Страница 43 из 252
Лея поднялась со своего места легко, одёрнула несколько придворных дам и заторопила их к выходу, дабы оставить супругов наедине. Но сама она задержалась у дверей, замешкалась, будто бы нечаянно, желая услышать, почему у короля такой сумасшедший вид.
Гвиневра угадала будто бы её мысли, спросила:
-Артур, что с вами?
-Да, понимаешь, — Артур заторопился, заговорил быстро, сбивчиво, — возвращаюсь в свои покои, а там с половину дюжины хорьков! Представляешь? Враги короны!
Лея честно попыталась сдержать рвущийся наружу смех до выхода из покоев королевы. В коридоре, она, под изумлённые взгляды Гавейна и незнакомого ей рыцаря, разразилась громким смехом и, не в силах устоять на ногах, сползла по стене…
-Эй, тебе плохо? — тревожно спросил Гавейн, поднимая бьющуюся в истерическом смехе служанку на ноги.
-Оч…ень даже хорошо, — отозвалась Лея, вытирая проступившие слёзы. Ну не стоило ведь рассказывать рыцарям, что она меньше двух часов назад в компании Мерлина вытаскивала хорьков из мешка в покоях короля, верно?
***
Уриен Мори не любил королевы. Уриен Мори презирал короля Артура. Он жаждал прихода Мелеганта, верил ему. И очень хотел обладать Морганой как женой, а не любовницей или красивым сопровождением на пиршествах.
Но Уриен не мог не пожалеть Гвиневру. С герцогом Кармелидом у графа с самого начала складывались отвратительные отношения. Герцог не гнушался тем, что граф считал подлым. Но после того, как Леодоган выкрикнул первое «Виват» Артуру, Уриен окончательно понял, что Кармелид очень сильно нарывается на неприятности.
Граф связал выкидыш Гвиневры не с ссорой Гвиневры с Артуром, свидетелем которой Уриен стал, стоя за дверью. Нет, возможно, это было последней каплей для королевы, но большую вину Мори видел за Леодоганом. И теперь у Уриена было очень жгучее и непреодолимое желание сделать что-нибудь такое, что полностью передаст всю его ненависть…
Уриен Мори пребывал после выкидыша Гвиневры в странном состоянии. Вино не опьянило его, не помогло стереть из памяти видение распростёртого тела королевы, нет…вино разгорячило его.
-Он предал корону…- Мори сцепил зубы, пытаясь остановить сам себя от рвущегося наружу чувства ярости. — У Артура мог бы быть ребёнок. Леодоган заслуживает расплаты.
Странное дело, графу не пришло в голову пойти и рассказать всё Артуру. Хотя, именно тогда — голова Кармелида могла бы слететь.
Но нет. Уриен не подумал об этом. Он подумал совсем о другом. О Моргане, как бы эгоистично это не звучало, в данной ситуации. Уриен понимал, что Моргана, будучи справедливо-жестокой ко всему, что касалось государственности, превратит Кармелида в чучело.
-Она ведь такая, — с восхищением говорил сам себе Уриен обрывочно. — Она же заступится.
Она и в самом деле заступится. Моргана не потерпит такого обращения с королевой. Моргана даже Артуру докладывать не станет. Сама отравит Кармелида.
-Этого мало, — прошипел Уриен.
Что с ним сделать? Самое простое — напасть и избить. Но здесь риск: во-первых, можно и самому получить, а во-вторых, нападать на отца королевы…нет, Кармелид в таком случае предаст огласке очень многое. Не пожалеет свою дочь. Ясно ведь, почему он пытался избить её? только слепец или глупец не заметил взглядов Гвиневры в сторону Ланселота, но поступать так, как поступил Леодоган…низко!
А Кармелид, если получит от Уриена физических ударов, не только побежит просить правды у Артура, но и расскажет всем и каждому, что «пытался научить дочь любить короля также сильно, как любит он», о, Уриен ясно видел это!
Да и синяки от ударов быстро проходят, а Уриену хотелось, чтобы Леодоган страдал как можно больше и дольше.
Что же тогда? Напасть на его замок? Войной пахнуло…опасно. Там рядом земли Мелеганта, он, конечно, не будет возражать против нападения на Кармелида, но вряд ли придёт в восторг от пожарищ под своими границами.
