Олдорандо

   Искадор была атлетически сложенной девушкой и весь её вид говорил о том, что шутки с ней плохи. Она знала себе цену. Молочная белизна её кожи резко подчеркивалась цветом черных волос и карих глаз. Широкое лицо с высокими скулами и большим чувственным ртом говорило о хорошей породе. Все её движения были полны энергией. Двигалась Искадор энергично, но не резко, с завораживающей плавностью. Её тело словно скользило в туманной дымке жилища. Она выслушала Юли с серьёзным и деловым выражением лица. Когда он замолчал, она сложила руки на груди и задумалась.

   -- А почему Усилк сам не пришел и не рассказал мне весь этот вздор? -- наконец спросила она.

   Юли удивленно замер. Он даже перестал заикаться от удивления.

   -- Да как же он может появиться в Вакке? Он же преступник. К тому же, его лицо изувечено. На него сразу же обратят внимание. Вдобавок, он зверски избит. Единственное, что он способен сейчас сделать -- это вывести из Твинка своего друга, и то, только потому, что там сейчас темно.

   Темные волосы девушки волнами спадали на плечи. Отбросив их назад, Искадор проговорила:

   -- Всего через шесть дней наступит весеннее равноденствие. В Рекке состоятся состязания по стрельбе из лука. Естественно, я хочу выиграть их. Я не хочу убегать из Панновала. Я счастлива и здесь. Это Усилк всегда на всё жаловался и был вечно чем-то недоволен. Кроме того, я не видела его целую вечность. У меня сейчас уже другой парень. Чего ради я должна бежать на помощь к своему бывшему дружку-неудачнику?

   Юли встал, слегка покраснев от неожиданности.

   -- Ну что же, раз вы его не любите, о чем нам говорить?.. Но я искренне советую вам помалкивать о том, что я вам сейчас рассказал, и о моём визите тоже. Я ухожу и передам все ваши слова Усилку, -- Юли говорил более грубо, чем ему хотелось бы, и причиной этому была неожиданно охватившая его ревность к незнакомому парню Искадор.

   -- Послушай, -- вдруг сказала она, делая шаг вперед и протянув к нему руку великолепной формы. -- Я ещё не сказала, что ты можешь идти, монах. То, что ты мне рассказал, полная чепуха, но ты же ведь ещё должен от имени Усилка уговорить меня пойти с тобой!

   Юли почувствовал, как уверенность возвращается к нему.

   -- Минуту, миледи, -- любезно обратился он к красавице. -- Во-первых, меня зовут Юли, а не "монах". Во-вторых, с какой стати я должен уговаривать вас от имени Усилка? Он не друг мне, а кроме того я и сам...

   Он оборвал признание и его щеки покрылись застенчивым румянцем. Он сердито взглянул на Искадор и девушка расхохоталась.

   -- Что кроме того?.. -- в её вопросе ему тоже почудился смех. -- Ты сам?..

   -- О, Искадор! Ты так прекрасна! Я сам восхищаюсь тобой.

   В настроении Искадор сразу же произошла перемена. Девушка немедленно смягчилась. Её настороженность сняло, как рукой.

   -- Ну что ж... Юли, это совсем другое дело. Да и ты, как я вижу, далеко не урод. Хочу заметить, что и ты мне понравился. Я ещё не видела таких парней. Как же тебя угораздило стать священником?

   Чувствуя, что судьба его висит на волоске, Юли, немного поколебавшись, сказал решительно, прямо взглянув на неё:

   -- Я убил двух мужчин.

   Она долго всматривалась в него из-под густых ресниц.

   -- Подожди здесь. Я только уложу самое необходимое и захвачу лук.

<p>

* * *</p>

   Когда кровля Твинка рухнула, страх овладел всем Панновалом. Произошло самое ужасное, что только могло произойти в подземных пещерах. Но чувства людей были довольно противоречивы -- желание вырваться под открытое небо боролось с привычной привязанностью к подземной жизни. Но сейчас это возбуждение уже улеглось. Ужас перед катастрофой сменился единым вздохом облегчения от мысли, что обвал остановился и заживо похороненными оказались по большей части заключенные, надзиратели, которых никто не любил, и несколько фагоров, тоже не самых приятных тварей. Их всех, несомненно, постигла заслуженная кара бога Акха.

   Задняя часть Рынка была оцеплена, но толпы движимых любопытством обывателей напирали на ряды милиции. Они вели себя, как на празднике, хотя размеры бедствия были внушительны. Для социальной структуры Панновала это было настоящее бедствие, равное революции. Когда обрушилась главная пещера Твинка, то пол части Рынка также провалился. Несколько богатых лавок были почти полностью разрушены. В неё провалилась и часть русла Вакка, отделявшая Святилище от Рынка. Грандиозная статуя Акха, к ногам которой горожане складывали свои приношения, вместе с балконом и лестницей, оказалась для них недоступна, так как ведущий к ней мост тоже рухнул.

   Причиной обвала были тупые и не в меру усердные надзиратели Твинка, веками заставлявшие своих рабов бездумно расширять его. В конце концов, пролет стал шире, чем мог выдержать хрупкий камень, и весь нависавший массив скалы обвалился. Если верить слухам, то Дравог, дежурный лейтенант Твинка, оказался в самом сердце обвала. Эта новость не вызвала у Юли огорчения.

   Перед священниками Панновала встали нелегкие задачи. Прежде всего, куда горожанам нести теперь свои приношения? Пройдет немало времени, прежде чем столь драматично увеличившийся провал будет перекрыт вновь. Во-вторых, кроме заключенных разбирать завал в главной пещере Твинка было, в сущности, некому, а рвение надзирателей вряд ли вызовет восторг у жителей, вынужденных круглосуточно наблюдать его. А завал был огромен, среди щебня в нем виднелись огромные глыбы, которые никакими силами нельзя было сдвинуть с места. Их требовалось постепенно разбивать на кучки, а такая работа потребует много лет. В-третьих, когда завал будет разобран, что делать с огромной провалиной в полу Рынка? Ведь Твинк теперь был открыт, а надзирателям не хотелось совершать свои зверства на виду у горожан. В-четвертых, русло Вакка тоже провалилось, и никто не знал, как усмирить затопившую Зону Наказания воду. Ну и так далее. Юли был рад, что это уже не его проблемы.