Страница 60 из 119
Если посчитать лежащего сейчас на лавке казацкого высокопоставленного гостя «засланным казачком», о котором шла речь в секретном документе, то получается следующая картина маслом, как говорил один известный киногерой. А именно: срочная депеша отца Павла тем или иным путем попала, как не парадоксально это звучит, одновременно и в «те» руки, и не в «те» руки. Короче, попала к человеку, который должен в королевстве заниматься контрразведкой, а на самом деле работает против нас. Вот так поворот! Но поворот надо заметить логичный. Я вспомнил, о чем думал, сидя на пенечке, после первого прочтения шифровки – все, как говорится, в масть. Резидент вражеской, антиправославной коалиции окопался достаточно высоко, чтобы «направить казакам чайку», но недостаточно, чтобы поломать все планы наступления Южного королевства до его начала, в зародыше. Возможно, ценой устранения с престола нашего действующего монарха. Для этой миссии у резидентуры главного противника руки оказались, слава Богу, коротки. По крайней мере, по состоянию на этот момент времени. А вдруг завтра подрастет в должности, и Дмитрий V станет в пределах досягаемости? Как это упредить? Думай, Вася, думай! Как бы поступили твои книжные герои? Да что там книжные! Не до них сейчас. Ни до книг, ни до их героев. Все очень реально и опасно. Нельзя допустить ошибку. Моя душа хирурга, решительная душа, подсказала единственный верный в данной ситуации шаг: использовать тайный знак – перекрещенное двоеперстие, и все доложить атаману Чубу. Господи, хотя бы он был в курсе всей этой конспирации. Иначе все мои объяснения казаку Чубу могут, по моему малолетству, быть истолкованы как угодно. И в этом случае все будет зависеть от того, угодно кому? Как бы головы своей не лишиться. Что ж я все время попадаю в неоднозначные ситуации?... Господи, вразуми меня!!!
Операция закончилась, раненый лежал на животе, по - прежнему лицом вниз. Когда я его с помощью казака переворачивал для обработки раны на груди, то есть выходного отверстия, этот Иван Панкратович спал. Одним словом, мое обличье он толком и не видел, а я его рассмотрел хорошо, не забуду вовек.
Я решил после завершения работы повернуться лицом к атаману, а спиной – к остальным присутствующим, будто для итогового доклада по лечению важной персоны, и во время этого самого доклада незаметно показать условный знак, которому меня научил отец Павел. Вот и посмотрим, что этот знак значит, а вместе с ним и отец Павел, и казак Чуб, и вся эта конспирация. Как решил, так и сделал. И увидел. То есть ничего не увидел. Лицо атамана было неподвижным и безэмоциональным. Он поблагодарил меня, не обращая внимания на мою правую руку, пальцы которой, скрещенными, прижимались к области сердца.
Я собрал инструменты и микстуры в саквояж, и в недоумении отправился в свое расположение. Шел, не разбирая дороги, кого - то задел плечом, услышав вдогонку грубые слова. Что же это получается? Атаман такого уровня, почти кошевой, ну заместитель кошевого, но однозначно выше по положению, чем куренной – и не знает никакого такого тайного жеста? А, может, все-таки, отец Павел не тот, за которого себя выдает? Наплел мне с три короба какой-то масонской мути, а я, развесив уши, принял все за чистую монету? Так-сяк пальцы складываю, выкручиваю, надеюсь решить серьезнейшие вопросы. Хорошо, хоть таким знаком не явилась наша земная, простая фига. Вот был бы я хорош, показав Чубу фигу, говоря, как я удачно провел операцию важному перцу из стольного града. Как минимум, получил бы хорошую взбучку, или по сопатке, или сабелькой вострой – вжик и ходи, лекарь Василий, куда хош, но, извини, уже без головы. А ее мы на кол посадим в назидание плохо воспитанным казакам, пусть там пока побудет, пока глазоньки вороны не выклюют. Фу, какие мрачные мысли крутятся в голове. А каким же им быть? Я в таких делах профан. Мне все эти манипуляции непривычны и съедают очень много моих нервных, тех самых серых клеточек. А они мне самому, край, как нужны сейчас для совершения очередного судьбоносного шага – но не знаю еще какого.
