Страница 60 из 84
— А ты что думаешь? — спросила я Данте, прижавшись к его боку и положив руку на его сердце, чтобы почувствовать его биение.
— Ммм, — он наклонился ближе, используя маленькую алмазную лупу, рассматривая кроваво-красный бриллиант, серый бриллиант и черный бриллиант, будто он сам был торговцем драгоценностями.
— Мне нравится серый, потому что это цвет твоих глаз, — сказал он мне, слегка взяв меня за подбородок, чтобы заглянуть в них. — Мне нравится черный, потому что наша душа ярче всего сияет во тьме.
Я полностью согласилась с его поэзией, очарованная словами и тем, как он смотрел на меня, словно я была более бесценной, чем миллионы бриллиантов на столе.
— Но это должен быть красный, — заявил он, подняв с подноса большой винно-красный бриллиант и положив его мне на ладонь. Мои пальцы обвились вокруг, как от одного из его поцелуев. — Это цвет страсти и огня. Цвет тебя. Но также, — он сделал паузу, чтобы поцеловать меня, внезапно, дико, что я встала на цыпочки. — Я думаю, теперь ты видишь мир в черном, белом и красном цветах, do
— Да, — согласилась я, немного задыхаясь, лишенная воздуха из-за красоты этого мужчины.
Моего мужчины.
Я узнала, что нет ничего более романтичного, чем мужчина, который стремится познать тебя, как картограф новые земли, всегда наполненный чувством удивления, даже когда он обнаруживает что-то, что ты считаешь недостатком.
— Черный бриллиант, пожалуйста, — мгновенно ответила я.
Данте поцеловал меня в волосы, и я поняла, что он доволен моим выбором.
— Спасибо, — сказала я ему, пока мужчина собирал оба камня. — Кольцо будет приятно носить, пока тебя... не будет. Но позволь мне заплатить хотя бы за твое кольцо.
Его лицо внезапно изменилось, губы стали плоскими, глаза сузились.
— Я знаю, что ты можешь позволить себе красивые вещи, Лена. Я знаю, что ты упорно трудилась, чтобы получить такую возможность, и я восхищаюсь этим. Но я всегда буду заботиться о тебе. Всегда. Пожалуйста, потакай моей архаичной или, возможно, итальянской натуре и не спорь со мной об этом.
Может, раньше я бы и не стала спорить, но Данте собирался в тюрьму через несколько часов. Я не хотела тратить их на споры из-за пустяков.
— Хорошо.
Он прищурился на меня, затем положил руку мне на лоб.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Я рассмеялась, отмахнувшись от его руки.
— Я не такая уж и сложная!
Его улыбка смягчилась.
— Нет, не сложная.
Марко был не один.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал, женщина? — его голос был тонким и хриплым от непривычки, слабым от комы и травм.
— Я хочу, чтобы ты все исправил. — это была Бэмби, ее тон был отчаянным. — Я хочу, чтобы все было так, как мы говорили.
— Ты миллион раз говорила мне не бросать Энджи.
Наступила тишина.
Мы с Данте остались в коридоре, притворяясь, что читаем доску объявлений, бесстыдно подслушивая их разговор.
— Детка, Бэмби, — слова Марко были нежными, плавными. — Ты должна рассказать мне, что происходит. В последнее время ты так чертовски напряжена. Знаю, что с отъездом Босса все не так просто, но он скоро вернется и все уладит с ди Карло
— Вернется? — прошептала она. — Такое ощущение, что это никогда не закончится.
— Я не знал, что ты так напугана, — признался он. — Это из-за Роры? Братья ди Карло мудаки, но они не причинили бы вреда случайному ребенку в нашей Семье.
Наступило молчание, когда они, казалось, размышляли, было ли это истинным утверждением или нет.
Я тоже.
Словно призванное ее именем, раздался резкий визг, а затем маленькое тело бросилось прямо нам в ноги.
Я повернула свое тело, чтобы посмотреть на нас сзади. По коридору к нам направлялся Яко.
А Аврора обнимала нас сзади, ее темная голова просунулась между мной и Данте, по одной руке вокруг каждой из наших ног. Когда я посмотрела, она подняла лицо вверх с блаженной улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание.
