Тающее отражение

— Не прогонишь? — прошептала она, потупив очи.

— И не надейся…

Я бережно взял ее за руку и провел в гостиную, принес хрустальную вазу с водой, в гранях которой отражался солнечной желтизной кружок лимона, она по-восточному омочила пальцы в воде, помяла колесико лимона, промокнула руки полотенцем. Я прочел «Отче наш», и мы приступили к торжественной трапезе. Молча. Не хотелось говорить, мы проживали каждое мгновение с такой невероятной бережливостью, словно вот сейчас всё закончится, и мы вернемся в обычную жизнь, где так мало добра и света. Но счастье продолжалось, даже когда мы незаметно для самих себя съели, всё что было на столе, опустошили плетеную бутыль золотистого вина и, чтобы не осоловеть от обильного обеда, вышли на прогулку, запетляв по горячим камням в сторону моря. Голубая волна в мириадах ослепительных блесток приняла наши тела, окутав серебристой пушистой пеной, закачала прохладой, позвала на глубину. Я знакомил Ирину с живностью, мы пересекали зеленоватые лучи солнца, пронизывающие стеклянистую голубую толщу воды, выбирались на поверхность, брызгались, плескались, снова и снова удивляя обновленными помолодевшими лицами друг друга.

Разговорились только ближе к ночи. Тут она и проговорилась. Оказывается, Ирине пришлось провести три месяца в тюрьме. Правда, она сразу пожалела, что призналась, даже ладошкой рот прикрыла, глянув на меня искоса с явным сожалением.

— Твоя работа? — спросил я мысленно своего воинственного ангела. Встал из кресла у камина, конспиративно, чтобы скрыть возмущение, подложил поленья в огонь.

— Не только, — отозвался Георгий. — В той операции принимал участие целый совет, как из бесплотных сил, так и плотских силовиков.

— И Юра тоже? — чуть не вскрикнул я.

— Ты на результат обрати внимание! Неужели оно того не стоило?

— Да, ты прав, такого преображения я не ожидал.

— Пользуйся! — хмыкнул ангел. — Сочтемся по итогам операции.

Как всегда, мысленный разговор с ангелом меня успокоил и примирил. Я повернулся к Ирине и опять погрузился в созерцание чудесной красоты. Загадочно улыбнувшись, она встала рядом с зеркалом, и я впервые обратил внимание на своё отражение — на меня из серебра амальгамы, из отблесков пламени в камине, из сумрака наступающего вечера выглянуло моложавое загорелое лицо без морщин, сияющее влюбленными глазами юноши. Ирина смущенно опустила очи, прижалась ко мне и тихонько всхлипнула: «Какие же мы с тобой счастливые!»

Разумеется, наши дети, родившиеся по благословению епископа, в любви, красоте внутренней и внешней, — наши близнецы Сашка и Машка, похожие на парочку золотистых одуванчиков — стали источником родительской радости. Тому же способствовали и наши редкие встречи, ведь Ирина чаще всего жила у родителей, в то время как мне приходилось выезжать то в одну страну, то в другую, разумеется, соблюдая все меры предосторожности. Также и каждая моя встреча с семьей обставлялась как секретная операция, в которой участвовали десятки секретных сотрудников — миллиарды, отнятые у государственных воров, направленные на мирные цели, не давали покоя большим людям у власти.

Пока мы подобно Святому семейству сохранялись от невзгод в центре Ока тайфуна, наш двуглавый Ирод откусил сам себе обе головы и самоуничтожился. Нет, за границами зоны относительного покоя не гремели взрывы, не грохотали выстрелы, не пылал огонь масштабных боевых действий — тактика нынешней войны была подобна мягкой силе крадущегося дракона, тем не менее, смертельно опасной для нашего неприятеля. Обе преступные группировки исчезли следом за лидерами, одного из них нашли повешенным в недоброй ветхой Британии, другого сначала посадили в тюрьму, после чего скомпрометировали на весь мир, оставив без гроша. Тихо-мирно отошли от дел чины пожиже, под натиском лавины лживой информации пресса интерес к миллиардам, выведенным заграницу, потеряла, свидетелей преступления не осталось.

