Страница 42 из 252
Зарисовка - 14
Гвиневра пришла в себя через несколько часов после того, как Мерлин напоил её одним из хитрых своих зелий. Погрузив в сон королеву, отвар начал воздействовать на очаг её агонии и одновременно восстанавливал силы.
Но что-то, неподдающееся логическому чувству, что-то родственное интуиции подсказало Гвиневре, что всё не так просто, как сказал друид. Он объявил ей, что из-за перемены климата, стресса и нехватки в организме каких-то веществ королева упала в обморок. Но что-то грызло Гвиневру, она безотчётно пыталась найти в себе то жгучее чувство, объяснение чему-то внезапно изменённому, не находила…и металась. Скрытно металась.
Она нашла в себе силы слабо улыбаться Лее и служанкам, что собрались у её постели и тихонько переговаривались. Королева даже умудрялась поддерживать разговор о каких-то пустяках, комментировала отрывки из книги, что читала Лея вслух, развлекая дам, но иногда ловила на себе её тревожно-внимательный взгляд и понимала, что действительно всё не так просто.
У Гвиневры не было посетителей, кроме Мерлина и придворных дам, каждая из которых стремилась засвидетельствовать своё почтение королеве, пожалеть её и посмотреть так сочувственно и жалостливо на неё, что возникало у Гвиневры непреодолимое желание запустить в это сочувственное лицо чем-нибудь тяжёлым. Жалость…слащавая жалость убивала ей душу. А вот Лея тревожилась искренне. Искоса. Пытаясь быть незаметной в своём чувстве, и это выдавало в ней неподдельный интерес и тревогу за свою госпожу. Это тронуло Гвиневру, и она пообещала себе наградить как-нибудь Лею.
«Может быть, перчатки…» — полусонно подумала королева, вспоминая, что сестра Артура Моргана очень любит различные перчатки и король с удовольствием дарит сестре разные всякий раз, как приходится извиняться… то есть, примерно каждую неделю по паре. А то и две. Рекорд — пять пар за неделю.
Гвиневра скользнула взглядом по рукам Леи — сильные гибкие пальцы держали книгу в переплёте из дорогой кожи и едва заметно подрагивали…неужели, боится?
Королева вздохнула — нет, не перчатки. Что хорошо Моргане — Лее не подойдёт. Зеркало? Ожерелье? Браслет? Кольцо? Лея почти не носит украшений. Одежда у неё самая простая. На церемонии надевает лучшее и ненужное ей. да, подумать придётся серьёзно.
-Король ответил: «Что вас, друг,
Покинуть двор подвигло вдруг:
Обида, гнев или печаль? — голос Леи слегка дрогнул, она сглотнула, искоса взглянула на бледную ещё Гвиневру, и продолжила нарочито бодро, — Здесь ваше место, сенешаль!
Лея вздрогнула. Едва заметно. Последние строки пророчески ударили её. Она ведь, по сути, такой же сенешаль для всех. Для Морганы — служанка. Для Гвиневры — служанка. Для Артура — мимолётная любовница. Кому она нужна при всём дворе? Кто угадает в ней сестру королеву, внебрачную непризнанную дочь Кармелида? Да и с недавних пор, слава богам, что не угадают! Для Мерлина — она тоже лишь приложение ко двору, к Моргане, к Гвиневре… сколько тайн валится на хрупкие плечи танцовщицы, сколько грязи! Измена королевы, измена короля, ссоры, нападение Кармелида на Гвиневру, шпионство к Мелеганту, к Моргане, теперь ещё и выкидыш Гвиневры. Боги, боги, за что вы так жестоки? Разве служанкам не положено счастья? Разве не положено и им хоть что-то решать в своей жизни, кроме как кому и что передать?
Здесь ваше место, Лея. До тех пор, пока вы молоды — вы привлекаете мужчин, вы оружие Морганы для того, чтобы контролировать Артура, вы оружие Морганы и Мерлина, чтобы следить за Гвиневрой, оружие Мелеганта…
Хватит. Вдох-выдох. Перевести дыхание, вцепиться ускользающим вниманием в строки. Продолжать чтение. Слишком много любопытных взглядов. Слишком душно от них. Тесно. В платье в этом тесно, в корсете в этом тесно!
Лея продолжала. Заученно, с фальшью улыбки. С пустующим взглядом.
