Страница 23 из 252
И теперь Лея выполняла приказы Гвиневры, Морганы и своего отца. Но не замечала, что стала марионеткой в руках двоих из списка. Не замечала, предвещая сердцем своим минуту признания кровного родства, минуту отцовского тепла и объятий.
Её душа бросалась в дикие танцевальные ритмы, представляя, как охнет Гвиневра, узнав, что у неё есть сестра! И эта сестра так долго оберегала её…тайно и романтично для жизни юной девушки! Необычно и маняще…
Леодоган прочёл письмо, и его рука в порыве ярости смяла послание. Он вскочил, заметался…
Дрянь! Его дочь — дрянь! Хочет, чтобы отец утратил всё, что имеет. Связалась с каким-то рыцарем, завела интрижку…
Нет! Нет…этому не быть. Гвиневра должна остаться королевой! Или она ему не дочь?
***
-А когда начнутся земли Монтгомери? — жалобно спросил Ланселот.
Моргана смерила его снисходительным взглядом, но ответила:
-Рыцарь, мы идём по ним уже больше часа.
-Как это? — он даже остановился от удивления. — Почему же мы никого не встретили?
-Потому что только безумец нападёт на эти земли! — надменно отозвалась фея. — Монтгомери — древнейший род во всех землях нашего королевства. Обидеть их много хуже, чем обидеть короля. Короли приходят и уходят, умирают быстро и, на деле, зависят от своих графов и герцогов сильнее, чем графы и герцоги от королей.
-А какой он? — Ланселот жадно впитывал каждое слово Морганы. Ему было интересно узнать то, что он не предполагал раннее.
-Король? — усмехнулась Моргана. — Ланселот, ты не только идиот, но ещё и слепец?
-Нет, Монтгомери! — смутился рыцарь, уверенно шагая за феей.
-Это видный мужчина средних лет, с умным взглядом и стратегическим порывом чувств. Всё, что делает Монтгомери — просчитано им самим. У него три сына, две дочери и пара бастардов. Кстати, Ланселот, то, что вы соблазнили королеву, не даёт вам права заглядываться на его дочерей!
-Я люблю Гвиневру! — уши Ланселота запылали.
Они вошли, наконец, в ярмарочный конец города. Замелькали ленты, ткани и отрезы непонятных вещей. Засверкали начищенные до блеска мечи и кубки. Запахло пряности и дурманами, запахло чем-то древним…устоявшимся.
-Сюда! — Моргана уверенно свернула между лавками глиняной посуды и шёлковыми платками, куда-то вглубь, таща за собою рыцаря.
-Откуда ты знаешь, куда нам? — вдруг догадался спросить Ланселот, пытаясь увидеть хоть краем глаза то, что продавалось кругом. Книги, гусли, лютни, перья и пергаменты. Совы и жабы, шкуры и меха…
Ланселот вдруг подумал, что здесь есть всё. Всё, что может понадобиться человеку в жизни.
-А я жила здесь, — хмыкнула Моргана, сворачивая от городской ратуши. — Более того, я едва не стала Морганой Монтгомери.
-ты? — ахнул Ланселот. Фея вдруг открывалась с новой стороны. — Ты влюбилась?
-Он влюбился, — уточнила Моргана почти весело. — Монтгомери не любят отказа. Я же не люблю проигрывать. Зато люблю яд. Мягко говоря, Монтгомери ненавидят меня! Стоять, Ланселот! Вы обещали оказать мне любую услугу, помните? В обмен на встречу с Гвиневрой. Так вот, вы будете молчать об этом, когда вернётесь в Камелот. Это моя плата. Вы ведь сдержите слово?
Как приятно смотреть на стремительно бледнеющее лицо! На смешение красок и чувств, на дрожь, что отражена в глазах, на борьбу в тонкой линии губ…
И слышать в ответ тихое, едва различимое, загнанное в ловушку, слово:
-Сдержу.