Страница 3 из 19
«Хм… Гридя… какое странное имя!» — думаю я, и это вызывает у меня смех. Громкий, приятный смех счастья.
Вместе с этим я в очередной раз направляюсь на смерть! На человека, который принял образ моей смерти! Мою смерть зовут Гридя, и это не самое плохое из имен!
Мы продолжаем сражение даже после того, как одно судно утягивает другое на дно, оставляя для нас огромную отвалившуюся часть борта. Изогнутую и, на мое счастье, широкую. Дарующую место для маневра.
И вновь тяжелое дыхание заставляет грудь медленно двигаться. Мои руки больше не способны держать меч. Ладони стерты о рукоять. Течет кровь. Соль, попадающая вместе с морской водой на раны, припекает и поддерживает сознание. Помогает сфокусироваться, хотя смотреть перед собой больше нет сил. И не только у меня. Гридя, чьи кулаки разбиты о меня до костей, пошатывается. С трудом держит такое массивное тело. Он смотрит на меня с улыбкой. Ждет, когда я сдамся. А ведь я жду от него такого же решения!
Не помню, когда мне захотелось пить. Не помню, когда я позабыл про голод. Мужчина напротив тоже выглядит изнеможённым. Я вижу голод и обезвоживание на его лице так же, как он видит их на моем.
«Славный! Славный бой!»
Эти слова трепещут в моем сердце, но бой внезапно не заканчивается.
Виной тому шторм. Он бушует уже несколько часов, и только каким-то чудом мы оставались на плаву, не давая нашей посудине уйти из-под ног, но одна волна все же выполняет свою работу и смывает меня с оставшегося на плаву борта. Следующие несколько мгновений я помню настолько четко, что мог бы выгравировать их на камне или вырезать на дереве, если бы обладал соответствующим талантом, но мои руки способны только убивать… хотя это тоже талант!
Меня болтает и переворачивает. Меня утаскивает все глубже под воду. Я стараюсь работать уставшими руками, которые печет и режет от соленой холодной воды. Я изо всех сил работаю ногами, но от резкого переохлаждения их сводят сильные судороги. Я напрягаю корпус в надежде, что меня не разорвет на две части. Я стараюсь не дышать, и какое-то время мне это удается. А еще я думаю о том, что Норны сыграли со мной злую шутку, подарив возможность сразиться с великолепным воином, погибнуть от руки которого — честь! Но не дали мне возможности отправиться в Вальгаллу, решив утопить меня…
— Нет! Не кончено! — под водой, сквозь последний выдох, кричу я и под действием надежды на последний рывок все же выгребаю из-под холодной толщи. Кислород врывается в образовавшийся вакуум мешков под ребрами. Кислород бьет по мозгам. На миг тьма закрывает зрачки, погружая меня в странное состояние.
«Нет! Не сдаваться!» — искра сознания вспыхивает в мыслях, заставляя сделать еще один вдох. Это происходит за секунду до того, как очередная высокая волна подхватывает мое тело и с бешеной скоростью уносит как щепу куда-то вдаль. Мое противостояние стихии продолжается, но недолго…
Я продолжаю кричать себе: «Не сдавайся» даже тогда, когда сознание отправляется в Хельхейм и там, в звенящей тишине льда, я вижу арку, позволяющую путешествовать между мирами, и тысячи никчемностей, которые погибли во сне, во время секса, прогулки, подавившись и утонув в глотке воды, сгорев в пустынях и скончавшихся от болезней… Вместе с ними несет и меня. Неконтролируемо, неизбежно… будто бы проклятого на заточение в мире недостойных, вместо вознесения вместе с прекрасными, сильными, воинственными валькириями!
«Хотя… — появляется мысль. — Если я здесь, то у меня есть прекрасная возможность… да! Сразиться с Хель и попытаться вырвать из её рук прощение! — громкий смех волнами боли вырывается из меня, пока тело медленно тащится вперед, к ледяным воротам, ведущим в мир недостойной смерти любого из Северян! -Давай! Давай скорее! Отпусти мое тело и прими бой! — думаю я, стараясь побороть вялые движения, из которых сейчас всецело состою. — Или ты боишься меня, старая Хель?!»
