Ловушка

– Какой кошмар, – а ведь меня может ожидать то же самое, но деваться было некуда, ибо я уже на всё это согласился. Конечно, поначалу я очень боялся, но потом втянулся и это уже стало для меня обыденностью.

– Он был лучшим. Всегда быстро доставлял товар, никогда не палился, был отличным другом. Мы все по нему скучаем. Мы все любили Шона... Что ж, хватит о грустном. Иди домой и хорошенько отдохни, ведь завтра Кай даст тебе первое задание. Будь добр, постарайся не подвести его. И да, кстати, портрет Шона висит у главаря в кабинете, как знак уважения. У него осталась больная на сердце бабушка, которой наша банда до сих пор помогает. Кай часто навещает её и каждый год мы все приходим к его могиле, дабы почтить светлую память Шона, а также поблагодарить за всё то, что он для нас делал. Он был действительно замечательным человеком. Жаль, что никак нельзя было отомстить этим тварям за его смерть. Знаю, Каю тоже было больно, но он всё-таки сумел с ними договориться, дабы избежать войны. Он выше этого и всегда нас защищает. Главарь создал не просто банду. Мы все единое целое, семья. И теперь ты тоже часть нас, – после его слов я покинул помещение со смешанными чувствами и пошёл домой... Вот такая моя история. Теперь ты мне веришь? – спросил я у Белль.

– Да, – тихо ответила девушка.

– Э-э-э, так куда мы идём? – спросил я. Призрак так до сих пор и не сообщила мне.

– На кладбище, – хрипящим голосом молвила она.

– Что? Но зачем нам туда идти? – это было очень странно и весьма неожиданно.

– Я всё объясню. Только, пожалуйста, выслушай меня, – начала умолять Изабелла.

– Хорошо, – с недоумением ответил я. И зачем ей вздумалось туда идти? Дальше мы шли молча по песчаной дороге. Иногда мелкие песчинки попадали мне в кроссовки, создавая не самые комфортные условия для ног. Я привык к асфальту и подобное меня раздражало. Солнце уже собиралось заходить за горизонт. Оно ярко светило и золотом переливалось с белыми тучками, словно играя. На самом деле за облаками не менее интересно наблюдать, чем за звёздами, ведь их можно лицезреть, лёжа на бархатной траве в тёплый летний день, воображая, какая фигура сложится у следующей летящей мимо тучки. Может быть, сердечко, а может быть, и орёл, а если же коварный змей или добрый мишка? Всё так странно, но невероятно интересно. Облака идут друг за другом, преображаясь, создавая всё новые и новые формы. В этом их главное отличие от уже созданных ранее созвездий, на которые я смотрю почти что каждую ночь, даже в зимнюю пору. Ах, как же прекрасно зимней ночью стоять посреди пустой улицы и рассматривать звёзды, вдыхая свежий морозный запах. Когда твои щёки и нос приятно щиплет, а ноги малость уже немеют от холода. Но ты продолжаешь наблюдать, слегка пританцовывая, дабы подольше насладиться этой красотой. Можно считать это даже неким ритуалом, что является для меня особенным. Любовь к звёздам мне привил мой дорогой отец. Помню, иногда зимними вечерами он укутывал меня маленького в махровый плед и брал на руки. Мы выходили на балкон и минут десять, ведь больше нельзя было для моего здоровья, мы стояли и в абсолютной тишине созерцали прекрасное звёздное небо. Казалось бы, до него можно дотянуться рукой, но оно всегда оставалось слишком далеко. А когда мимо пролетала комета, папа тихо шептал мне на ушко, чтобы я загадал желание и уверял, что оно обязательно сбудется. Я всегда верил ему и, тихо хихикая, просил у кометы всё, что только мог придумать тогда мой юный мозг. Но больше всего я любил, когда в ночном безмолвии начинал падать тихий лапчатый снег. Он словно кружил в медленном танце вместе со звёздочками под мимолётные стоны ветра. Снежинки аккуратно приземлялись на лицо мне и отцу, моментально тая. Папа всегда улыбался в такие моменты, а я просто наслаждался происходящим… Белль шла, потупив свой грустный взгляд вниз, на дорогу. Наверное, там, на кладбище, есть что-то очень важное, и, чтобы как-то её подбодрить, я взял девушку за руку. Не знаю почему именно это пришло мне в голову, ведь есть масса других способов.

– Что ты делаешь? – испуганно спросила она.

– Держу тебя за руку, – выдержано ответил я. Такая забавная.

– Но зачем? Я же не маленькая, – в недоумении хлопала глазками девушка-призрак.

– Ха-ха, какая ты смешная. Конечно, не маленькая. Просто так делают парочки, – спокойно разъяснил ей я.

– П.… парочки?

– Ну да. Двое влюблённых людей, – услышав это, она покраснела, как помидор, и, отвернув своё милое личико, пробубнила:

– Не говори так, не узнав правды.

– А мне всё равно, какой она будет. Я ни за что не брошу тебя, обещаю. Даже если ты совершила какой-то ужасный поступок. Я уверен, что нет ничего такого, чего нельзя было бы понять или простить, – Белль не ответила. Вскоре мы подошли к воротам кладбища. Оно встретило нас своей невидимой тревогой, неприветливостью и серостью. Подул прохладный ветерок, который заставил съёжиться нас обоих. Вокруг могил стоял мистический туман, а от земли пахло сыростью.  Белль повела меня по рядам. Нас окружали они – тёмные, мрачные могильные плиты и кресты с надписями имён умерших. Их было множество, и все они будто наблюдали за нами, теми, кто осмелился нарушить вечный покой. Мёртвые не любят, когда тревожат по пустякам, и даже могут разозлиться. Я почувствовал их грусть, боль и страдания. Никогда не любил ходить на кладбище. Оно оставляло только пустоту и чувство скорой смерти в моей душе.

– Вот и пришли, – сказала Белль. Мы остановились около заросшей могилы. Там было видно только надпись. И то прочесть можно было с трудом: Изабелла Вэйл 1999/2015... а сейчас идёт две тысячи двадцатый год.