-Ах, как прекрасно! — мадам де Роган поднесла к глазам кружевной платочек, вытерла несуществующую слезу.
Гвиневра вдруг представила, что к мадам де Роган неплохо подойдёт разрисованное углём лицо. Действительно, так хоть какой-то смысл в её вечной скорби появится. Фальшивка. Все они…
Гвиневра вцепилась судорожно и рвано пальцами в покрывало. Лея скользнула по ней взглядом, но продолжила чтение отсутствующим голосом.
Эллен — придворная служанка склонилась к шитью и тоненько вздохнула.
-Что вы всё вздыхаете? — сладко и приторно осведомилась леди Вивьен — жена рыцаря Гавейна. — Вернее, о ком вы всё вздыхаете?
Эллен подняла ясные голубые глаза на леди и ответила кротко:
-О том же…о нём.
-Ох, деточка, — леди Вивьен сочувственно всплеснула руками, но не было в этом голосе даже намёка на сочувствие. — Это же неприлично! В присутствии королевы!
-Отчего же? — живо отозвалась Гвиневра, радуясь возможности продемонстрировать свою «живость», свою вынужденную роль. — Кто же причина ваших вздохов?
И про себя подумала, что надо устроить как можно больше судеб в замке, взамен своего сумасшедшего и присыпанного пеплом счастья.
-Сэр Ланселот, — потупилась Эллен. Щёки девушки залились румянцем.
Лея жадно взглянула на Гвиневру, надеясь уловить в ней выдающее королеву с головой чувство и…
-Вот как? — тихо промолвила она и откинулась на подушки, улыбаясь чему-то…печально и тихо. — Прекрасно. Хороший выбор.
-Правда? — Эллен просияла. — Вы, правда, так считаете, моя королева?
-Смысл мне врать тебе? — холодно отозвалась королева, обещая себе держаться от слёз. Держаться, что бы ни стало.
-А вот он, правда, хорош…- мечтательно протянула ещё одна девушка, имени которой Гвиневра так и не запомнила. Незачем было. Да и неинтересно. — Но мне больше нравится граф Уриен.
Это было уже слишком. Ладно бы Ланселот — в конце концов, Гвиневра любила его и не могла ограничивать и решать за него, но сердце Уриена было отдано Моргане. Она сама обещала помочь рыцарю в его привязанности к фее!
-Граф Уриен Мори занят, — сообщила Гвиневра жёстко. Лея вздрогнула — прежде этого жёсткого тона она не слышала у королевы. — И я попрошу вас не лезть к нему. Заметьте, моя дорогая, пока — прошу.
Дамы испуганно замерли, переглядываясь. Они были поражены не меньше, чем сама Гвиневра, не ожидавшая от себя такой твёрдости в словах.
-Занято? — переспросила леди Вивьен, как самая старшая из придворных она считала себя доверенным лицом королевы и позволяла себе некоторые вольности и снисхождения к другим дамам.
-Граф Уриен увивается за Морганой! — рассмеялась неосмотрительная Эллен и тут же замолчала.
-Увиваются, — отозвалась Гвиневра, в которой закипало что-то очень жгучее, — простолюдины и крестьяне. Граф Уриен Мори имеет чувства. И это не предмет для обсуждений и пересудов. Если кто-то со мной не согласен, может прямо заявить об этом, я…
Гвиневра не успела договорить. У дверей её что-то загрохотало, затем звякнуло, выругалось голосом короля, взвизгнуло чьим-то неопознанным голосом. Дверь в спальню королевы распахнулась, и вбежал, бешено горя взором Артур.
Вид у короля был странный. Он держал в одной руке свой сапог, а сам передвигался полупрыжками-полуходьбой. Несколько пуговиц на его одеянии были грубо оторваны.
-Вот твари! — взопил он, бешено вращая глазами.
Дамы охнули, испуганно зашевелились, кто-то попытался упасть в обморок. Гвиневра пожала плечами, полулёжа в своей постели и ответила:
-Да нормальные придворные дамы…что твари-то сразу?
Артур осёкся, взглянул на жену как-то туманно и вспомнил, что хотел зайти к ней, проведать. Бросился перед её постелью, не замечая, как Лея закусила рукав платья, чтобы не захохотать.
-Солнце моё! — Артур схватил руку Гвиневры, прижал к губам, слёзы радости смешались в нём с чувством облегчения.