Страница 15 из 47
— Эй, эй, полегче, — вытаращил глаза Пруссия, стараясь вывернуться. – С ножиком-то полегче…
— А теперь слушай меня, тварь тупая, — шипела Наташа, будто озверевшая кошка, ему в лицо. – Еще раз попробуешь надо мной поиздеваться, я выпущу тебе все кишки. Если мой брат спас тебя от петли, это не значит, что тут все будут терпеть твои выкрутасы. Понял?
— Понял, понял, — торопливо проговорил Гилберт, косясь на нож. – Только убери эту штуку. Я пошутил вообще-то…
— Шутки оставь для своих немецких шлюх, — отрезала Наташа и, выпустив рубашку Пруссии, вернулась к салатнице. Когда она обернулась, чтобы нести салат в гостиную, откуда доносились уже развеселые звуки патефона, пруссак уже испарился.
Польша удивленно таращит глаза на последнее заявление.
— То есть… я тотально не врубился – как это «Ваня женится»? Он же, типа, брат твой.
— Да, брат, — гордо произносит Наташа, с чувством превосходства глядя на него. – Зато он самый сильный и будет меня защищать.
— Да защищать он тебя, типа, всегда будет, — Польша задумчиво почесывает макушку. – Только… это… а детишки-то будут у вас?
— Конечно. Трое. Или четверо.
— Ага, круто. Слушай, ну я про такое, типа, разное слышал, но вроде нельзя так – чтоб брат с сестрой…
— Всем нельзя, а нам можно! – топает ногой девочка. – Что ты мне тут втолковываешь? Позови лучше служанку, чтобы мне платье помогла снять!
========== Глава 9 ==========
Утром на кухне обнаружился только Ваня, погруженный с головой в чтение свежего выпуска «Правды». Наташа быстро налила себе чай и, улыбаясь, села рядом с братом.
— Как спалось? – осторожно спросила она. Стоило понять, что он думает по поводу вчерашнего. Но Россия, казалось, вовсе ничего не помнил.
— Замечательно, — лучезарно глядя на сестру, ответил он. – Сегодня еду к Хозяину. Будут награждать.
— Награждать? – стараясь скрыть нервозность в голосе, переспросила Беларусь. – Это же здорово. Не меньше, чем Героя, дадут, я уверена.
— Я тоже так думаю, — ответил Ваня и вновь углубился в газету. Наташа торопливо выпила чай и пытливо воззрилась на брата.
— Хорошо вчера отпраздновали, а?
— Да, — с какой-то странной интонацией ответил тот. – Очень хорошо.
Поняв, что сейчас выяснять что-то бесполезно и, возможно, не нужно, Наташа поднялась со стула. Тут же в кухню ввалились кавказцы и, сталкиваясь головами, полезли в холодильник. Беларусь вышла в коридор и столкнулась с Украиной, вытаскивающей из ванной таз с постиранным бельем.
— Доброе утро, — улыбнулась сестра.
— Доброе, — отозвалась Наташа. – Не видела Ториса?
— Они все во дворе, — охотно сообщила Оля. – С утра чистят машину. Ване сегодня в Кремль.
— Знаю, знаю, он мне сказал, — быстро проговорила Беларусь и, не особенно желая продолжать разговор, дернула с вешалки куртку.
Автомобиль обнаружился перед подъездом, а вокруг него суетливо копошилась троица прибалтов. Эстония копался в капоте, Латвия тщательно протирал то одно, то другое стекло, а Литва сидел за рулем, тщетно пытаясь завестись. Завидев Наташу, он заулыбался, но в улыбке его сквозила неловкость. Ему явно было стыдно за вчерашнее, но Беларусь про себя решила как можно быстрее загладить всю эту историю.
— Привет.
— Да, привет, — вопросительно Торис заглянул ей в лицо, явно пытаясь отыскать там следы неприязни или, наоборот, симпатии. – Как ты?
— В порядке. Что, не заводится?
— Да с зажиганием что-то, — выразительно Литва повернул ключ, на что машина отреагировала сдавленным скрежетом и затихла. – Давно не использовали. Ничего, сейчас починим.
— Может, помочь?
— Да нет, мы и сами справимся, — влез в их разговор Латвия. Девушка метнула на него обжигающий взгляд, и мальчик тут же поспешил скрыться за багажником. Эстония поднял голову от капота.
— Попробуй еще раз?