Это не значит, что нас оставили в покое — у криминальной верхушки власти для нас и таких как мы имелся широкий ассортимент методов ограбления: от кризисов с инфляцией — до эпидемий и противоестественной убыли населения. Не всегда удавалось нам увернуться от очередного витка ограбления. Нередко вступал в силу человеческий фактор, то один, то другой руководитель, не выдержав искушения сребролюбием, предавал, обворовывал «ферму» и пытался скрыться за границей. Одних ловили и наказывали, другие испытали на себе неумолимый принцип «Мне отмщение и Аз воздам», сгорая в собственных автомобилях, тонули на личных яхтах, страдали от скоротечных смертельных заболеваний.

К тому же, основой упор мы делали на созидание и помощь неимущим, что раскрывало над нами зонт молитвенного покрова. Опять же великая цель сияющим крестом царя Константина и огненными словами на небе «Сим победиши» — вела нас к низложению безбожного ига с воцарением Божиего помазанника, послужить которому верою и правдою нам еще предстоит.

Мы с женой иногда мечтали, наконец, воссоединиться в нормальную семью и осесть в Моей деревне. Там уже построили вполне комфортабельный поселок из сотни домов, детский дом со школой-интернатом, небольшой дом престарелых для ветеранов из числа силовиков. Между монастырем иеромонаха Иосифа и Моей деревней проложили дорогу, сокрытую от глаз суетных дачников. А еще на скале, той самой у которой расстреливали монахов и воинов, мы с Юрой затеяли построить келью, на вершине горы, для созерцательного уединения.

Ты уже близок, часть времени рассеялась.

Я вижу Твой Крест — он ради меня.

Акафист Слава Богу за всё. Конд. 11

Юра — красивый парень. Женщины, которые ему сопутствовали — также были одна другой краше. Юра и жил-то по-особенному изящно, так же и двигался, действовал, думал, мечтал. Умереть тоже должен был красиво. Только напоследок ему предстояло совершить нечто такое — из ряда вон. …И он женился.

— Кого ты выбрал на роль невесты?

— Почему на роль? Эта женщина станет мне верной женой, я в этом уверен.

— Может, откроешь тайну — кто она, как зовут?

— Ты с ней знаком, это Сирена, сестра твоей Инессы.

— Да-а-а? И давно ты с ней?

— С тех пор, как она появилась в твоей фирме. Долго присматривался, направлял ее на курсы телохранителей, бухгалтеров, секретарей. Выращивал как элитный цветок в оранжерее.

— Я с ней встречался в городе и на пляже. Мы с ней ужинали в Таверне, танцевали.

— Знаю. Она тебя тестировала на верность жене. Сестре своей. Инесса почему-то решила, что такой красавец-мужчина как ты, просто не может не гулять от нее. Ревновала. Вот и подослала сестричку. Но ты с честью выдержал экзамен. Так что всё у вас (и у нас) хорошо! А сейчас выдалась свободная неделя, и мы решили пожениться и сыграть свадьбу. Ты не против?

— Я-то не против! А почему ты меня спрашиваешь?

— А кому, по-твоему, я могу доверить быть свидетелем? Кто в храме будет держать венец над моей головой? И кто станет крёстным моему сыну?

— Так сын уже того… запланирован?

— А как же! Что за семья без детей? И первым у нас будет мальчик! Юрий-младший.

Выдержав небольшую паузу, вероятно для акцентирования внимания, друг поднял на меня глаза и произнес с расстановкой:

— Разберешься со мной, пройдет сорок дней — и собирайтесь потихоньку домой. Пора возвращаться. Пора!..

— Принято! — кивнул я согласно. — Я и сам по дому соскучился.

Юра и на этот раз всё сделал красиво. И погода выдалась солнечной, безветренной и тихой. Казалось, даже небеса благословляли этот день и наше скромное торжество. Во время венчания яркий луч света облистал новобрачных, окружив парочку в белых одеждах и золотых венцах светящимся ореолом.