Страница 234 из 252
-Ну, ты же спал! — в отчаянии воскликнула Моргана, уже сильнее укачивая сына. — Ну? Заплетаю я сказки в косу…
-Дай сюда! — не выдержала Лея и приняла из рук изумленной Морганы ребенка, осторожно покачала его. Мордред неожиданно успокоился, прекратил ворочаться и мирно засопел.
-Чудо…- прошептала пораженная и все еще отравленная скорбью Гвиневра. — Лея…
-Я у вас хотела попросить, — неожиданно перебила означенная Лея, серьезно глядя то на Моргану, то на Гвиневру, неизвестно, как выйдет с моим проклятием и моим ребенком…
-Известно, — не удержалась Моргана, блеснув глазами, — Артур умер. Проклятие было привязано к нему. Теперь его нет.
-То есть, как нет? — Лея с подозрением взглянула на фею. — Помнишь, как было у Санкуса? «Последний потомок проклятой крови со смертью своей разрушает все чары…» точка преломления заклятия завязана не на носителя-жертву, а на его кровь. Мордред — его кровь, ребенок внутри меня — тоже его кровь. Выходит сплав материй. Если бы проклята была, скажем, вода в кувшине, то, разрушив кувшин, мы бы избавились от проклятия над водой, потому что вода была только внутри кувшина, и, значит, потеряв носителя, она потеряла точку преломления и силу. Артур же успел подарить свою кровь и Мордреду, и…моему ребенку.
-Ну, да…наверное. — Моргана с большой досадой поморщилась. Она не любила ошибаться на элементарных истинах магии, но дело было в том, что ученицей она не была прилежной. Часть своих возможностей она развивала интуитивно, а что до теории, то к той приходила лишь в крайней необходимости. Лея же, хоть и не была прекрасным теоретиком как Лилиан, все же была усидчивее, чем Моргана, когда речь шла о постулатах нерушимых связей в магии.
-Заклятие, конечно, ослабело, — задумчиво признала Лея, — может быть, если бы у нас была бы помощь Мерлина, он бы снял без труда. Или перенес…
-Мерлин умер, — жестко перебила Моргана, царапая свои же руки до крови ногтями, но, не замечая этого. — Умер, Лея!
-Ему не пришлось бы умирать сейчас, — фыркнула танцовщица. — Если бы Артура убили бы раньше, он мог бы спасти тебя, и меня… и остаться в живых. А еще, к слову, если бы ты не наложила это проклятие…
-Девочки! — Гвиневра, чуть не плача от страха, отняла Мордреда у Леи и уложила его в колыбель. — Милые, не ссорьтесь, мы должны держаться вместе, мы не…
-Молчи! — рявкнула Моргана, поднимаясь со своего места и ненавидяще глядя на Лею, — думаешь, я не сожалела о том, что свершилось? Думаешь…
-Да к черту тебя и твои сожаления! — взвизгнула Лея, тоже вскакивая. — Ты только и делаешь, что сожалеешь!
-Лея! Моргана! — Гвиневра встала между ними, готовая принять на себя, в случае чего удар, но его не последовало.
Моргана бессильно упала на свое место, словно подкошенная, некрасиво взмахнула руками, словно бы и отмахиваясь и истощаясь. Лея сверлила ее взглядом примерно полминуты, а затем бросилась, оттолкнув Гвиневру, к ней, упала перед нею на колени, обхватила ноги и
зарыдала в ее юбки. Моргана соскользнула с кресла и тоже опустилась на колени. Они стояли с Леей, обнявшись, и громко рыдали друг другу, первый раз, искренне прощая все.
Мордред снова завозился в своей колыбели и Гвиневра, смаргивая слезы, склонилась над ним:
-Бедненький мой, что такое? Кошмары?
Она принялась укачивать Мордреда, представляя, каким будет ее собственный ребенок от Ланселота…
Прошло не меньше десяти минут прежде, чем Мордред снова затих на какое-то время, а Моргана и Лея, так и оставшиеся на полу, успокоились, хоть плечи обеих еще мелко вздрагивали.
-Я…хотела попросить вас, — тихо сказала Лея, — если я…со мной, если что-то будет, вы позаботьтесь о моем ребенке, ладно?
-О чём ты говоришь? — возмутилась Гвиневра, — ты будешь жить, и радоваться жизни, ты вырастишь еще много детей.
