Страница 29 из 252
-Лея! — Гвиневра вскочила, наконец, — отец, остановитесь! Не трогайте её! Она не виновата! Лея, прочь!
Гвиневра увидела, что от оплеухи Лея не приходит в себя. Что-то неуверенно пытается сделать, но не может подняться, лишь как-то беспомощно скребёт ногтями по полу…
Королева бросилась к противоположному углу, и опрокинула под ноги кресло из резного дуба. Смешная и слабая попытка защиты.
-Иди сюда! — приказал Леодоган, хлестанув по комоду, к которому прижалась Гвиневра кожаным хлыстом.
Девушка пригнула голову и удар просвистел над нею. Однако уже следующий зацепил по спине. Леодоган наступил на кресло и дотянулся до дочери.
Гвиневра обещала себе не кричать. Когда удар настиг её по спине, и треснуло жалобно платье, королева сдержала своё слово. Несмотря на боль, она сжала зубы, и только замычала от боли, закрыла лицо руками.
***
Уриен Мори шёл по коридору королевского замка. Он снова вспоминал своё детство, вспоминал об отце и матери, о Багдамаге и Мелеганте. Именно в эти минуты «коридорных прогулок» граф был честен сам с собою. Он вспоминал, он уходил от реальности.
Но в этот день ему было на душе как-то гадко. Морганы не было, Мерлин тоже не появлялся, Ланселот — предмет шуток для Уриена, тоже отсутствовал, ещё и приезд Леодогана…чего уж скрывать — Уриен его ненавидел всем сердцем. Хотя бы из-за того, что был предан Мелеганту. Очень сильно предан. Ведь граф внял просьбе принца и шпионил за королём Артуром, это шло вразрез с рыцарской честью.
А Леодоган не имел ни кумиров, ни заветов, ни запретов. Ничего не имел, кроме алчности, жажды наживы и властолюбия. Причём держать власть не умел — в его землях за последний год было четыре восстания, при условии того, что в землях де Горр последнее было одиннадцать лет назад, ещё при Багдамаге.
Наверное, многое влияло на мысли Уриена, но так или иначе, но он вспоминал один из самых мрачных периодов жизни.
Этот вечер был почти десять лет назад. Уриен Мори приехал уже к Мелеганту, который оставался для него очень близким и странно родственным чем-то неуловимым, другом. Для Мелеганта же этот период был очень тяжёл и он радовался приезду единственного своего друга. Дело в том, что Мерлин оставил обучение наследного принца, из-за чего отец не переставал издеваться над сыном, объявляя с тяжёлым вздохом, что друид отчаялся обучить его хоть чему-нибудь.
Но это было неправдой. Мерлин регулярно рассказывал Багдамагу об успехах Мелеганта, и чем блистательнее был успех, тем больше друид хмурился и серьёзнел — у Мелеганта было не только желание самоутвердиться, заполучить любовь отца, но и была сила — ресурс для этого. А ещё — очень гибкий и жестокий ум. Мерлин начинал переживать всерьёз. Он привязался к мальчику и боялся увидеть его в чудовищном свете. Вдобавок, король Утер серьёзно заболел…
Проще говоря, всё было ужасно неловко и катастрофично. Мерлин оставил Мелеганта и тот воспринял это предательством. Ещё и Багдамаг старался уязвить мальчишку.
В тот вечер должен был состояться родственный ужин — Мелегант, Багдамаг и Уриен Мори. Но Уриен опоздал!
О, как позже он корил себя за то, что не явился вовремя, увлекшись молоденькой помощницей кухарки — Агатой — забавной и озорной девушкой с видными формами и весёлым нравом.
Ворвавшись, наконец, в залу, Уриен поперхнулся заготовленными словами извинения, увидев склонённого к телу отца Мелеганта.
-Мелегант? — позвал Уриен, закрывая за собою дверь. Почему-то он понял, что стражу пока звать не надо…
-Здравствуй, Уриен, — ровно и безжизненно отозвался Мелегант, склоняясь ниже к отцу. — А я вот… папу убил.
Уриен медленно сполз рядом и не увидел на безмятежном, словно бы уснувшем лике следов боли, не увидел крови на его теле, ножей…ничего не было.
