Страница 3 из 17
Эвелин темно усмехнулась:
-Холод помогает держать мысли в порядке. Тепло и комфорт расслабляют. А мне нельзя.
Она всегда держала себя в строгости. Список «нельзя» был по-настоящему удивительным. Нельзя вставать после рассвета, даже если удалось найти на Тракте теплый и мягкий приют. Нельзя выдавать своего страха, своей боли, слез, горя. Нельзя позволять себе жаловаться. Нельзя замечать голод.
Пусть холод пробирается под тонкий плащ – Эвелин не жалуется.
-Это слабость, - отвечала она неизменно на очередное замечание Голиарда, - я сильная. Я потерплю такие мелочи.
Голиард понял, что вот так она скитается уже не первый месяц или даже год. Он понял, что нельзя на нее воздействовать разговорами и просто принял тот факт, что ему нужно заботиться и думать за двоих. То есть – думала она. Она говорила, куда идти и к кому постучаться, зайти, но вот Голиард думал, сколько Эвелин не ела, и холодно ли ей…
Даже ему – крестьянину из бедной семьи иногда было тяжело в пути, а Эвелин прятала в себе всю усталость и, упрямо поджимая губы, шла и шла.
-Зачем тебе в столицу? – Голиард не быстро заслужил ее доверие, и первые две недели Эвелин напряженно следила за каждым его движением, но это почему-то не раздражало его, а напротив, вызывало к ней жалость – он все пытался понять: что нужно было пережить, чтобы так подозрительно относиться к миру?
Но потом стало легче. Он защищал ее, когда она этого не ждала. От приставаний пьяных личностей в кабаках, делился с ней порцией, когда вдруг кончались ее деньги. Однажды даже собрал букет полевых цветов для нее… букет вышел вялым, но Эвелин взглянула на Голиарда так, что в ее взоре он прочел все то, что она не умела высказать, и ему стало теплее…
-Я приду к королю и потребую мести за своего отца, - отвечала Эвелин спокойно, как будто речь шла о том, как устроить прием в доме.
-И он пойдет на это? – Голиард не знал короля и не имел о нем вообще никакого представления, но ему казалось, что план Эвелин немного…не подходит ей. Он успел уже понять ее образование по речи и знанию многих фактов из истории и географии, по языкам, которыми она владела, но вот просто прийти к королю – это было слишком уж…по-человечески. Голиард воображал, что Эвелин придумает что-то более изощренное.
-Пойдет, - зловеще усмехалась она и пояснять ничего не стала.
А Голиард и не стал спрашивать. Он понял, что это бесполезно. Иногда Эвелин роняла какую-то фразу, раскрывающую кусочек ее прошлого, но это были обрывки. Голиарду было неважно, что именно произошло с ее землями и с нею, он просто по-человечески сочувствовал ей и желал, чтобы она перестала страдать и вернулась домой.
И не металась в кошмарах.
Голиард видел, что она иногда не может проснуться, что сон ее беспокойный, в нем есть демоны и ему хотелось, чтобы король принял Эвелин и помог ей.
«Господи, она всего лишь слабая женщина, за что ты мучаешь ее так, жизнь?» - думал Голиард иногда, наблюдая за тем, как Эвелин смотрит невидящим взором перед собой, уходя куда-то далеко-далеко…
-О чем ты мечтаешь? – как-то спросила Эвелин, когда они сидели в трактире и делили на двоих сырную лепешку и кувшин самого дешевого вина – на большее монет не хватило – их ограбили на Тракте, приходилось перебиваться случайными заработками…
Эвелин недоумевала:
-Почему ты не бросишь меня? у меня теперь нет денег, чтобы заплатить тебе!
-Бросить женщину на Тракте! – Голиард разозлился всерьез, - ты, конечно, знатная, но дура. Я что, по-твоему, совсем не человек?
-Ты мог сидеть в кузнице и ковать мечи! – она злилась, не понимала, видела свою слабость и обращала это в ярость, - а не ходить со мной и не работать, чтобы прокормить меня!
-Не оставлю я тебя одну, - упрямо возражал Голиард и пытался перехватить хоть какую-то монетку на хозяйских дворах, убирая за скотом или пропалывая поле.
