Остров холода

Становится страшно от понимания, что скоро наступит ночь и станет гораздо холоднее. Смотрю под ноги и с облегчением выдыхаю, увидев там свои следы, по которым смогу вернуться куда-нибудь.

Голодный, но не сломленный, уставший, но способный продолжать движение, я возвращаюсь в землянку. К этому моменту на лес опускается ночь. Плотная как ледяная глыба и такая же холодная. Именно она провожает меня до дома, промерзшего до костей.

В землянке, укрывшись шкурами, оставшимися после предыдущих, ставших далекими, пиршеств, трясущимися руками развожу огонь. Начинаю греться и чувствую, как проваливаюсь в сон. Что-то подсказывает, что спать нельзя. Что-то шепчет мне на ухо: «Будь начеку! Будь осторожен! Скоро наступит тот самый момент!» — и я внимательно слушаю этот голос и жду! Затаившись, ожидаю и в какой-то момент слышу мягкие шаги, приближающиеся к дому. Они осторожные, медленные, знакомые мне своими нотками и звуками.

«Ах ты ж, тварь!» — думаю я, прекрасно понимая, что подосланное жизнью животное пришло, чтобы отобрать и передать мою жизнь смерти, богине Хель!

Я готовлю свои камни, которые так старательно отбивал до состояния, напоминающего ножи. Я сжимаюсь всем своим телом и готовлюсь к встрече с неизвестным! С хранителем этого леса! Я готов к тому, чтобы вступить в бой и противостоять, и надеяться на победу, и мечтать о том, как потом зажарю мясо этого существа, поглощу и сам стану хранителем острова с возможностью забирать себе старых или больных животных, которые только были бы счастливы закончить свои страдания!

Я думаю об этом с закрытыми глазами, с улыбкой, с предвкушением боя!

«О да! Давно я не сражался! Давно не было битвы! Давно я не был тем, кем являюсь на самом деле! — мелькает в голове в те моменты, когда я готовлюсь, выжидая тот самый удобный момент для появления из своей засады — Я не охотник, не земледелец, не тот, кто работает с мехом и шкурами, не плотник и не кузнец. Я — воин, убийца, и единственное, что мне подвластно, — отбирать жизни у окружающих!» — думаю я с улыбкой, облизываюсь и отсчитываю в голове последние моменты до эффектного появления перед, может быть, зверем, может быть, богом, может быть, демоном, по чьим правилам живет этот остров холода!

— У-а-а! — с криком опрокидываю крышу своей землянки, ломаю ледяную арку, которая избавляла от ветра и которая время от времени даровала сосульки как оружие, и поднимаюсь в полный рост. — Дава-а-ай! — я выскакиваю из вырытого убежища, когда шаги становятся такими громкими, будто бы в следующий миг меня обнаружат. — У-а-а! — издаю крик настолько мощный, на который способны мои легкие и голосовые связки.

В нескольких метрах от себя замечаю короткошерстную шкуру совершенно белого цвета. Во тьме я вижу сверкающие от огня зрачки, которые, словно покрыты чем-то сверху, отражают свет. Не так далеко от меня двигается огромный дикий хищник, подобного которому я видел всего несколько раз, да и тех издалека.

«И как мне с тобой биться?!» — думаю я, наблюдая пластичные движения огромного, рычащего, сдержанного зверя, что не спешил напасть и внимательно наблюдал за мной.

— Ну что, потанцуем, тварь?! — спрашиваю я и чувствую приятный привкус. Такой обычно появлялся тогда, когда приходилось идти на верную смерть.

Я и дикий зверь движемся по кругу. Я жду первого выпада. Я жду и не тороплюсь напасть, прекрасно понимая, что это может стоить мне моего возвращения домой. Зверь тоже не спешит. Такое чувство, что эта тварь — отражение меня самого!

— Ну что, мы так и будем кружить?! — усмехаюсь я — Или все же схлестнемся в битве?! — я смеюсь, после чего добавляю: — По всей видимости, этого острова для нас двоих мало!

Вспоминаю моего последнего противника. Огромного мужчину, чей кулак одним только внешним видом заставлял меня думать о смертельной опасности.

