Остров холода

Ночью этого ужасного дня, чувствуя лишь усталость в руках — даже не голод, а только усталость в руках! — ночью этого ужасного дня, когда ветер стих, я могу выбраться из своего убежища и направляюсь в сторону источника, чтобы напиться. Там не получается удержаться, и в итоге я забираюсь в воду. Она согревает тело и клонит в сон. Она расслабляет, и это то самое, что может стать роковой ошибкой! Она настолько сильно действует на тело, что жизнь за малым не передаёт мою жизнь в Хельхейм, на растерзание проклятым душам!

Я с трудом выбираюсь из воды, закутываюсь в одежды и шкуры, напиваюсь до дурноты, блюю, после чего напиваюсь еще раз и еще раз проблёвываюсь, после чего еще раз повторяю ритуал и наконец чувствую какое-то подобие сытости.

Мне хочется ползти. Упадок сил настолько сильный, что прибивает к земле и заставляет думать только о том, как же сильно хочется есть.

«Нет! Нет, я не сдамся! — думаю я. — Завтра обязательно найду, поймаю, убью, если потребуется — зубами порву дичь, лишь бы поесть! Лишь бы не дать жизни с такой легкостью склонить надо мной, павшим, свою голову! — и смеюсь, возможно, чересчур громко, и тут же затылком ощущаю присутствие. Хищное, сдержанное, не такое далекое, каким может быть, и от того ужасное.

Я иду вперед, к своей землянке, не оборачиваясь и не подавая вида. Я иду и слушаю мягкие шаги, которые следуют за мной. Я иду и чувствую те самые глаза бестии, которая наблюдала, примерялась и явно вынашивала какой-то план относительно меня.

— Хотя какой план может быть у твари?! — смеюсь я пуще, громче прежнего, таким образом стараюсь напугать преследователя — Только пожрать! Только об этом и может думать зверь! — примеряю на себя роль преследователя, после чего начинаю смеяться еще громче. — Завтра я выйду на поиски и буду ходить за тобой по пятам! Что скажешь, а?!

Ответа, как и предполагалось, нет. Ответа я и не ожидаю от зверя, который время от времени приходит, чтобы пронаблюдать за мной как за особо ценной жертвой, которую стоит пожрать в какой-то определенный день. В какой-то очень скорый день.

Очередной день, как и несколько предыдущих, проходит с желудком, забитым водой из горячего источника, головокружением и чувством усталости. Причем последнее настолько сильное, что глаза закрываются буквально на ходу.

«Интересно знать, сколько времени я провел на этом проклятом острове?! — думаю я, стараясь концентрироваться не на плохом самочувствии, а на чем угодно — помимо самочувствия. — Интересно, а что сейчас происходит в родной деревне? Все ли там хорошо? Все ли целы? — впервые за последние годы я задаюсь вопросом: как там мои родные, чем они сейчас живут, занимаются и живы ли вообще. Как там Лив — моя супруга — и как Стейн?! — думаю я впервые за долгие годы своих странствий по большой воде в поисках не славы, не богатства, а славной смерти. — Ждут ли они меня или нет? Помнят ли они меня или нет?..»

Я чувствую, как эти вопросы разодрали нутро до мяса, а понимание, что не так давно я был дома, но так и не посмотрел ни на ставшего взрослым сына, ни на супругу, ставит меня на колени и заставляет ударить лбом о холодный снег, которого вокруг слишком много, чтобы быть правдой.

«Я был дома, я общался с ними, но не видел, не слышал, не говорил. Я просто был в том месте, который мог назвать домом, куда мог вернуться, но меня там не было… все это время я был…» — меня бы вырвало от понимания своей мерзости, но из-за пустоты желудка я чувствую только позыв. Пустой, жесткий, болезненный.

К вечеру этого дня я нахожу какие-то грибы. Те выглядят очень плохо, и это становится тем единственным, что заставляет меня воздержаться от поедания найденного дара земли.

