Страница 19 из 19
«Наверное, смерть в зубах кош-ки была бы проще, предпочтительнее, — думаю я как-то ночью в какой-то там очередной день подряд без еды. — Наверное, я зашел слишком далеко и моя ставка оказалась слишком высокой. Наверное, в этом споре мне не удастся победить… — это была первая ночь, которую я встретил после дня, проведенного совершенно без движений. — Даже к источнику не смог сходить… больше сил нет», — думаю я, чувствуя, как одинокая слеза срывается и кипятком скользит по натянутой на скулу коже, под которой совсем не осталось жира.
Истощение настолько сильное, что уже несколько дней кряду я вижу сквозь дымку тумана… тумана, которого на самом деле нет. И я знаю, что тумана нет! Что он только в моих глазах! И я пытаюсь смыть его теплой водой, пока еще могу двигаться… но все тщетно!
Уже несколько дней я слышу звуки, которые несколько раз повторяются, и я понимаю, что этого быть не должно! От этого мир, окружающий меня, приобретает всевозможные оттенки и отзвуки страха! И я бы боялся, но апатия, напавшая на меня, настолько сильна, что последний день я просто лежу на месте… даже не пытаюсь призвать своего огненного демона. Просто лежу и наслаждаюсь зрелищем падающих снежинок… Чувствуя, как волосы на лице покрываются инеем и льдом.
Ночь подходит к концу. Кроваво-алый диск, рассказывающий о надвигающемся ещё большем холоде, уже приподнялся над линией большой воды и раскинулся вдоль земли, когда в какофонии размноженных звуков я слышу те, которых раньше не было. Они напоминают мне шаги. Тяжелые шаги сначала приближаются, затем отдаляются. Они неровные, но уверенные и больше напоминают мне те, которые своими лапами производит медведь, проснувшийся раньше времени, недовольный, голодный, разъярённый на обстоятельства… на тяжёлую жизнь.
Чувство, что вокруг шатается медведь, лишь усиливается, когда раздался громкий рёв. Холодящий душу, ужасный рёв со стороны горячего источника. Рёв, после которого шаги начинают быстро приближаться. С каждой секундой становясь громче, чётче, жёстче.
«Не-е-ет! Просто так я не сдамся! Ни в коем случае не сдамся! — думаю я. — И если не в этом мире, то в Вальгалле смогу встретить Лив и Скайла! И там я расскажу историю о том, как я выживал до самого последнего вздоха! Что несмотря на отсутствие сил, на голод, на обезвоживание, несмотря на апатию, я встал на единственную рабочую ногу, чтобы дать бой огромному, сильному зверю! Я расскажу об этом и им, и другим родственникам, что готовы встретить меня за столом, где льётся вино и мёд! Где есть мясо, песни и где тепло!»
Начинаю двигаться. Слышу, как тонкая корочка льда, покрывшая меня за сутки, недовольно скрипит, трещит и стонет раскалываясь. Начинаю двигаться, и при этом в голове звучит: «О, вправду вижу я отца своего».
Пытаюсь облизать губы. Не чувствую их. Только боль. Только обжигающее мерзкое чувство и так до того момента, пока не поднимаю бороду, чтобы подышать в неё. Чтобы остатками тепла в своём дыхании растопить снег, иней и лёд, чтобы умыться талой водой. Только после этого удаётся негнущимися губами, разлипшимися и кровоточащими, прошептать: «О, вижу я и мать как живую», чтобы закашляться и привлечь к себе внимание хищника.
Нашариваю рогатину. С её помощью поднимаюсь на ногу. Затем туманным взглядом ищу копье, с которым и приму последний бой! Чтобы почить воином, а не куском мяса, дожидающимся трапезы!
— И сестер с братьями, что были у меня... — продолжаю я шептать часть последней воинской молитвы и тем самым зазываю зверя в гости!
К этому моменту я уже стою на ногах. Она рука занята рогатиной, вторая копьем. Я стою и жду, когда мой бой против жизни закончится! Я жду прихода смерти!
— О, вижу я как живых предков моих, — громче срывается с моих губ, и шаги в моем направлении становятся чаше, как и сердцебиение под хрупкой реберной защитой.
Стараюсь проморгаться, но все старания тщетны. Плотные корочки апатии и сна застлали собой способность видеть, оставив в моем распоряжении лишь силуэты и тени!
«Будет сложно, имея только это, но я не отступлю! — думаю я, а в голове звучит: — Всех, до единого, предков моих, кровь от крови».
Всего на миг, четко, как раньше, передо мной появляется Лив, и она улыбается и машет мне! Она зовёт сына по имени, и он тоже возникает в метре от меня! Прелестный мальчуган с непослушными волосами и уже сломанным в драке носом кричит: «Папа! Папа! Мы тебя ждём! Возвращайся домой!» — и эта галлюцинация высекает слёзы из глаз так же, как кузнецы высекают на стали своё клеймо! А в это время с моих губ срывается:
-Они зовут меня! Зовут меня на мое место рядом с ними!
А вот и зверюга, огромная, как нормальная хижина, построенная искусным плотником! А вот и медведь, который, покачиваясь, появляется из-за деревьев! Зверюга, в чьи глаза я хотел бы взглянуть, но не смогу, и мне остается только большой чёрный силуэт. И в это время я произношу:
— В чертогах Валгаллы!
С словами: «Где вечно ждут истинные воины!» — бросаюсь в атаку. Даже отбрасываю в сторону рогатину, чтобы взять копье в обе руки. Я бросаюсь в бой, не чувствуя усталости и боли. Иду на смерть со смехом, без страха.
Удар копьем получается не самым лучшим. Острие проходит мимо цели, и спустя миг оружие отправляется в свободный полёт куда-то в сторону, но я не потерян. Я намерен биться кулаками и наношу удар, но больная нога не выдерживает веса исхудавшего тела, и я тоже отправляюсь в свободный полёт — наподобие того, в который было отправлено копье. В повороте падаю на спину. Зверюга приминает мои плечи к земле своими лапами и наклоняется надо мной.
«Вот и всё…» — молниеносная мысль, за которой следует удивление…
— Гридя?! — называю его имя, и на моём лице появляется улыбка.
«Может быть, мой бой против жизни ещё не окончен? Может быть, я смогу вернуться домой? — думаю я, наблюдая знакомое, пускай и разодранное когтями, пускай без глаза, лицо лучшего противника в моей жизни.