Когда Герои Восстают

— Я этого не допущу, — повторил я голосом, который казался каменным, слова были твердыми и болезненными в горле, прежде чем я их произнес. — Это дерьмо не только мой бизнес, Фрэнк, это семья.

Наконец, его лицо смягчилось, и он слегка попятился. Когда он потянулся вперед, чтобы сжать мое плечо, я сделал то же самое с ним. Мы стояли так в течение долгого времени, просто вдыхая воздух и посылая молитвы за нашего брата Марко.

— Твоя женщина на террасе занимается домашними делами и готовит ужин с Торе, — наконец пробормотал он. — Старик смеется вместе с ней. Я никогда не думал, что стану свидетелем такой сцены. Она еще не знает о Марко.

— Хоть что-то хорошее за сегодня, — сказал я, когда мы расступились и в тандеме двинулись к дому. — Я добавлю это к моей победе с Рокко.

— Он согласился поддержать наши планы относительно города?

— Если я женюсь на Мирабелле Янни.

— Хм.

— Да.

— Еще один пожар, — мягко заметил он.

— Не бойся обжечься, Фрэнки, — небрежно напомнил я ему, когда мы прошли на кухню в задней части виллы и вышли через массивные стеклянные двери.

Зрелище их присутствия обрушилось на меня как волна, выбив все мысли из-под ног.

Елена сидела за круглым деревянным столом на том месте, которое обычно занимал я, лицом к цитрусовой роще. Она не завила волосы, пряди были распущены и волнисты под зеленой, белой и красной косынкой, которую она использовала, чтобы уменьшить их объем, когда наклонялась, вырезая кружочки из кабачка. Бретелька ее белого льняного платья соскользнула с одного плеча, кожа на нем подрумянилась под солнцем Неаполя. Она еще не заметила меня, сосредоточившись на своем занятии, но ее рот растянулся в искренней ухмылке, когда Торе рассказывал ей историю, которую я знал из своего детства, проведенного на вилле.

Он откинулся в кресле с бокалом красного вина в одной руке, а другой рассказывал свою историю в тандеме с голосом, который двигался по воздуху в той квинтэссенциально итальянской манере. Его лицо было изрезано глубиной улыбки, его аура была абсолютно расслабленной.

У меня перехватило дыхание от красоты этой сцены. Два моих любимых человека, единственные, кто любил меня настолько, что боролся за меня, улыбались вместе за обеденным столом, зеленые горы за их спинами, мягкие звуки Андреа Бочелли на заднем плане.

Это то, чего я хотел с тех пор, как умерла моя мать.

Именно этого.

Семья.

Дом.

Почувствовав мой взгляд, они оба почти одновременно остановились и повернули головы, чтобы посмотреть на меня. Мое горло сжалось, когда улыбки на их лицах расцвели.

— Данте, — счастливо пропела Елена, более беззаботная, чем я когда-либо видел ее.

Она мгновенно распахнула свои объятия для меня

— Figlio (пер. с итал. «сынок»), — поприветствовал Торе низким гулом, наклонив ко мне подбородок.

— Я сделаю все, чтобы защитить это, — поклялся я приглушенным шепотом Фрэнки рядом со мной, прежде чем пройти по красным камням к Елене.

Когда я наклонился к ней, она без колебаний предложила свои губы, моя консервативная девочка расцвела так красиво после всего лишь нескольких дней моей любви и одобрения.

Мое сердце медленно и сильно билось в груди, каждый пульс был тяжелым от благоговения и страха. Я еще никогда не терял столь многого и никогда так не хотел не потерять ничего из этого.

— Мне не хватало тебя сегодня утром, — прошептала она мне на ухо, приняв мой поцелуй. Слова заставили ее покраснеть, но она справилась с собой. — Я скучала по тебе.

