполняя его просьбу.

Когда он проводил перекрестный допрос Оттавио, тот разрывал его на куски, как тушу в пасти дикой собаки. Он упомянул о проблемах владельца с алкоголем, о его плохом зрении, о том, что он никогда не встречался со мной официально, только мимоходом, и поэтому мог ошибиться, не увидев меня там в тот день.

К тому времени, когда он закончил, мясистое, розовое лицо Оттавио дрожало и было глубоко несчастным.

Cazzo. (пер. с итал. «блядь»)

На следующий день мы привезли крупную артиллерию.

Картера Андретти.

Он уже почти оправился от жестокого избиения, которое я устроил ему на заброшенной станции метро под моим домом, но у него все еще был вид человека, который часто и не всегда удачно дрался. Его нос был бугристым, как плохой матрас в результате ужасно поставленных переломов, его шея была толще, чем бицепсы среднего мужчины, и короткой на его больших плечах. Он выглядел как карикатура на мафиози, и я не был уверен, поможет это делу или помешает.

Он был там не по доброте душевной, чтобы свидетельствовать против собственной семьи. Мы следили за его домом и семьей. Мы сказали ему, что если он хочет иметь хоть какую-то надежду пережить то, что он и его головорезы сделали с Козимой, он должен признаться.

— Сколько вас было в машине? —

спросила Яра, углубившись в допрос, который набирал скорость и интенсивность, как убегающий поезд.

— Ну, были я, Филли, Пицца Пауль и Феделе.

— И у вас у всех было оружие?

— Да, — сказал он, будто так и надо.

— Можете сказать поточнее?

— Мы использовали Кольт 6920. Они лучшие на рынке.

— Приятно слышать, — пробурчала Яра, поворачиваясь, смотря на журналистов.

Несколько человек засмеялись.

— Можете ли вы сказать нам, кто послал вас к Оттавио и с какой целью?

Картер с минуту смотрел на нее, облизывая пересохшие губы. Его взгляд переместился на меня всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал тяжесть моего угрожающего взгляда.

— Агостино ди Карло приказал нам нанести удар, потому что он хотел убрать Джузеппе. — он посмотрел на судью. — Это его дядя.

— Спасибо, я в курсе, — резко сказал судья Хартфорд.

— Почему он хотел убить собственного дядю?

— Он и его брат хотели завладеть семейным бизнесом.

Яра утешительно улыбнулась.

— Конечно. Спасибо, что были так честны с нами сегодня. Не могли бы вы рассказать нам, что вы сделали с оружием, когда закончили?

— Мы бросили их в Гудзон.

Яра повернулась к экрану, установленному справа от свидетельского места, и что-то нажала на пульте. Появилось изображение четырех автоматических винтовок в больших пластиковых пакетах для улик.

— Эти Кольт 6920 были найдены, когда водолаз обследовал участок реки, в котором, по словам мистера Андретти, он выбросил оружие. Как вы можете увидеть, оружие соответствует его описанию. Они также совпадают с пулевыми ранениями, обнаруженными криминалистами у Джузеппе ди Карло и его сообщника Эрнесто Пагано.