Олдорандо

   -- Ну что ж, ладно, -- после короткого раздумья Юли махнул рукой. -- Хорошо, что ты не забываешь своих товарищей. Мы возьмем с собой этого Скару. Скара, так Скара. Я помню этого парня. Он был твоим связным?

   -- Ты всё ещё пытаешься допрашивать меня, монах? -- мгновенно ощерился Усилк.

   Юли вздохнул. Пора забыть об инквизиторских замашках, с тоской подумал он.

   -- Ладно. Забудь мои слова, -- попросил Юли и повернулся к отцу Сифансу. -- Святой отец, позволь Усилку остаться здесь, пока я не найду этого Скару. Хорошо? Потом я найду второго человека в Вакке. Кстати, кто он?

   По лицу Усилка скользнула внезапная улыбка.

   -- Это не парень, а женщина. Моя женщина, монах! Моя подруга. Её имя Искадор и она -- королева спортивных состязаний. Ей нет равных в стрельбе из лука. Она живет в квартале Боу, в Нижнем Эли...

   Юли сразу вспомнилось прекрасная осанка лучницы и он потрясенно повторил её звучное имя. Воистину, Вутра был безмерно милостив к нему!

   -- Искадор... -- пробормотал он. -- Да, я знаю её. Видел её один раз.

   -- Вот и приведи её ко мне. Она и Скара умеют быть верными товарищами. Они -- отважные и мужественные люди. Ну, а на что способен ты, мы узнаем попозже. Интересно будет увидеть, каким героем окажешься ты сам.

   Юли повернулся к двери, но тут отец Сифанс потянул его за рукав и уткнулся носом в ухо своего питомца.

   -- Прости меня, Юли, -- зашептал он, -- но я передумал. Я боюсь оставаться один с этим ограниченным, угрюмым и тупым типом. Это, знаешь ли, опасно. Возьми его с собой, а я обещаю тебе, что пробуду в комнате как можно дольше. Вы можете не бояться меня.

   Юли тут же изменил свой план. Вдвоем его можно было провернуть куда проще и быстрее.

   -- Хорошо, -- согласился он и хлопнул в ладоши, привлекая внимание спутника. -- Ну что ж, Усилк, мы уходим вместе. Я покажу тебе, где прачечная Святилища. Там ты сможешь украсть монашескую рясу. Надень её и иди за своим Скарой сам. Я дам тебе свои ключи. Я же пойду в Вакк и найду там твою девушку, Искадор. Мы встретимся через два часа, на восточном углу Твинка, там, где пересекаются две галереи. На этом перекрестке трудно разминуться и оттуда легко скрыться, если за нами погонятся. Кроме того, рядом в толщу горы ведет проход, через который мы и сможем убежать. Если ты и Скара не придете, я уйду без вас. Если на месте не будет меня, значит, меня схватили. Тогда поступайте, как хотите. Ясно? Договорились?..

   Усилк не ответил. Юли подтолкнул его. Они навсегда покинули тесную комнату отца Сифанса и погрузились в темноту коридора. Юли шел впереди, читая узоры на стене небрежно скользящей ладонью. Усилк следовал за ним.

   Внезапно Юли словно обдали ледяной водой. Охваченный волнением, он забыл попрощался с наставником, с которым только что расстался навсегда...

<p>

* * *</p>

   Люди Панновала в то время ещё были практичными людьми. Их нельзя было назвать философами. Их не одолевали великие мысли и они не тратили время на их поиски. Главной их заботой было набить желудок. Пища же их по большей части была растительной.

   В самих подземельях зелени не было. Она росла лишь на полях за замком, под светом проклятого Вутры. А перед входом на Рынок, у ворот, возле караульных помещений росла целая роща деревьев, которые в положенные сроки сбрасывали листья и покрывались ими вновь, расцветали чахлыми цветами, а иногда даже приносили плоды. Пускай их было немного и они были невысокие, но тем не менее это были настоящие зеленые деревья. В Панновале их любили ради их редкости. Ни одно из деревьев не плодоносило каждый год, но ежегодно то одно, то другое дерево приносило урожай орехов, которые очень ценились местными жителями.

   Орехи неизменно, согласно древнему обычаю, происхождение которого уже никто не мог вспомнить, доставались только женщинам и детям. Под сморщенной кожурой орехов обычно поселялись личинки. Матроны и дети Вакка, Гройна и Прейна съедали мякоть ореха вместе с личинками.

   Личинки всегда издыхали, когда раскалывали орех. Согласно поверью, личинки умирали от шока. Ведь они думали, что внутренность ореха была целым миром, который принадлежал им безраздельно, а сморщенная скорлупа, в которой находился орех, была их небосводом. И вот однажды их мир с треском раскалывался и они с ужасом понимали, что за пределами их мира находился другой, гигантский мир, яркий, интересный и невообразимо огромный. Этого личинки не могли вынести и испускали дух.

   Легенда о личинках пришла в голову Юли, когда он вышел из Святилища -- обители мрака и теней. К счастью, его входы сейчас никем не охранялись и Юли беспрепятственно попал на Рынок. Он уже больше двух лет не видел этого ослепительного мира, полного людей. Почему раньше Рынок казался ему мрачным и туманным?..

   Сначала шум, свет и беготня людей вызвали у него подобие шока. Он был потрясен суетой и гомоном прохожих на улицах. Этот мир был великолепен и полон соблазнов, и главным соблазном этого великолепного мира была прекрасная лучница Искадор, облик которой Юли хранил в сердце с того дня, когда единственный раз увидел её. Он воскрес в его памяти, как будто он видел её только вчера.

   Когда он впервые встретился с ней лицом к лицу, он понял, что она прекрасна. Прекраснее того образа, хранимого в сердце, прекраснее, чем он думал. Едва она взглянула на него, он растерялся и даже потерял на миг дар речи, а потом даже стал заикаться под её взглядом!

   Он отыскал её в жилище её отца. Очень роскошное по меркам тесного Панновала, оно состояло из нескольких помещений. Но и оно было лишь частью настоящей небольшой фабрики, изготавливающей луки. Её отец был главным мастером по изготовлению луков в гильдии оружейников. Он умел делать такие луки, что о них сочинялись легенды.

   Надменно посмотрев на незнакомого священника, Искадор разрешила Юли войти в свою "жилую", каждым движением давая понять, что обращает на него внимание лишь из вынужденного уважения к законам Панновала. Он сел на покрытый циновкой пол, выпил предложенную по обычаю чашку воды и поведал ей о том, что привело его сюда, путаясь и запинаясь во время своего рассказа.