«Я голодный, а не безумный, — думаю я в тот момент, когда начинаю радостно срывать выросшие под деревом грибы. — Может быть, они съедобные. Может быть, это те, которые можно есть, но… К сожалению, я ничего не понимаю в грибах и не намерен рисковать!»

Если до этого поводом выживать было желание дать отпор самой жизни и не сломаться, не перейти в мир Хельхейма как можно больше, то теперь у меня появляется другая цель. Более приземленная и простая. Она заключается в том, что я хочу увидеть и услышать Лив и Стейна до своей смерти. Именно увидеть и услышать их, а не послушать и посмотреть на них как на нечто пустое, что вроде бы в жизни и есть, а вроде и нет.

Перед тем, как вернуться в землянку на ночевку, я напиваюсь воды из источника и в очередной раз ощущаю слабость и тошноту, связанную с пустотой желудка.

Ночь долгая и тяжелая. Кишки крутит в разные стороны, желудок раздраженно урчит и делает это настолько громко, что даже при большом желании уснуть не получилось бы. Плюс, мне кажется, что резко потеплело. Такое чувство, словно температура вне землянки стала выше и что внутри моего временного импровизированного дома жарко, душно, и… будто бы кто-то сдавливает пространство своими всесильными руками.

«Что такое?! — думаю я, когда начинаю сомневаться в достаточности свободного места в вырытой при помощи камня хижине. — Почему крыша кажется такой близкой?! Почему огонь ощущается так, словно находится на мне, а не рядом, ближе к ногам?! — это не даёт мне покоя настолько сильно, что вынуждает выйти на улицу, чтобы подышать.

Оказавшись вне землянки, я понимаю, что всё это мне лишь показалось. В связи с этим меж волосков на руках я чувствую большое количество мурашек. Маленьких, мерзких, ужасных, поднимающих кожу большим количеством пупырышек.

— Я надеюсь, это не ты, тварь?! — кричу я, обращаясь к преследователю, который ходит за мной по пятам по всему острову и следит за действиями — Это не ты, зверюга, а?! Этот морок не твоих способностей дело, а?! Это ли не отражение твоего страха передо мной, а?! — смеюсь так громко, как только могу. Смеюсь до кашля, до боли в горле и при этом думаю: «Ничего… я вернусь домой! Я одолею жизнь и вернусь домой невредимым! Похудевшим, постаревшим, уставшим, но живым!»

Ответа на мои вопросы нет. Лишь ночная тишина и тихое мерцание звезд над головой.

Очередной день. Очередная попытка добыть поесть. Очередной провал, который заставляет думать о следующем: «Решила измотать меня голодом, так, тварь?» — и эта мысль является отговоркой, попыткой спихнуть собственное отсутствие навыков следопыта и охотника на третью силу, которая продолжает слежку за мной.

— Это ты отпугиваешь от меня животных?! Это ты мешаешь мне выживать?! Ведь так?! — срываюсь я, и голос проникает глубоко в еловый лес. — Покажись же мне, ты, тварь!

Крик — единственное сильное, что у меня есть в данный момент.

Уже несколько часов я чувствую запах жареного мяса. Несколько часов я ощущаю, как слюна заливает всю ротовую полость, как она потихоньку пробивается из уголков рта и стекает на подбородок. Уже несколько часов я понимаю, что начинаю сходить с ума.

«Надо хоть снега поесть… — думаю я. — Надо хотя бы пожрать воды! Надо постараться обмануть свое сознание, которое уже пытается обмануть меня!» — держусь за уплывающую ниточку сознания как за собственную жизнь.

Останавливаюсь, падаю на колени, начинаю поглощать снег так, будто бы это… будто бы это… даже не могу найти никакого сравнения, потому что безвкусная масса тает и проваливается вниз, постепенно забивая желудок, однако ощущение запаха остается таким, будто бы где-то неподалеку жарят мясо. Это чувство заставляет меня обрадоваться, почувствовать надежду и начать бегать по округе. Это чувство заставляет меня потерять рассудок, и в итоге я… оказываюсь неизвестно где.

— Проклятье! — кричу я в одинаковые по форме и строению высокие деревья — Где я?!