Страница 2 из 17
-Или в ванной, - продолжала я примиряюще, - но не все это реальность.
Вот чем мама всегда гордилась, так это отсутствием существ у нас в ванной. У всех были, даже у папиного брата, мир ему прахом, были, а у нас – нет. Плесень только, но это не то…
Тимка успокаивается. Ложится в кровать, одеяло теперь укрывает его до подбородка. Кажется, еще один раунд за мною!
-Если хочешь, я могу закрыть зеркало какой-нибудь простыней, или одеялом, - предлагаю я.
-Нет, - Тимке очень хочется скрыть зеркало, но он отказывается. Может быть, пытается показаться храбрецом, а может быть, давно понял, только интуитивно, что ЕМУ не нравится, когда обзор закрыт.
Как-то давно я закрыла зеркало сама. Как пережила ту ночь – сама не знаю. Шорохи, скрежет когтей по зеркальной глади, шипение, похожее на змеиное. Змей я боюсь и даже очень, но в те минуты я хотела бы встретиться лучше со змеей, чем слушать это змеиное шипение из собственного зеркала.
-Мне надо идти, - я поправляю одеяло, подушку. Правда надо. Как минимум необходимо покормить подкроватного монстра, проверить тумбочки.
-Да, - Тимке не хочется, чтобы я уходила, но он не попросит. Он считает, что сегодня итак уже слишком уж струсил передо мною.
-Спокойной ночи? – улыбка удается настоящей.
-Спокойной ночи, - напряженно отзывается Тимка, я протягиваю руку к ночнику и выключаю его. Тимке хочется света, но он не спорит. Он зарывается в одеяле с головою и закрывает глаза, ндаеясь поскорее провалиться в сон.
Мне не нужно света, чтобы выйти из комнаты. Я знаю здесь каждую скрипучую половицу и без труда прохожу мимо шкафа и мимо заточенного в тяжелую раму зеркала.
Шелест в зеркале позволяет мне понять, что ночь точно взяла свои права и теперь, когда выключен свет, Отражение может делать то, что ему захочется.
3.
Голиард
Голиард не сразу сумел отыскать даже след своей подруги в огромном и холодном каменном замке. Причины на это было целых три: Голиард находился здесь всего три недели и всё ещё лихорадочно путался в коридорах и плетениях галерей; Эвелин – его дорогая подруга была всегда очень деятельна и редко находилась на одном месте и, последняя, самая неприятная, предполагаемая – Эвелин избегала его.
С горечью Голиард признавал (хоть и не вслух), что это было разумным проявлением реальности. Они были выходцами из разных сословий. Он – сын бедного крестьянина, мечтающий о рыцарстве, но с самого детства точно знающий, где его место и всё же, однажды решившийся на бунт и бежавший прочь, в город и даже не предполагавший тогда, что будет с его жизнью, какой она сделает поворот и как он станет, наконец, рыцарем.
Хоть и другие не признают его ровней.
А она - потомок древнего рода, герцогиня, вынужденная изгнанница. Эвелин редко рассказывала что-то о себе, очень не любила вспоминать и раскрываться, а он проявлял чудеса такта. Всё, что Голиард выяснил: то, что ее отец – герцог пострадал в результате разборок между несколькими землями, и его земли разодрали почти в клочья, разделили, объединившиеся против него господа.
Никого из ее семьи не пожалели. Она не говорила об этом, но Голиард угадал по ее кошмарным метаниям во сне, минутам задумчивости, когда она глядела перед собою и не видела в то же время ничего.
Ей удалось скрыться, бежать.
Если бы не падение ее отца, Голиард не встретил бы своей судьбы. Он взбунтовался, бросился из деревни в город, надеясь, что станет хотя бы каким-нибудь мастером и будет ковать мечи для рыцарей, если уж сам не сможет стать одним из них. Его приняли в подмастерья, начали понемногу обучать кузнечному делу, но в его груди было пусто.
Звучал молот – а сердце глухо стучало следом, он чувствовал, что находится не на своем месте, а где его место понять не мог. Вернее, он знал, но понимал, что добраться туда ему не хватит происхождения.