Путешествие серьезно замедлилось…
-Так о чем ты мечтаешь? – спросила Эвелин в один из вечеров. Когда на двоих была лепешка и кувшин самого дешевого вина.
-Стать рыцарем, - честно ответил Голиард, украдкой отламывая для Эвелин кусочек, где было побольше сыра.
-Рыцарем? – она даже удивилась. – Знаешь, я знакома со многими рыцарями, и им далеко до тебя!
-Это мне до них далеко, - грустно улыбнулся Голиард, - крестьянские дети не бывают рыцарями.
-Будешь первым, - пообещала Эвелин и в задумчивости покрутила стакан с дешевым вином в руках…
***
-Голиард? – Эвелин не удивилась, увидев возле своей комнаты своего друга. Она знала, что он придет и даже приближала этот момент, не сталкиваясь с ним в замке – кругом были свидетели.
Месяц назад она и ее друг, которого не должно было быть в ее насквозь сумасшедшей и поломанной жизни, добрались до короля. Эвелин назвала свое настоящее имя, назвала свой род и попросила аудиенции у короля. Король принял ее…
А вот дальше произошло совершенно невозможное!
Король пропал в ней. Потерялся в ее взоре и чертах. Королю невозможно было выбирать по зову сердца, но складывались просто чудесные обстоятельства: она была дочерью павшего герцога, сгубленного вместе со всем, как считалось прежде, родом. А теперь перед ним стояла молодая девушка, прекрасная, удивительная и очень истомленная дорогой и трудностями.
Трудности и тяготы оттенили ее красоту. Они навсегда оставили на лице ее тень, а на стане ее худобу, на руках – несколько тонких шрамов, а во взоре – глубину печали, рожденную не по годам.
Король расправился со всеми обидчиками Эвелин в кратчайший срок и сразу же попросил составить его счастье. Совет короля даже не успел определить, что чувствует по этому поводу, а Эвелин уже дала согласие, точно зная, что ее тяготы не закончатся и грядет битва с придворными, что не пожелают мириться с приблудившейся, проскитавшейся и огрубевшей девицей в женах короля, с Советом и черт знает, с чем еще.
Но Эвелин попросила еще об одном даре для себя у короля, и три недели назад Голиард стал рыцарем. Первым рыцарем, вышедшим из крестьян.
-Давно ты здесь? – Эвелин помогла Голиарду встать с пола, на котором он так удобно уселся, прислонившись к стене, и задремал, ожидая появления своей подруги.
-Не знаю, - честно ответил новоиспеченный рыцарь. – Я искал…
-Знаю, что меня, - она опередила его. – Кого еще ты мог искать, и заснуть под дверью у меня?
-Хотел поговорить, - Голиард виновато улыбнулся.
Она кивнула и жестом пригласила его на балкон.
***
-Почему здесь? – Голиард покорно пошел за нею, как делал это последние полгода, но все-таки спросил. Хотя бы по тому, что нужно было как-то начать.
-У стен свои уши, - она держалась ровно и спокойно, - а я не хочу, чтобы свидетелей нашего разговора было много.
-Конечно, - Голиард горько улыбнулся, - будущая королева и рыцарь, первый рыцарь из нищих крестьян!
-Не говори глупостей, - Эвелин поморщилась и почудилась ему в этом раздражение. – Я просто не хочу, чтобы…неважно. Что ты хотел?
-Я больше не узнаю тебя, - Голиард хотел начать не так, но слова сами сорвались с губ его прежде, чем он успел осознать весь смысл. – То есть…
-Я сама себя не узнаю! – она дала волю эмоциям: устало опустилась на скамью. – Не узнаю! Моя жизнь состояла из ритуалов, обязательных действий. Я носила ту же одежду, что и сейчас, а потом случилось то, что вырвало меня из моего мира на долгое время. И теперь мне кажется, что я еще в лесах Тракта!
Эвелин прикрыла лицо руками, пытаясь овладеть собой. Голиард вздохнул с облегчением – не он один потерялся где-то там, на Тракте. Эвелин, выходит, испытывала то же самое.