Нет, нет, нет! Нужно что-то такое, что-то…
-Привет, — Лея напугала Уриена, беснующегося в полумраке коридора. Он ожидал, пока ему приготовят лошадь и пытался понять, что сделает, когда приедет к Кармелиду. А он сделает. Обязательно!
-Лея, — выдохнул Уриен с облегчением. — Напугала, зараза! Вся в Моргану!
-Подумаешь, — Лея дёрнула плечом, не обижаясь, села на холодный каменный пол. Граф продолжал метаться, когда заметил это.
-Ты что делаешь? — возмутился он, подошёл, дёрнул служанку за руку, поднял с камня, — замёрзнешь.
-А мне всё едино теперь, — Лея вздохнула. — Какой толк? Морганы нет…когда вернётся, не знаю. Гвиневра больна. Да и, если честно, я не такая уж незаменимая в замке, сам знаешь.
Этого ещё не хватало! В былые времена Уриен с удовольствием выступал утешителем для женщин, но сейчас ему меньше всего хотелось вытирать слёзки этой девчонке, хотя…
Хотя слёзки и жалость к ней взяли верх. Он вдруг почувствовал, как Лея одинока. Как все они одиноки в этом замке! Гвиневра не нашла себе никого, кто бы мог её поддержать, Моргана закопалась в работе — её работа и стала спасением от её демонов, Лея.
-Бедная, — вдруг промолвил Уриен и заключи Лею в объятия. Она дёрнулась, но вдруг затихла. Тихонько заплакала на его груди.
Она была ниже ростом. Юркая, тонкая, слабая, вынужденная хранить на своих плечах груз многих тайн и камней, из которых вырастает королевство.
-Ты незаменимая, — прошептал Уриен, заправляя ей упавшую на лицо прядь за ухо. — Ты ведь бросилась защищать Гвиневру. Многие бы так сделали? Не думаю. Ты храбро сражалась.
-А зачем? — Лея опустила руки по бокам, отвернулась, глотая слёзы. — Кто-нибудь разве…
Она не договорила. Уриен угадал её мысли.
-Знаешь, Лея, не всем суждено войти в историю, — мягко заговорил он, — не всем суждено сидеть на престолах, или стоять подле него. Но все, кто входит в легенды, кто остаётся в памяти народа, не стали бы никем, если бы за их спинами не было бы верных людей. Лея, ты замечательная. Твоя преданность не знает границ. Ты будешь счастлива. Ты уже счастливее половины обитателей этого замка, потому что у тебя есть доблесть духа, которой нет во многих.
-А ты входишь в эту половину, граф? — она пытливо взглянула на него. — Есть у тебя эта самая доблесть духа?
-Нет, — признал Уриен. — Сейчас во мне только любовь к Моргане и желание причинить Кармелиду как можно больше боли.
Лея не удивилась. Она будто бы даже ждала этих слов. Кивнула:
-Моргана…она…ты ей небезразличен, граф. Просто она боится за тебя. За тебя боится, понимаешь? а Кармелид…жизнь может быть мучительнее смерти, помни об этом.
-Граф Уриен, ваши лошади готовы! — доложил паж, прерывая слова Леи. Уриен подал знак, что сейчас подойдёт и обернулся к Лее:
-Я знаю, Лея. Кто-то должен заплатить за всё.
-Эй, граф…- служанка тронула Уриена за рукав, потянула, не давая уйти. — Знаешь, ты…возвращайся к ней, ладно? Обязательно возвращайся. Она не должна потерять тебя.
-Прикроешь меня перед королём? — Уриен улыбнулся, сжимая руку Леи.
-Скажу, что у тебя в землях беда, — кивнула служанка и скрылась в прожилках коридора, не давая возможности графу как-то отблагодарить, или возразить ей.
Уриен Мори выдохнул, собираясь с мыслями. Он понял, что сделает с Кармелидом. Верной поступью он вышел из коридора к конюшне, не зная, что в этот момент Кей — братец Артура наблюдает за ним из решётчатого окошка на самом верху северной башни.
***
-Ланселот, мне скучно, — пожаловалась Моргана, когда ей окончательно надоело смотреть на спину рыцаря перед собой. Лошадь он вёл ровно, спокойно, и молчал. Молчание действовало на нервы. Моргана привыкла к перепалкам.