-Что? — тупо переспросил Уриен, не осознавая сказанное Мелегантом. — Ты…что?
-Убил…- Мелегант поднял к другу глаза, полные слёз, блеснувших серебряных светом. — Мы поссорились. Я пожелал, чтобы он умер. Сильно пожелал.
Уриен знал, что Мелегант обладает магической силой. Честно говоря, наблюдая за Багдамагом, он вообще удивлялся, как тот ещё жив с таким-то сыном. Но судьба расставила всё на места, развела по нужным сторонам.
-Ты не виноват, — Уриен обнял друга за плечи, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он, в самом деле, не винил его, оправдывал и готов был оправдывать до бесконечности.
-Не надо, — Мелегант отбросил руку Уриена. — Я виноват. Это мой крест. Не твой. Я убил своего отца. Отцеубийцы попадают в ад.
-Лично я вижу, что он скончался от сердечного удара, — нашёлся граф.
Далее были похороны и разрываемое болью лицо Мелеганта над гробом отца. Никто, кроме Уриена не знал истинной причины смерти Багдамага. Граф озаботился тем, чтобы ему дали допуск к бумагам о положении дел в землях де Горра, чтобы поддержать Мелеганта. Уриен прекрасно помнил, как оказался беспомощен перед всей системой земель, но…
Чем больше граф изучал бумаги, тем больше понимал, что вмешательство и не требуется. Собранное сходилось с проданным и розданным. Почти ничего не выбивалось — были мелкие нестыковки, но это всё списывалось на внешние факторы плохой погоды, крыс, разливы рек и прочее…
-Удивлён? — спросил Мелегант, застав своего друга за бумагами.
Граф подскочил:
-Ох…это ты! Прости, я думал, что пока ты придёшь в себя, помочь. я…
-Не объясняй, — жестом остановил его Мелегант и сел в кресло напротив. — У властителей нет времени для скорби. Я буду существовать для своего народа, для своих земель. Со своими демонами и муками я разберусь сам. Народ важнее.
Уриен медленно кивнул и снова вгляделся в бумаги:
-Если честно, я действительно удивлён. Всё так…
-У нас наказывают за растраты, воровство и недосмотр, — усмехнулся Мелегант и Мори не узнал более того мальчишки из аллеи.
-У нас тоже! — горячо заверил граф. — Однако…
-У вас — плети и на худой конец, виселицы, — напомнил Мелегант, разваливаясь в кресле с удобством.
-А у вас? — холодея, спросил Мори, чувствуя, что не очень хочет знать ответ.
-У нас по-всякому, — просто отозвался принц де Горр. — Бывает — отрубают руку…кому-нибудь из семьи вора, не ему, заметь! Бывает, колесование, заточение в яме, замуровка…
-Это жестоко! — выдохнул Уриен, во все глаза глядя на Мелеганта.
Он пожал плечами:
-Мой друг, правитель старается для своего народа. Не для своего блага. Но народ этого не понимает порою. Он крадёт у себя, он у себя же отнимает хлеб и воду. Нужен ли такой народ? Для него не будет счастья до тех пор, пока он живёт воровством и растрачивает, недосматривает и вредит. На некоторые просчёты можно закрыть глаза. Есть люди, которым можно немного позволить, но до тех пор, пока они полезны — после — в расход. Эти люди не будут верны, понимаешь? они ищут место потеплее, предают принципы и заповеди.
-А если по ошибке…
-Семьям, потерявшим кого-то, пойманного на преступлении, выплачивается что-то вроде ежемесячных сумм, из расчёта — сколько бы он получал живым. А ошибки…бывают, да. Но редко. Очень редко. И если честно, я думаю, что лучше пусть умрёт один невинный, чем окажется, что он виновен и его примеру последует ещё пятеро, решив, что воровать и растрачивать можно.
Уриен вынырнул из своих воспоминаний. Ему почудился женский вскрик из покоев…королевы? Он прислушался, услышал грохот, и приглушённый стон…что же происходит? Вмешаться или нет?
С одной стороны — королева, нельзя врываться. С другой… Леодоган хотел поговорить с дочерью. Вряд ли разговор, судя по лицу герцога, предполагался приятный.
Уриен решился. Постучал в дверь и почти сразу же толкнул её. И обомлел