Но и следующая попытка завестись успехом не увенчалась. Сдавленно выругавшись, Торис одним движением сорвал из-под руля кусок металла, обнажив оголенные провода. Наташа следила за ним расширенными от удивления глазами.
— Ты что это?
— Сейчас… — Литва покопался немного в ворохе проволоки, и вдруг между его ладонями проскочила искра. Автомобиль довольно заурчал, словно сытый кот.
— Как… как ты это сделал? – изумленно спросила Наташа, глядя, как Эстония отходит от капота и Торис, вернув металлическую пластину на место, осторожно выжимает сцепление.
— Научился, — улыбнулся парень и крикнул Латвии, высунувшись в окно. – Скажи Ивану, что все готово!
Райвис помчался в дом, вслед за ним, утирая руки куском полотенца, пошел Эстония. Литва и Беларусь остались одни. Долго они глядели друг на друга, словно пытаясь угадать чужие мысли, а затем Торис несмело пробормотал:
— Слушай, вчера…
— Забудь об этом, — отрезала Наташа. Парень подавленно поник, но ничего не сказал и молча подождал, пока из подъезда не спустится сияющий Ваня.
— Поехали?
— Ага, — Торис с треском захлопнул дверь. На лице его появилось мученическое обреченное выражение, когда Россия опустился на переднее сиденье рядом с ним. Наташа, наклонившись к открытому окну, с улыбкой попрощалась с братом:
— Пока. Возвращайся скорее.
— Скоро буду, — отрешенно ответил Россия, явно думая о другом. Машина мягко взяла с места и вскоре скрылась за углом. Не в силах отделаться от ощущения, что упускает что-то невыразимо важное, Наташа пошла обратно к подъезду.
Тем же вечером устроили новую гульбу – всем Союзом отмечали присуждение Ване звания Героя. Наташа не могла оправиться от восторга, раз за разом щупая гордо блестящую на груди брата золотую звезду, а сам Россия довольно щурился, то и дело подливая себе водки. Всеобщей радости не поддерживали только двое – мрачно улыбающийся Гилберт и почему-то Торис, забившийся в угол с тарелкой в руках. Наташа подошла к нему, присела рядом.
— Что это с тобой?
— Со мной? – Литва сглотнул, нервным движением поправил галстук. – Н-ничего.
Наташа нахмурилась.
— Слушай, хватит переживать. Смотри, всем весело.
— Ага, — неопределенно кивнул Торис и низко склонил голову. Ощущая, как сердце червячком подтачивает острая неприязнь, Наташа фыркнула и вышла в коридор. Остановившись у вешалки, девушка прислонилась спиной к стене и прерывисто вздохнула, пытаясь обдумать свои чувства. Нельзя было сказать, что она не хотела сохранить Литву своим другом, но поведение его переходило любые рамки. «Если у него случается истерика даже от разговора со мной», — недовольно думала Беларусь, — «тогда лучше с ним вообще не разговаривать. Пусть успокоится».
Решив так, девушка сонно зевнула и хотела уже вернуться обратно в гостиную, как вдруг дверь комнаты распахнулась, и в коридор шагнул ни кто иной, как Ваня. За ним покорно плелся поникший Литва. Нутром своим почуяв, что сейчас случится нечто, не предназначенное для чужих глаз, Наташа спряталась за куртками и затаила дыхание.
Она ожидала чего угодно – спора, звука ударов, крика Ториса. Но ни один звук не доносился до ее ушей, и со всей осторожностью девушка выглянула из своего убежища.
В следующий момент ноги ее подкосились, и Наташа едва не рухнула на пол. Перед глазами запрыгали черные точки, сознание помутилось, а где-то в груди начала стремительно расти жаркая волна ненависти. В первый миг она даже не смогла осмыслить, что происходит. Только спустя секунду, когда разум чуть оправился от потрясения, девушка смогла описать увиденное словами.
Это казалось таким же невозможным, как и то, если бы земля и небо вдруг поменялись местами. Ваня и Торис стояли у стены, обнимая друг друга, и… целовались.
Будь на месте Наташи Украина или Венгрия, идиллию влюбленной парочки явно нарушил бы крик или оглушительный плач. Но Беларусь поступила иначе – еще крепче вжалась в стену и судорожно сцепила руки, стараясь погасить вспышку ярости, которая могла бы закончиться для Ториса куда более худшими увечьями, чем иные побои России.