Страница 61 из 119
После твоего доклада я несколько по иному смотрю на его периодические выходы будто бы в тыл врага для каких-то секретных встреч или для встреч с нашими разведчиками, которые с его слов добывают важную информацию о противнике. Он куда-то тайно выходил, вернее, он официально ставил меня в известность, чтобы я обеспечивал ему скрытое сопровождение до определенных рубежей. Далее он следовал в одиночку, вот и последний раз где-то схлопотал стрелу. Мы его хвалим за храбрость, но, честно говоря, никаких полезных нам сведений Иван Панкратович до сих пор не сообщал. Теперь у меня закрались большие сомнения относительно этого казака. Но, тем не менее, эти сомнения ни о чем не говорят. Никаких фактов его работы на неприятеля мы не имеем. И вообще с такой точки зрения на представителя Киева никто не смотрел, все видели только его отважные действия, а со стороны это именно так и выглядит. Сейчас я могу оценивать его поступки несколько иначе, но, повторюсь, никаких доказательств предательства нет. Что делать – пока не знаю, надо крепко подумать, причем, как говорят, семь раз, прежде чем один раз отрезать. Голову.
- Можно ли мне высказать некоторые мысли, ведь я имел больше времени, чтобы обмозговать ситуацию. Честно говоря, я, когда увидел этот его шрам, да услышал ваши удивленные слова о чайке, был весьма поражен и меня как гром ударил. Операцию-то по извлечению стрелы и обработке раны я провел хорошо, он жить будет, но руки мои делали привычную работу, а голова думала только об одном: как вам донести известную лишь мне информацию, поверите ли мне, как получить изобличающие данные, а вдруг дикое совпадение? А тут еще вы сразу не ответили мне знаком – теперь-то я понимаю, вы дожидались, когда мы сможем наедине решить все наши вопросы. А тогда я был просто в смятении чувств и страшно растерян. Мне тут одна придумка пришла в голову, сейчас расскажу в подробностях. Если мы ошибемся – просто извинимся, мол ошибочка вышла случайно, с кем ни бывает, одно дело делаем, супротив одного врага бьемся, не щадя живота своего. Ну, он исправит ситуацию быстро, а если мы правы, а я не сомневаюсь почему-то что мы правы – у нас будет железное доказательство предательства и право поговорить с пациентом по закону военного времени и по казачьим обычаям, правильно?
- Согласен, говори, что удумал. Не бойся, если что не так – поправлю. Нам с тобой вдвоем эту задачку решать в полном объеме – больше никого привлечь нельзя, разве только к небольшим отдельным действиям. Всю операцию держим пока только в своих головах. Итак, излагай!
- Я ошибаюсь или нет, мне показалось в нашем войске есть казак-сокольничий?
- Нет, не ошибся. Есть два казака: Федот Караваев и Федот Птицелов, их в шутку кличут все: «оба-двое два Федота», так как они все время держатся вдвоем, особняком, считают себя непревзойденными мастерами соколиной охоты, не чета остальным казакам. Конечно же они охотой занимаются для тренировки своих птиц. А на самом деле они большие мастера своего дела, а их птицы изловили множество голубей турецких и прочих других, с донесениями. Эти ребята очень хорошо маскируются, им обеспечивают надежные условия выполнения ими заданий по перехвату османской почты. Они сидят в засаде со своими питомцами и только из вражеского стана голубь – тут как тут и соколы наши. Это так вкратце.
- Понял, понял я, атаман. Это очень хорошо. Буду краток. Замысел таков. Через пару дней наш Иван Панкратович почувствует себя немного лучше, я приложу к этому максимум усилий, буду за ним как за ребенком ухаживать, микстурами целебными поить. Вы соберете срочное секретное совещание, в узком кругу своих куренных атаманов и этого гостя, и сто раз предупредите всех о соблюдении тайны.
Сообщите, что как оказалось, а от подробностей уйдите под предлогом секретности – понимать, паны атаманы, мол надо, в крепости у нас имеется свой человек, готовый за большое вознаграждение ночью такого-то дня открыть ворота, перебив их стражей. Поэтому, давайте, организуем штурм крепости на день-два раньше. Конкретно решите сами, дядька Тихон, какие даты указать на этом совещании, я же не знаю всех планов по осаде и штурме крепости. Предполагаю, что во время своих вылазок, будто в тыл врага, Иван Панкратович получил от османов своих голубей, которые прилетят не в Киев, а в Аслан. Получив от вас такую важную информацию, он должен будет сообщить в крепость. Сам пойти в очередную вылазку он не сможет – сил еще не будет, да и я могу ему слегка снотворное средство скормить, чтобы вялым и сонным был – в таком состоянии не до опасных рейдов, да и вы, если что запретите – мол, я обещал начальству из Киева вас беречь, дорогой вы наш Иван Панкратович, и так не углядели, головой за вас отвечу, не пущу в таком состоянии и тому подобное. Итак, он отправит голубя с сообщением. «Оба-двое два Федота» действительно оба, для надежности, так как второго такого случая нам не представится, сидят в засаде в районе крепости и добывают нам голубя. По направлению в Киев, в королевскую службу, путь почтового голубя должен быть направлен на север. А в крепость – на юг. Правильно? Читаем сообщение. Все становится ясным. Вы задаете ему вопросы, не сомневаюсь, в такой форме, что он не сможет отмолчаться. Вот, примерно, и вся моя незатейливая задумка. Как вам, пан атаман? Что скажете?
- Скажу тебе: ох и хитер ты, Василь, не по годам хитер, я ж говорю. Теперь совсем убедился, что правильно тебе доверили тайный знак. Оправдал ты доверие серьезных людей, доложу о тебе, кому следует, не забудут там о твоих заслугах перед Отечеством. Но сначала давай ворога изобличим и надежные доказательства получим. План твой принимаю. Покумекаю ночь, подробности додумаю. Так и поступим. Если будут к тебе дополнительные вопросы – пришлю посыльного с требованием якобы ответ держать по лекарскому подразделению. Сообщу на какой день все запланирую, чтобы снодейную микстуру подсыпать вовремя – но это я еще не решил, скорее всего не будем мудрить, запрещу его выход по причине ранения и вся недолга. Сейчас иди отдыхай. Заслужил ты сон свой спокойный добросовестным исполнением долга своего. Ты свою часть работы сделал, теперь мой черед да некоторых других людей. Удачи тебе, сынок.
- Спасибо вам, батька атаман, на добром слове. Вы не представляете, как камень с души упал, аж дышать свободнее стало!