Учительница

  - Ты бы погуляла, детка, - без церемоний распорядился он, усаживаясь верхом на стул. - Давай, давай, красавица, топай!

  Шейла возмущённо фыркнула, как норовистая кобылка, но, как ни странно, подчинилась - собрав в кучу свои бумаги, прогарцевала к выходу.

  - Обнаглел ты, Люк Стоун! - последнее слово она всё равно оставила за собой.

  Удивительно, но Люк ничего ей не ответил, и я внимательнее посмотрела на него - худой, взъерошенный, остроносый, он был похож на воронёнка. Улыбка застыла у меня на губах.

  - Знаешь, Кристи... - он кашлянул, покосился исподлобья. - Только ты не очень-то дёргайся, уоште? Дэйв, он... уехал, в общем. Ты не бойся, ненадолго! Он... короче, ему надо заработать, дельце одно подвернулось, деньги-то нужны, верно? Ну вот, он и подался в Вайоминг... Эй, ты чего? Кристи? Ну ты брось, сестрёнка, а?

  Я села прямо на пол возле стула, отчаянно прижимаясь щекой к его худым ребрам под застиранным свитером, а он нерешительно потрепал меня по голове, как какого-нибудь щенка.

  - Да ладно тебе, говорю же - вернётся он! Ну деньги нужны же, ты разве не понимаешь, ведь у него ни хрена нету для тебя! Халупа эта возле ручья, рыдван битый, и всё! Он же не может на твои деньги... Эй!

  Я вскочила, кусая губы.

  - Не может, да? А я - могу вот так вот, да? Вы... - я задохнулась от гнева. - Почему он один всё решил?!

  Люк пожал плечами:

  - А как же иначе? Он - вичаша, мужчина, ему и решать.

  * * *

   "Всё лежит перед тобой. Твоя Тропа находится прямо перед тобой. Иногда она не видна, но она здесь. Ты можешь не знать, куда она ведёт, но ты должен следовать Тропе. Это Тропа к Создателю. Это единственная тропа, которая существует. Это Тропа Любви".

  (Вождь Леон Шенандоа, 1830 г.)

  * * *

  Терпение.

  Пошли мне терпения, Господи, - вот о чём молилась я тогда. Я ничего, совсем ничего не понимала

  В пустоту проваливались дни. Ночи. А Дэйв всё не возвращался.

  Люк тенью следовал за мной. Его сощуренный взгляд заткнул бы рот кому угодно. Но никто ничего и не говорил. Будто бы Дэйва Хоука никогда не было в резервации. Не было в моей жизни.

  Помаячил и исчез Мошьер. Джерри не встречался мне вовсе, не знаю, как он ухитрялся избегать меня в тесных коридорах Центра. Я работала, как вечный двигатель, еле-еле добираясь вечерами до подушки под укоризненное воркование Луизы.

  Словом, всё было в порядке. В полном порядке.

  Я даже обзавелась наконец машиной. Парень из компании Дэйва, долговязый, в неизменной шляпе и с неизменной сигаретой во рту, подогнал знакомый обшарпанный "бьюик" на стоянку возле редакции, когда мы с Люком уже садились в "форд" Глории, и крикнул:

  - Эй, учительница! Это тебе!

  Я застыла с раскрытым ртом, а он, выплюнув окурок на тротуар, озарил меня щербатой улыбкой, вывалился из "бьюика" и побрёл куда-то прежде, чем я успела хоть что-то сказать. Я медленно подошла к "бьюику" и на виду у всех, как идиотка, погладила ладонью исцарапанный пыльный капот.

  А Дэйва всё не было.

  Спустя ещё пару недель мы ехали домой. Люк откинулся на спинку сиденья, выставив острый локоть в окно, и чиркнул спичкой, прикуривая. Я отвернулась от дыма, и вдруг неудержимая тошнота подкатила к горлу, судорога больно сдавила желудок, выворачивая его наизнанку. Едва успев затормозить, я кинулась к обочине.

  Когда резь в желудке наконец утихла, я сплюнула едкую горечь и дрожащими пальцами достала носовой платок. Холодный пот каплями выступил на лбу. Да что же это такое?

  - Отравилась, наверно, - пробормотала я, тяжело опускаясь обратно на сиденье. - Сейчас пройдёт.

  Люк тщательно затушил сигарету, искоса и очень серьёзно глянув на меня.