Страница 66 из 89
- Похоже, она даже не в ужасе, - прокомментировал Микаэль, - все равно что в цирк сходила.
Не слушая его, Бертран наконец-то схватился за телефон.
Хильди
Больше ничего он не написал - не было ни сил, ни слов. Может быть, только “пожалуйста”, но и то какое-то детское и запоздалое.
- Берти? - похоже, Микаэль все же уловил в поведении Бертрана странные, ранее не свойственные ему черты. - Ты в порядке?
Какую-то секунду Бертран балансировал на безумной грани: просто выложить ему все, непостижимое, невероятное, но превращающее невнятное и блеклое жизнеподобие - в жизнь. Пусть жизнь эту стоило прятать, пусть счет в ней всегда шел на минуты, но она стоила того, чтобы рассказать о ней - и Бертран бы рассказал непременно, но в эту секунду из телевизора донесся знакомый ему голос:
- Я… да я и не видела ничего толком, - короткий смешок, прерывистый, будто с запинкой - тоже знакомый, Бертран и не думал, что услышит его еще раз. - Я просто, вы знаете… отошла на минутку. А когда вернулась в зал, там уже было… все в крови.
- Вы видели нападавшего?
- Почти что нет. Иначе, - Хильди щурилась, когда вспышки камер освещали ее лицо - живая, невредимая за тем лишь исключением, что на ее левый висок и щеку украшали с полдюжины пластырей, - он бы тоже меня мог увидеть. Мне повезло.
- Что вы будете делать теперь?
Она улыбнулась. Боже, она еще могла улыбаться.
- А что обычно люди делают, когда вечеринка окончена? Пойду домой. Спать.
- Вот это нервы, - усмехнулся Микаэль, - только что вылезла из дерьма, даже подол не испачкав, а хоть бы чт… Берти, ты куда?
- Ненадолго, - сказал Бертран, успевший подняться из-за стола, подхватить портфель с бумагами и планшетом. - По делам.
- А заседание?
- Оно через два часа, - парировал Бертран. - Я буду там.
- Берти, что…
Он не слушал - выскочил в приемную, будто за ним была погоня, будто его бы вернули силой, приковали к креслу цепями, если бы он не успел спастись.
***
Звонок в дверь остался без ответа, но Бертран вспомнил вовремя, что у него есть ключи. “Сможешь приходить и уходить, когда захочешь”, - так, кажется, сказала Хильди когда-то; что ж, сейчас был как раз тот случай.
- Хильди!
Может быть, соседи услышали бы его голос - сейчас ему не было до этого дела. Свет в квартире не горел, и от того она выглядела покинутой, но Бертран, едва ступив в тихую и темную гостиную, увидел, что Хильди здесь - сидит на полу в углу, съежившись, спрятав лицо в коленях, обхватив себя руками, будто в попытке имитировать объятие. Она не издавала ни звука, но Бертрана это не испугало - она была жива, а остальное было поправимо.
- Хильди, - он почти рухнул рядом с ней, будто перерезали в нем струну, что до этого оставляла ему способность стоять прямо, - Хильди, ты… ты…
Обнять ее, привлечь к себе, поцеловать в макушку, в висок, а когда она чуть приподнимет голову, и в губы - все это казалось ему смехотворно недостаточным. Тогда он начал говорить - первое, что приходило ему в голову, и за те минуты произнес, наверное, больше глупостей, чем за всю свою прошлую жизнь - но Хильди, оставшись безучастной к его прикосновениям, после какого-то из произнесенных им слов вздрогнула и шепнула приглушенно, растерянно:
- Ты… зачем ты - здесь…
“Просто шок, - успокоил себя Бертран, - она едва ли понимает, что говорит”.
- Хильди, ты можешь встать?
Поддерживаемая им, она поднялась, хоть и не без труда, но пройти смогла всего пару шагов - до дивана. Это было лучше, чем ничего, но Бертран, глядя на нее, засомневался, не стоит ли вызвать врачей. Вопрос только в том, каких? Не тех же самых, которые уже отвезли ее один раз в больницу святой Иоланды?
- Не надо было тебе приходить, - сказала она медленно, будто сонно, - лучше бы я одна…
- Хильди, перестань, - он сел возле нее, крепко сжал ее руки, встретился с ее будто обесцвеченным взглядом. - Разве мог я не прийти? Мне нужно было тебя увидеть. Убедиться, что все в порядке.