Я и забыла, какой она была красавицей.
— Zio Данте (пер. с итал. «дядя»), — кричала она несмотря на то, что мы находились рядом друг с другом и в больничном коридоре. — Елена!
— Рора, — тепло поприветствовала я, когда Данте повернулся и поднял ее на руки.
Она восторженно засмеялась, когда мой муж осыпал ее лицо поцелуями. Я наблюдала, как она прижала руки по обе стороны его лица, чтобы удержать его на месте, а затем поцеловала его в губы.
— Я скучала по тебе, — заявила она.
— Я скучал по тебе еще больше, — заверил он ее. — Я думал о тебе каждый день. Правда, Лена?
— Да, — согласилась я, потянувшись, чтобы пригладить ее спутанные кудри. — Я тоже.
Рора улыбнулась мне, поймав мою руку, чтобы поднести ее к своей щеке и обнять.
Мое сердце заколотилось, грозя разорваться по швам.
Она совершенна.
Моя рука потянулась к моей отказывающейся сотрудничать матке, когда она запульсировала. Я старалась не быть неблагодарной — я слишком долго этим занималась, — но я все еще хотела стать матерью так сильно, что было больно от этого.
Я мечтала о том, что однажды у меня будет дочь, похожая на милую, быстро развивающуюся Аврору.
— Может, пойдем к твоей маме? — спросил Данте, легко неся ее на руках, подложив одну большую руку ей под попу.
Что-то изменилось в ее маленьком личике, дрожь то появлялась, то исчезала. Глаза Данте мгновенно переместились на мои, спрашивая, заметила ли я это.
Я кивнула.
Его рот опустился, но он поднял подбородок на Яко, когда тот появился перед нами.
— Cugino mio, как поживаешь? (пер. с итал. «кузен мой»)
Якопо выглядел изможденным, под глазами темные круги, неровная борода закрывала его выступающую челюсть. Обычно он был привлекательным мужчиной, но сейчас он выглядел таким изможденным, что трудно было поверить, что ему еще нет и сорока лет.
Он удивил меня тем, что настороженно улыбнулся Данте, а затем повернулся, приветствуя меня двумя поцелуями, его руки были теплыми на моих плечах, когда он сжимал их в молчаливом товариществе. Из всех мужчин во внутренней команде Данте я была наименее близка с ним, и меня приятно шокировало, что он мог скучать по мне, пока нас не было.
— Che piacare vederti, — пробормотал он, отходя назад.
Рад тебя видеть.
Я улыбнулась ему.
— Мы скучали по тебе.
Его улыбка была тонкой, но искренней.
— Не так сильно, как мы скучали по вам двоим, Торе и Фрэнки. Это было, мягко говоря, дерьмовое шоу.
— Ты расскажешь мне все, когда мы вернемся в квартиру, — приказал Данте, отчитывая Яко взглядом за то, что тот ругался или говорил о таких вещах в присутствии Роры. — Давай зайдем к Марко.
Марко и Бэмби явно знали о нашем приходе благодаря шуму, который устроила Аврора в холле, и ждали нас спокойно, будто только что не ссорились.
— Miei amici, — поприветствовал Марко, стараясь быть как обычно уверенным в себе (пер. с итал. «мои друзья»). — Не могу выразить, как я рад вас видеть.
— И мы тебя, — сказал Данте, сидя на краю кровати с Авророй на коленях. — Ты утратил свою привлекательность, пока нас не было.
Марко рассмеялся.
Было удивительно наблюдать, как Данте вступил в легкую беседу с человеком, которого мы оба считали кротом. Он все еще был харизматичным человеком, в его лице не было признаков настороженности или гнева. Ему не нужна была ледяная маска, как мне, чтобы скрыть свои истинные намерения. Все, что ему было нужно, это его богатое обаяние.
— Привет, — сказала Бэмби, подойдя ко мне. Она выглядела застенчивой, густые золотистые волосы закрывали ее лицо. —Я рада, что ты осталась жива на родине.
Несмотря на мои подозрения по поводу ее отношений с Марко, я рассмеялась.
— Пару раз была близка к смерти, не буду врать.