Страница 213 из 252
Леди Озера жила в аду. Она видела гнилой жучок деревьев, которых касалась, чувствовала запах тухлятины в дорогах, по которым шла и видела, что дороги эти сложены из перемолотых трупов, уложенных причудливыми и издевательскими узорами. Она видела лепестки из слизи, изъеденные червями стебли кустов и жила в таком кошмаре каждый день. Змеи не выпускали её надолго, удерживая её проклятие…давнюю историю! И удерживая её саму пленницей собственной тюрьмы.
Леди Озера не могла позволить другим видеть этот ужас. Она накладывала великолепные иллюзии, под которые не проникали более слабые маги и люди. Леди Озера не могла позволить им видеть истину, потому что была отравлена гордыней, не терпела жалости, милосердие почитала за слабость и была женщиной, для которой уют дома важен…
Хотя бы иллюзорный.
У нее был последний свет в лице Ланселота, который мог снять с неё это проклятие, и, несомненно, захотел бы это сделать, если бы узнал о том мире, в котором рос на самом деле, о она была мудра. Она понимала, что Ланселоту придется заплатить з это больше, чем ей — привыкшей к этому ужасу, и она не хотела этого, а потому убедила в своей гадливости и склонности к интригам, надеясь отвратить его от себя как можно дальше. Леди Озера даже явилась к нему, чтобы закрепить успех, представить все так. Словно она хочет вернуть его в свой дом, а на деле — отвернуть его дальше.
Ланселот давал ей почувствовать себя нужной, а сейчас не было никого…эти девочки, эти девочки! Как она хотела помочь им! Но не могла.
Проклятие сосредоточено вокруг нее. Если она умрет, а от этого ритуала она умрет, как умер Мерлин, проклятие распластается по миру и кто знает, в чем оно найдёт отражение?
Смерть девочки или смерь, возможно, многих? О, как много сил тратит мудрость, чтобы удержать баланс с собственной совестью!
-Ты никому не отказывала в помощи! — замечает Мерлин…
Он всегда с нею. Он всегда в её сердце, которого, как считается, у нее быть и не может.
-Я не могу! — она останавливается посреди аллеи, прямо на груде тел, что имеют вид её дороги. — Я не могу. Ты же знаешь!
-Ты никому не отказывала в помощи, — шелестит ветер…свежий ветер, ветер с моря, ветер с Седых Берегов, с ее родины, в котором нет тухлятины.
-Я не могу! — она подставляет лицо ветру, прикрывает глаза.
-Зло, что ты держишь здесь, уже есть в мире. Ты не можешь вечно сражаться с призраками, — замечает солнце и почему-то в голосе солнца снова голос Мерлина.
— не могу…- повторяет она как зачарованная, но идет по собственным мыслям и сложно сказать, согласна она, или нет.
-Ты никому не отказывала в помощи, — напоминает ядовитый ветер и в нем тухлятина снова проскальзывает, отравляя, заставляя леди Озера распахнуть глаза.
-Я никому…- шепчет она побледневшими, обескровленными губами.
-В чем твое назначение? — добивает ветер.
Леди Озера покоряется судьбе. Даже в ужасе можно жить, но знать, что твоя жизнь закончится. Даже если ты просил об этом сто тысяч раз по ночам и дням, которые стали совсем одинаковыми на вкус, страшно.
Леди Озера хотела умереть. Она хотела больше не видеть своего сумасшедшего Эдема, который плела для маленького Ланселота, чтобы не напугать его, в котором и осталась, чтобы оставить себе последние спасительные иллюзии!
Но теперь, когда ей сказали, что можно умереть, можно позволить пролиться проклятию на мир. Что выходит срок её заточения, она испугалась, запуталась и затряслась. Ей захотелось скрыться от своего же солнца и своего же ветра, расцарапать когтями грудь и вырвать сердце, чтобы больше никогда не слышать его.
Но она не могла поступать так, как хочет. Она никогда не могла этого. Она могла смиряться, покоряться, спорить и жить иллюзиями, она могла торговать совестью, любовью, силой и властью, могла воспитывать и разрушать, могла существовать…
Но она не могла отказать в помощи, даже если знала, что за это придется умереть.