Вновь смех, сквозь кашель и боль. Через ощущение руки, проникшей в тело, ухватившей спинной стержень, поставившей ногу на грудь и начавшей не тянуть, а выдирать все живое изнутри.
Кашель заставляет меня открыть глаза. Тяжелый. Громкий. Жесткий кашель выдавливает из легких соленую воду. Водопадом она вырывается изо рта, и в этот момент глаза открываются. От боли, от холода, от чувства несправедливости, связанного с тем, что у меня сначала отобрали одного противника, а затем не дали сразиться с Хель и вернули на проклятую землю!
Я лежу на черных гладких мокрых камнях. Волны раскачивают мои ноги. Нет сил встать.
Смотрю туда, куда направлена голова. Наблюдаю каменный пляж. Наблюдаю страшные тучи в небе… Наблюдаю, как белые снежинки опускаются на холодные черные камни, движимые солеными волнами большой воды.
«Надо встать… — думаю я и пытаюсь отжаться; несколько камней выскальзывают из-под руки, обрушивая меня обратно. К этому моменту дрожь начинает сотрясать все тело. — Надо встать и найти укрытие… — думаю я. — Надо подняться и развести огонь, иначе я погибну даже хуже, чем просто утонув!» — нежелание умереть в бесчестье заставляет подняться.
Я не боюсь смерти. Я не боюсь жизни. Я страшусь бесчестья. Мне противна сама мысль о том, что я погибну как какой-нибудь земледелец, а не как воин, которым являюсь.
Поднимаюсь, понимая, что не чувствую ног. Кажется, они обморожены… не критично.
— Пока они двигаются, меня невозможно остановить! — хриплю сквозь зажатые зубы. Таким образом я подавляю дрожь от холода.
«Лучше бы принять смерть от рук Гриди или в бою против Хель!» — думаю я, шатаясь в мокрых холодных одеждах, которые срочно необходимо просушить! Которые необходимо прогреть около костра до того, как они задубеют или покроются тонкой корочкой льда.
Иду по пляжу в поисках убежища. Такового нет. Идти вглубь земли, на которой я оказался, не решаюсь. Во всяком случае, пока что не решаюсь.
— Паршиво… очень паршиво! — смотрю я на темное небо. — Если снег усилится или смешается с дождем, я уже точно ничего не смогу сделать. Останется лечь и в позоре ждать смерть.
Небольшие камни шуршат под ногами.
«Надо что-нибудь придумать… надо взять несколько камней… надо уйти от воды… надо раздобыть сухих веток, листьев! Всего, и попытаться разжечь огонь!» — думаю я и принимаюсь мгновенно выполнять задуманное.
Пытаюсь поднять несколько камешков. Промерзшие пальцы отказываются двигаться. Сейчас они больше напоминают палки, скованные льдом… правда, скованные изнутри.
Начинаются попытки отогреть пальцы за счет дыхания. Сквозь кашель, сквозь дрожь получается заставить их сгибаться. Не сильно, но это больше, чем ничего.
«Я перестал чувствовать боль от соли на содранных ладонях! — думаю я, заходя в еловую чащу. — Мои ноги… Они холодные и с трудом передвигают тело, но я вновь их чувствую! — эта мысль не может не радовать. — Может быть, у меня еще есть хотя бы один шанс на то, чтобы выжить и найти достойного противника, который заберет мою жизнь?!» — громко смеюсь сквозь кашель.
Движение помогает немного ожить. Движение восстанавливает некоторое количество сил и словно запускает организм. Движение помогает мне немного вернуть рассудок и отбросить все паршивые мысли назад. Движение заканчивается в тот момент, когда я нахожу давно поваленное огромное дерево, под которым можно укрыться от непогоды.
Снежинок становится все больше и больше. Снежинки увеличиваются в размерах и ускоряют темп падения на холодную землю. Снежинки напоминают мне надзирателя за рабами, которые ждут, когда я извернусь и разожгу огонь.
Устраиваюсь под деревом. На мою удачу, здесь есть сухая трава, какие-то палочки и ветки. На мою удачу, нет ветра, который мог бы поставить крест на моем существовании.