Я поцеловал ее в макушку, покрытую косынкой, а затем уговорил ее встать со стула, чтобы я мог занять ее место и посадить к себе на колени. Она позволила мне и естественно устроилась у меня на коленях. Что-то на столе привлекло мое внимание, свежие порезы на дереве рядом с приглушенным тоном моих вырезанных инициалов «ЭДД». Я наклонился вперед, увлекая ее за собой, чтобы взглянуть на стол, а затем сглотнул от того, что было вырезано на дереве.

ЭДДС + ЕКЛ

К Эдварду Данте Давенпорту Сальваторе присоединилась Елена Каприс Ломбарди.

Эмоции грозили задушить меня.

Когда я поднял голову, мой взгляд остановился на золотых глазах Торе, его выражение лица было наполнено нежным счастьем.

Мое сердце горело.

— Надеюсь, ты не возражаешь, — сказала Елена, показывая мне нож в своей руке, ее губы скривились в улыбке. — Мне не понравилось, как оно выглядит в одиночку.

— Нет, — согласился я хрипловато. — Так лучше. Мне нужно с тобой поговорить, — сказал я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать засос, который все еще оставался на ее шее. — Ты прогуляешься со мной в роще?

Она слегка нахмурилась и провела рукой по моим волосам так, что мне захотелось замурлыкать. Она не понимала этого, потому что думала, что она холодная, но то, как она предлагала мне утешение, было машинальным и красивым.

— Конечно. — она встала, уронила нож и вытерла руки кухонным полотенцем. — Торе, я закончу резать зити, когда мы вернемся.

— No ti preoccupare, — сказал он, не беспокойся.

Мы переглянулись через ее плечо, когда я встал и взял ее за руку, выводя из дома. Его лицо разгладилось и превратилось в камень, глаза горели огнем.

Он знал, что случилось с Марко.

Он был просто лучшим актером, которого я когда-либо знал, и невольно передал эту черту своему сыну Себастьяну, который даже не понимал, откуда у него талант.

Так много долбаных секретов.

— Что произошло? — спросила меня Лена, пристально глядя мне в лицо, пока мы шли по пологой лужайке к рядам лимонных деревьев.

Их аромат был густым в теплом воздухе, достаточно сладким и острым, чтобы у меня потекли слюнки.

— Данте? — спросила она, потянув меня за руку, чтобы я посмотрел на нее.

Она была так прекрасна среди желтых фруктов, ее классические красивые черты поражали ее замечательными рыжими волосами и бледно-золотой кожей, а также глазами с тяжелыми веками, которые делали ее взгляд невероятно знойным. На короткий иррациональный момент я просто хотел уложить ее под лимоны Сфусато Амальфитано и трахнуть. Я хотел похоронить свое горе и страх в ее сладком теле и забыть о тяжести множества миров на моих плечах.

— Марко был застрелен, — сказал я ей вместо этого, сорвав косынку и взяв ее лицо руками. — Он в больнице, но выглядит не очень хорошо.

— Нет, — выдохнула она, это слово означало выброс воздуха из лопнувшего воздушного шара.

Я кивнул.

— Ди Карло схватил его у одной из наших пиццерий. В той самой, в которой я впервые встретил Марко много лет назад. У нас в наряде крот, и это, блядь, пахнет его работой.

— Крот? — ее глаза были широкими, темными и имели текстуру мокрого бетона.

— Мейсон Мэтлок сказал мне несколько месяцев назад, но я не смог узнать, кто это, — признался я.

— Мейсон Мэтлок пропал без вести несколько месяцев.. Он считается мертвым, — медленно произнесла она, и ее острый ум работал.

Я пожал плечами.

— Мы не убивали его. Мы вернули его семье, когда с ним покончили.

— ..Но в этот момент он будет больше обузой, чем он того стоит, — предположила она. Когда я ничего не сказал, она мягко выругалась. — Этот ваш мир жесток.

— Этот наш мир, боец. Я бы не любил тебя так сильно, если бы ты не выдержал этой жестокости.

Я смотрел, как мои слова накрахмалили ее спину и заставили ее глаза вспыхнуть. Это была всего лишь правда, но она напомнила мне, как мало похвалы она получила в своей жизни.