Лея мрачно взглянула на нее, затем перевела взгляд на Моргану:
-Ладно?
Моргана кивнула, не промолвила и слова.
-И, — продолжила Лея уже громче, — если это будет мальчик — назовите его Уриеном. Если девочка… Эллен. Научите дитя добродетели, благу, помощи ближнему, научите всему, на что наплевали мы. Пусть хоть кто-то живет по-человечески. Не принуждайте к любви к кому-то, не выдавайте замуж и не жените ради выгоды, не вовлекайте в интриги и не позволяйте им жить местью.
Моргана тяжело вздохнула, глядя на Гвиневру, качающую Мордреда:
-Благо небесное прольется, если наши дети не окажутся похожими на нас. И будут жить не так, как мы, а честно, по совести и морали.
-Тогда они будут несчастны, — заметила Гвиневра тихо. — Наш мир перемолотит их хрустальные души.
-Они буду несчастны, если будут честны и если бесчестны — тоже будут страдать, — Лея обхватила себя за плечи, — этот мир нуждается в крови или в драме?
-Этот мир ни в чем не нуждается, — покачала головой Моргана, протягивая руки за Мордредом. — Ни в любви, ни во власти, ни в золоте, ни в дружбе. Он не хочет уже ничего, кроме покоя, от которого сам же и бежит, и прячется по уголкам и закоулкам, по темноте и слепоте.
-Вас послушать — жить не хочется, — Ланселот, стоявший на пороге комнаты незамеченным уже около пяти минут, не удержался от слова. — Мы уезжаем, нам позволяют. Завтра же!
-Мы похороним Артура в герцогстве…- Гвиневра коснулась руки Морганы, — ты…прости мне все. Прости мне все, что можешь.
-Что? — Моргана тряхнула головой, с удивлением глядя на Гвиневру. — Он же мой сводный брат, он твой муж…это я стала одной из тех, кто вытворил этот переворот. Это я должна…
-Давайте честно, — не выдержала Лея, вставая с помощью Ланселота с пола, — мы все так уже виноваты друг перед другом, что не хватит пергамента записать все наши ошибки и провалы. Просто…подадим, друг другу руки, пообещаем уже держаться до конца и попробуем жить.
Мордреда снова уложили в колыбельку, он протестующе запищал, завозился, но Ланселот быстро сунул ему прямо в руки какую-то сшитую маленькую подушечку в виде птички и ребенок успокоился.
-Я во многом виновата перед всеми вами, — начала Лея, протягивая руку Моргане, — но я постараюсь жить так, чтобы искупить свою вину перед всеми и забыться от боли. Жить, сколько осталось.
Моргана вцепилась в пальцы своей…когда-то служанки.
-Я во многом виновата и моя жизнь — это теперь путь искупления. Мы выберемся. Все вместе.
Она протянула свободную руку Ланселоту, стоявшему ближе всех.
-Моя жизнь пойдёт на то, чтобы защитить всех вас, — коротко сказал он и бережно коснулся Гвиневры.
Она с благодарностью коснулась его руки, их пальцы переплелись, и много было нежности в этом переплетении рук.
-Я стану верной женой и сестрой, я искуплю все, — тихо промолвила она, подавая руку Лее, замыкая круг.
Немного постояли в молчании, осознавая важность и торжественность минуты, затем, не сговариваясь, расцепили руки.
-Знаете, — вдруг заметила Лея, с печальной улыбкой оглядывая своих ближних, и чувствуя, как сердце ее наполняется теплом, — хорошо, что нас никто не видел. Со стороны это, наверное, странно выглядело.
-Как это никто? — притворно возмутился Ланселот, чувствуя, как сумасшедшая жажда жизни превращается в горький смех, чтобы помочь выжить в минуту мрака, — а Мордред?
-А он не скажет, — Моргана улыбнулась — печально и горько, окончательно смиряясь на последнем уровне души своей со смертью Артура. — Не скажешь же?
Мордред сладко сопел, обхватив подушечку-птичку за шею и закинув на нее ножку.
-Ну…- Гвиневра развела руками, — а если он запомнил и потом…
-Знаете, — снова заметила Лея, на этот раз уже слегка повеселев, — у него будет проблема хлеще: понять, кто мы вокруг него такие, которые не родственники, но как бы все вместе собрались и живем, но при этом жестко шутит друг над другом, и… господи, как потом объяснять нашим детям нашу историю? Как объяснять им про род?