Если молодой крови не давать бороться за идеал и сразу же отрубить путь к мечте, кровь и горячность молодости бросается в порок и ночь. Голиард получал небольшое жалование в подмастерьях, но он жил прямо в кузнице, питался с хозяйского стола и его жалование, таким образом, оставалось нетронутым. Он же, не в силах как-то успокоить мятежный дух свой, бросался в кабаки и трактиры, таящиеся в полумраке на узких улочках города, где и пытался жить хмелем ночи и лживой красоты, чтобы хоть как-то утешилось сердце.
Но пустота в груди росла, и тут случилось нечто странное – в кабаке появилась Эвелин. Нет, в кабаках всегда есть посетители, но в этой было что-то, чего не должно быть в здешних гостьях – в ней было достоинство.
То, как она держала голову и гордый вид, несмотря на помятый и потертый плащ, её голос – негромкий, но не оставляющий даже шанса на то, чтобы не быть неуслышанным, что-то внутри нее самой – это мгновенно привлекло внимание Голиарда. Он хорошо знал этих трактирных девок и ни разу не видел таких правильных и мягких черт, и такой строгости в осанке…
Она зашла и спросила этим волшебным, подчиняющим голосом, нет ли здесь того, кто проведет ее в столицу?
-Я заплачу, - пообещала гостья, оглядывая зал, в надежде встретить хоть одно заинтересованное лицо.
Но вся штука состояла в том, что путь до столицы шел через Разбойный Тракт. Идти там можно было только с хорошей охраной или большой компанией, и то был риск нарваться на неприятности, с другой стороны – некоторым везло…
Но перспектива не вдохновила посетителей кабака захудалого городка и гостья, постояв еще минуту, и не услышав отклика, понимающе кивнула и, не смея больше тратить свое время, развернулась и направилась к выходу.
Голиард сам не мог объяснить себе позже, какая сила заставила его встать и пойти за нею, бросить очередную размалеванную девицу, оставить недопитое вино и броситься, как есть, не думая о кузнице и о чем-то еще.
Он успел нагнать незнакомку, подбежал, с запоздалой дрожью подумав, что не стоит подбегать к девушке вот так, в злачном месте, в полумраке. Но она не испугалась, взглянула на него спокойно и без страха, вежливо выжидая, что принесет ей судьба.
-Я…- Голиард нервно сглотнул комок в горле, - я готов сопроводить вас, госпожа.
Даже в полумраке было видно, что она улыбнулась.
-Благодарю, - ответила девушка. – Как ваше имя, мой друг?
-Меня зовут Голиард, - ответил ей юноша, - я из деревни, что по левому берегу Инер.
Девушка немного подумала, глядя на Голиарда, может быть, припоминала, в какой стороне протекает бурная и вечно холодная Инера, может быть, просто колебалась – стоит ли доверять такому странному юноше, отошедшему от деревни до городка? Но, наконец, она нарушила молчание:
-Я – Эвелин, из…
Запнулась, смутилась и почти незаметно поправила явно не то, что было в ее мыслях:
-Издалека.
Всё это было полгода назад.
***
Голиард бросился в ее комнаты – тоненькая служанка сообщила, что госпожа Эвелин гуляет в садах. В садах одна из дам снисходительно-доверительно сообщила, что госпожа Эвелин уже успела прогуляться и отправилась к своему жениху…
Это был финал. Голиард понял, что беспокоить ее бесполезно. Остается ждать, когда она, рано или поздно, придет к своей комнате, и тогда им придется поговорить. Серьезно поговорить.
***
Полгода… они почти полгода пробыли на пути к Тракту. На них нападали разбойники, грабители… обходилось по-разному. Разумеется, за это время они сдружились, и Эвелин открыла Голиарду свое происхождение.
-За мной охотятся враги моего отца, - буднично сообщила она, закончив.
-Я сразу понял, что ты из знати, - честно признался Голиард, - горожанки не говорят так и не ведут себя…как ты. Даже сейчас – собирается прохлада, я знаю, что ты в своем плаще продрогла, но ты не подвинешься к костру.