- Я в порядке.
- Не думаю, - Бертран вздохнул, быстро обвел комнату взглядом в поисках единственного лечебного средства, которое сейчас шло ему на ум. - Есть у тебя выпить?
- Наверное, - прошелестела Хильди, - посмотри на кухне.
На кухне, как будто хорошо ему знакомой, Бертран потерялся, как и любой чужак на чужой территории. Раньше здесь безраздельно властвовала Хильди, и ему в голову не могло прийти перебирать содержимое шкафов в одиночку; теперь он беспорядочно открывал ящики один за другим и находил что угодно, но только не то, что искал - посуду, хлеб, специи, банки и пакеты с чаем. То, что было ему нужно, скрывалось за самой дальней, очень узкой дверцей - маленькая бутылка греческого узо, которую Хильди, должно быть, привезла с Кеа на память. Бертран не слишком любил терпкий, дурманистый вкус аниса, но сейчас выбирать не приходилось - он протянул руку, чтобы взять узо, и нащупал за ним в шкафу еще какие-то банки и склянки. “Может, все-таки найдется коньяк?” - предположил он, вытаскивая их на свет, и тут же, едва увидев этикетки, сорванные пломбы с врачебными печатями, аккуратно подписанные на крышках дозировки, пожалел, что вообще притронулся к этой дверце, открыл ее, будто выпустив из заточения давно упокоенных призраков.
- Я думала, ты знаешь, - пробормотала Хильди за его спиной.
Он резко обернулся к ней, как застигнутый за совершением преступления. Она, все еще бледная, нашла в себе силы встать с дивана и преодолеть расстояние до кухни - как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бертран проникает в тайну, которую сама Хильди, должно быть, всеми силами пыталась от него уберечь.
Секунду он думал, что ответить. “Я знал, но мне все равно”? Это было бы правдой - но не совсем. Бертран был из тех, кто предпочитает полуправде откровенную ложь - если, конечно, не имеет намерения чрезмерно все усложнять.
- Я не знал, - сказал он.
Хильди, кажется, поверила.
- Я думала, - проговорила она нерешительно, - ты… ну, тебе на меня целое досье собрали.
- Может, и собрали, - Бертран коротко развел руками, - но я не читал.
- Почему?
- Не видел необходимости.
Хильди оцепенело опустилась на стул. Бертран видел, что все ее тело бьет дрожь.
- Ты ведь не принимаешь их, - сказал он мягко, подступаясь к ней, но отчего-то не решаясь коснуться - хотя несколько минут назад прижимал к себе так крепко, насколько могло хватить его сил, - верно?
- Не принимаю, - подтвердила она, глядя себе под ноги. - С ними еще хуже, чем было без них.
Ее голос дрогнул и вместе с тем как будто дрогнуло, посыпалось осколками что-то в ней самой; Бертран не успел осознать, в какой момент случилась перемена - отвлекся на миг, чтобы открыть узо, а когда снова посмотрел на Хильди - она рыдала, закрыв лицо руками, с явным трудом удерживая себя, чтобы не упасть на пол.
- Это все, - повторяла она, всхлипывая и давясь, - это все, это все…
Бертран остолбенел. Раньше он не видел, чтобы она плакала - и это его огорошило. Хильди могла быть грустной, задумчивой, отрешенной от всего, но слез в ее глазах Бертран не видел никогда - и увидел теперь, в тот же вечер, когда его ослепило осознание того, что она смертна, что ее жизнь необыкновенно хрупка, что одной-единственной случайности достаточно, чтобы навсегда забрать ее от него - и больше всего на свете он желает сберечь ее и сохранить.
- Хильди, - он опустился с ней рядом, попытался развести в стороны ее руки, но она упорствовала, уворачивалась, пыталась загородиться, - Хильди, с тобой все будет в порядке, это просто послед…
- Никто не поверил мне, - заговорила она сипло и надорванно, - никто никогда не поверил бы мне.
- О чем ты? - Бертран уверен был, что она несет бессмыслицу, что язык и мозг не подчиняются ей, пока она не оправилась от пережитого, но принял правила игры, полагая, что так быстрее получится ее успокоить. - Во что нужно было поверить?
- В них, - сказала она очень твердо для человека, на которого из-за рыданий напала икота. - Во Франца и Ферди. Они любили друг друга.