Задумавшись, сразу не понял, кто меня хлопает по плечу и что-то говорит об атамане Чубе. Ну что еще им от меня надо! Оказывается, опять, тот же посыльный, и опять передает приказ прибыть срочно к атаману. На мой вопрос, мол, опять кого-то подстрелили – подранили, что ли? – посыльный ответил, что атаман, учитывая мои таланты в лекарском деле, если посыльный правильно понял реплику атамана, хочет переговорить о создании в перспективе лекарского подразделения в казачьем войске, очень нужное это дело, раненых много, а умелых в лечении людей нет совсем, одни коновалы.
Пожав плечами, я, совсем расстроенный, поплелся вслед за казаком. Кругом казаки готовились к боям: кто тренировался, кто точил саблю и ножи, кто смазывал пистоль. Немногие громко смеялись над какими-то шутками своих друзей, хлопая их при этом по спине. Кто-то любовно чистил верного боевого друга – коня. Я же следовал за посыльным на непонятную беседу о новом лекарском казачьем подразделении – ну кем мы его наполним, если обученных кадров нет. Ладно, мое дело маленькое – выполнять приказы командиров.
На этот раз атаман был в своем шатре один. Прооперированного гостя, видимо, отнесли в другой шатер, ему сейчас не помешает покой и хороший уход. На мое искреннее удивление и радость атаман, молча и спокойно сделал ответный тайный жест и сразу пригласил вежливым движением той же руки присесть рядом с ним.
- Говори, Василий, но негромко – уши кругом быть могут - я тебя внимательно слушаю.
Я, преисполнившись важности, начал свой рассказ с цели обучения в монастыре и возвращения домой. Мне понравилось, что Чуб не стал задавать вопрос об источнике получения мной тайного знака, значит, серьезно воспринимает меня, а значит и мой доклад. Вполголоса я изложил все, с чем столкнулся в пути домой, а также дословно пересказал текст шифровки. Объяснил, что обратился к надежному человеку, направившему в тот же день срочное сообщение в опечатанном пакете на самый «верх», а также привел все свои умозаключения по обсуждаемой теме.
- Атаман, - продолжил я, - если я правильно понимаю обсуждаемую ситуацию и то, что вы с большим вниманием отнеслись к моему рассказу, то могу ли задать вопрос?
- Конечно, спрашивай, но знай: если интерес твой будет к делу, к которому ты не можешь иметь отношение, я твой ответ оставлю без ответа, и ты объяснишь мне причину проявленного интереса. А если касаемо нашей беседы, проясню тебе все, что знаю сам, - собеседник, внимательно глядя прямо в мои глаза, закончил спокойным тоном свой ответ.
- Кто таков Иван Панкратович, каковы его обязанности в казачьем войске, всегда ли человек с подобными его функциями находится рядом с вами во всех походах?
- В корень зришь, Василь, с тобой приятно вести беседу – не по годам ты умен. Именно такие вопросы и я себе задавал, когда кошевому атаману навязали этого Ивана Панкратовича. Навязали из самого Киева, поэтому, сам понимаешь, вопросы мы задавать могли только сами себе. Нам было сказано: в связи с тем, что в этот раз военные действия против коалиционных войск будут вестись по двум направлениям, необходимо четко координировать наши действия. На мой взгляд, объяснение имеет смысл, поэтому мы смирились с присутствием на всех советах руководства войском представителя короля, который выступал как своеобразный координатор. При изменениях обстановки он использует своих почтовых голубей, формально докладывает, что он в зашифрованном виде направляет по такой-то теме сообщение в ставку его величества, для учета в планировании действий по обеим направлениям в наиболее эффективном виде. Мы, конечно, не возражаем. Он отправляет своей почтой сообщение. Вот вкратце и все его обязанности. Но нам не представлены права по контролю за его действиями.