«Гридя, мне вот интересно, ты выжил или пошел ко дну вместе со всей тяжестью своих доспехов? — думаю я, после чего начинаю смеяться. — Если ты выжил и тоже попал на какой-то остров, надеюсь, что там ты встретишь достойного противника! Пусть им станет огромный медведь с острыми лезвиями когтей! Такой, чтобы вы смогли сойтись в прекрасной борьбе за жизнь!

Зверю, видимо, надоедает бродить вокруг да около, и он двигается в мою сторону. Я принимаю боевую стойку, которая заключается в том, что я слегка приседаю, после чего правая рука выходит чуть вперед, а нож взят обратным хватом, левая же ближе к груди, и оружие я держу прямым.

Правая рука — ударная, сильная, которой я обычно держу противника на расстоянии. Левая рука — не наделена ни особой силой, ни особой скоростью, но именно в ней есть выносливость, позволяющая нести тяжелый узелок с награбленным до дракара. Правая рука — мое ремесленное орудие, которым я выматываю человеческие тела, левая — которым я обычно отбираю жизни.

Наша битва со странным зверем начинается, и первое, что я делаю — уворачиваюсь от наскока с ударом лапой. Это движение получается у зверюги настолько быстрым, что она чуть не оставляет на моем брюхе несколько длинных борозд своими когтями. В этот момент ко мне приходит осознание, что раскалённой кочергой прикасается к шее: я не смогу вернуться домой… я больше никогда не смогу увидеть своей семьи.

Перед глазами появляется облик Хель. Она стоит в обнимку с жизнью. Эти две иллюзии смеются надо мной! Они тычут пальцами, и это заставляет кровь кипеть в жилах!

-А-а-а! — вырывается крик, наполненный голодом, усталостью, чувством несправедливости. — Иди сюда! — я хочу выжить, а для этого надо быть внимательным, сильным и одолеть этого зверя. — Я напьюсь твоей крови, чтобы получить твою силу! Сделаю из твоей шкуры накидку и переживу эту зиму на острове холода! Я пожру твое мясо и стану хозяином этого проклятого места! — делаю ответный прыжок с ударом, и на сей раз животное реагирует так же, как и я до этого. Оно отпрыгивает назад, но у меня получается полоснуть по его шкуре.

«Видишь! Я серьезно намерен убить тебя! И я сделаю это в том случае, если ты посчитаешь меня недостаточно хорошим противником!»

На лице улыбка. Сознание потихоньку начинает фокусироваться на битве. Сознание постепенно выбрасывает все тяжелые мысли, чтобы освободиться для скорости реакции, для работы одного из основных чувств, которым наделено человеческое существо.

Начинается смертоносный танец, в котором я и дикий зверь осторожно наносим по удару. Ни я, ни он не собираемся бездумно бросаться вперед.

Спустя несколько минут у меня несколько порезов когтями, а зверюга прихрамывает из-за воткнутого мной в область лопатки каменного ножа. К сожалению, я лишаюсь одного орудия и теперь не знаю, смогу ли обойтись одним каменным ножом, который достаточно быстро сломается. Все больше думаю о том, чтобы вооружиться дубинкой из хижины.

«Я помню, кто-то говорил, как такие звери называются… — думаю я, прищурившись, наблюдая за глазами хищника. — Кош-ка… Кто-то говорил, что такая тварь зовется кош-кой! — в минуту передышки эта мысль становится яркой искоркой вернувшихся размышлений, которых сейчас в моей голове быть не должно.

Чувствую сильную боль. Нога подкашивается и заваливает все уставшее тело на бок. Огонь за моей спиной почти погас, почти погрузив в кромешную тьму, в которой я точно ничего не смогу сделать с этой тварью.

Нога подкашивается, я падаю, а в следующий миг каким-то чудом откатываюсь в сторону от того места, где злобно клацают зубы противника — там, где секунду назад была моя шея. Еще через миг каким-то образом чуть не проваливаюсь в землянку. Это позволяет выхватить оттуда дубинку, которую я использовал всего несколько раз, чтобы убивать небольших зверьков, попавших в ловушку.